– С-спасибо…
– Ты благодаришь демона? – Аказа старался говорить спокойно, безэмоционально, но внутри все почему-то трепетало от странного предвкушения развития разговора. Его собеседник, стараясь унять дрожь от испуга, стеснительно мялся, разглядывая стоявшего перед ним демона. Не бежал и не прятался – казалось, даже если Третий вдруг решил бы убить его на месте, мальчишка безропотно принял бы свою участь. – Ты ведь Ренгоку.
– М-мне кажется, что я вас з-знаю, – его маленькие натруженные пальчики нервно переплелись между собой, и Сенджуро все-таки смущенно отвел глаза, а Аказа невольно затаил дыхание. Почему-то по коже вдруг пробежал легкий холодок от мысли, что этот ребенок знает имя того, кто убил его старшего брата. Сглотнув, демон небрежно кивнул на него, показывая, что он ждет объяснений. – Дело в том, что в п-последнее время мне казалось, что кто-то н-наблюдает за мной: смотрит, чтобы со мной ничего не случилось и защищает… А те-теперь, когда я увидел в-вас, то подумал, что это были вы… Поэтому спасибо.
Между ними установилось молчание. Было слышно только шелестение листьев деревьев и умеренное стрекотание цикад. Сенджуро боялся показаться своему спасителю слишком навязчивым, а потому ждал от него чего-то, надеясь, что разговор продолжится. За эту ночь он повстречал двух демонов, однако разница между ними была столь огромна, что мальчишка даже подумал, будто сейчас перед ним стоял человек. Опасный, сильный, может, даже жестокий, но человек – потому что не было того прежнего страха, что охватывал его крупной дрожью даже при одном только упоминании о демонах.
Удивленный его словами и поведением Аказа стоял как вкопанный в землю, пытаясь понять, действительно ли он был настолько неосторожен, что позволил человеку, этому слабенькому парнишке обнаружить свое присутствие. В голове оставалась только одна мысль – Сенджуро Ренгоку знал, что за ним следит неизвестный, но не то чтобы не испугался, а даже не показал вида, что давно заметил своего соглядатая. И по душевной простоте решил, что намерения его добрые. «Вот же наивный слабак», – мысленно выдохнул Третий, но тут же сам себя одернул, запретив оскорблять этого мальчонку. Почему Сенджуро воспринимался им иначе, демон не осознавал, но, глядя в его наивные светлые глаза, наполненные горечью и надеждой, даже не хотел быть демоном. В конце концов, Аказа, буквально заставив себя, развернулся к нему спиной и пошел прочь, чувствуя на себе удивленный взгляд мальчишки.
– Если он будет надоедать тебе, просто скажи, – и стремительным прыжком исчез в кронах леса, оставив Сенджуро в недоумении одного, обдумывать смысл сказанных слов.
С тех пор наблюдать за Сенджуро Ренгоку стало для Третьего необходимостью. Они как будто бы негласно общались таким образом: Аказа вновь смотрел за тем, что мальчишка делает, а тот в свою очередь в пасмурную погоду поднимал глаза на верхушки деревьев, иногда робко улыбаясь. Младший Ренгоку не видел демона, но знал, что он там. И Аказа, ловя его смущенную улыбку, был уверен, что она предназначалась ему. Это и было их молчаливое общение.
В погожие дни мальчик оставлял на ночь дверь в свои покои приоткрытой и только тогда шел укладываться спать, со спокойной душой, ничего не боясь. Никто бы не смог к нему пробраться – за этим бдительно следил Третья Высшая Луна. Конечно, иногда демон и сам пробирался внутрь дома Ренгоку, когда старый глава семейства спал пьяным сном, и вновь проводил ночь, глядя на умиротворенное лицо Сенджуро. Кажется, у того нормализовался сон – Аказа это отметил и даже облегченно выдохнул, непонятно чему обрадовавшись. Как будто чувствовал вину за то, что сны младшего Ренгоку превратились в кошмары.
Это был какой-то их собственный таинственный мир, о существовании которого знали только двое. И демон впервые за свое длительное существование изо дня в день чувствовал жгучее желание жить – не поиски достойного противника вселяли в него восторг предвкушения, а очередная встреча с младшим Ренгоку. Они не разговаривали и больше не встречались лицом к лицу, но оба были более чем довольны, чувствуя присутствие друг друга. И Аказа даже мог смириться с нынешним положением вещей и назвать себя в какой-то степени удовлетворенным, однако было одно «но».
Этим «но» был тот самый дерзкий сопляк с карточными серьгами, растерзать которого Аказа хотел еще тогда, на железнодорожных путях, когда умер Кёджуро Ренгоку. Он приходил к Сенджуро так часто, как только мог, просил его внимания и вдобавок ко всем близости. И младший Ренгоку ложился под него и снова просил ничего с ним не делать, снова жалобно стонал и молил остановиться. «Какого дьявола?.. – скрежетал зубами Аказа, вновь следя за ними, купающимися в горячей воде. Мальчишка Камадо притягивал упирающегося Сенджуро к себе, крепко и страстно целуя его – по-видимому, мог надолго задерживать дыхание. А вот Ренгоку задыхался, робко хлопая по его плечу ладонью, чтобы мечника наконец-то выпустил его, вытащив свой язык из чужого рта, и позволил вдохнуть. – Почему он не влепит этому никчемному надоедливому червяку оплеуху?»
Этот Тандзиро вновь вываливал на Сенджуро свои чувства, потом вставлял в него свой возбужденный член и трахал почти до потери сознания. После этих безумных продолжительных блудодейств в самых разнообразных позах и местах Ренгоку был настолько истощен, что практически не выходил из своих покоев – Аказа подолгу не видел его. Или он не выходил, потому что боялся, что демон все еще находился поблизости: что он все знал и все видел. И это безумие продолжалось.
Их следующая встреча лицом к лицу произошла ровно в том же месте, где и предыдущая. Луны не было на небе, из-за чего весь лес и нахоженная дорога через него были погружены во тьму. Мгла сползала с деревьев, укрывала землю, впитывалась глубоко в нее вместе с дождевой водой, очерняла дрожащие поверхности небольших луж. Аказа, сидя на дереве, из темноты внимательно вглядывался в стоявшего на открытой местности младшего Ренгоку. Мальчишка снова не видел его, но решительно смотрел туда, где он предположительно находился. От него пахло свежими травами и мыльным корнем – демон ощущал это даже на таком расстоянии. Поверх немного подрагивающих плеч Сенджуро было наброшено новое хаори.
– Я знаю, что вы здесь, – вдруг громко произнес он, и Третий с удивлением заприметил, как сжались его кулачки. – Пожалуйста, выйдите! Покажитесь мне!
– Зачем тебе видеть меня, Ренгоку? Уже слишком поздно – иди домой.
– Я больше н-не вернусь домой! Я решил!
– Ты слаб и глуп, – произнес Аказа после некоторого молчания, а потом раздвинул ветки деревьев, показываясь из своего укрытия. Сенджуро вздрогнул при его виде, но взгляд его нисколько не потерял прежней решимости, что немало удивило демона. – Чего ты хочешь? Раз ты решился больше не возвращаться домой, значит?..
– Господин демон, пожалуйста, сделайте меня таким же, как вы! – он торопливо подошел ближе к дереву, на котором стоял Третий, и высоко запрокинул голову, умоляюще смотря на него снизу вверх. Аказа молчал, изумленно глядя на него без тени насмешки. Да, перед ним стоял не мечник, однако он был потомком рода Ренгоку, клана потомственных истребителей, и подобное решение не могло не удивлять. Тем временем, приняв его молчание за отказ, мальчик продолжил умолять его. – Прошу вас! Никто больше не относится ко мне как к вольному человеку! Я не хочу жить, не имея собственного голоса! Господин демон! Вы единственный, кто заботился обо мне все это время! Единственный, кому не было безразлично, что со мной происходит!..
Его почти срывающийся на плач голос утих, и мальчик понурил голову, опустив плечи. В этот момент он показался Третьему таким маленьким, слабым и никчемным, что вновь откуда-то поднявшееся чувство жалости к страдающему слабому существу затопило демона изнутри, заставляя смягчиться. «Мне же лучше, если обращу его. Он Ренгоку», – мысленно говорил сам себе Аказа, не спуская глаз с подростка. Однако вместо того, чтобы с радостью согласиться, вслух он произнес:
