– Ренгоку-сан! Ренгоку-сан! Ре-Ренгоку-сан!..
Руки стальной хваткой зажаты по обе стороны от головы, покрытые яркими отметками, укусами и синяками ноги широко раздвинуты в стороны – наставник не зря говорил ему все это время про растяжку: Тандзиро понял, что она понадобится ему, с первых же дней долгожданного обучения у Пламенного столпа. В порыве страсти тот раздвигал ему ноги так резко, что несколько раз Камадо весь процесс соития стонал не только от острых ощущений трения внутри себя, но и от ноющей боли в ноге. Он пытался сказать наставнику, что ему больно вовсе не там, где тот думает, но Кёджуро совершенно не слушал, привычно принимая отчаянное «нет» за страстное «да». В тот раз уже только после дела столп понял, что вывихнул мальчишке сустав, чему очень удивился, и самолично понес его на руках в поместье Бабочки, в больничное крыло.
Влажный от пота, разгоряченный Ренгоку-сан с растрепанными волосами, вздутыми на лбу и руках венами резкими движениями изо всех сил долбил его хорошо разработанный вход в тело, сжимая зубы от возбуждения. Совершая глубокие толчки, он неизменно смотрел глаза в глаза своему тсугуко, ни в коем случае не позволяя глядеть куда-либо еще. И если Тандзиро, смущенный пристальным взглядом янтарных глаз, в которых плескалось огненное возбуждение, вдруг отворачивался, красный от стыда, в очередной раз кончая и даже не прикасаясь к себе, Ренгоку вытаскивал из него все еще стоящий член и с разгона вставлял обратно, отчего ученика аж подбрасывало на постели от ощущений. Прерывистые стоны становились одним протяжным – Тандзиро не замолкал, подпитывая возбуждение своего наставника, который от его стонов лишь больше распалялся, начиная долбиться внутрь жестче, будто желая довести мальчишку до полного одурения.
А временами старшему Камадо начинало казаться, что он действительно вот-вот сойдет с ума от происходящего. Ренгоку трахал его беспощадно, не слушая просьб остановиться или притормозить, воспринимая только слова «еще» и «быстрее», о которых мальчишка забывал, как только Кёджуро набирал темп. Крепкий и выносливый, он мог иметь его часы напролет, кончая и вновь возвращаясь в полную боевую готовность, снова и снова дырявя и без того сильно травмированный анус подростка. Кончал внутрь, кончал на запачканный спермой Тандзиро живот, на его мокрую от пота спину, меж покрасневших ягодиц, размазывая свое семя по всей промежности под невнятное мычание измученного партнера. После того, как весь процесс наконец-то заканчивался, Камадо с большим трудом поднимался с футона или другой поверхности, на которой раскладывал его любимый наставник. И ведь с чего-то все начиналось.
Раньше Ренгоку знать не знал, что существует настолько приятная вещь как интимная близость с тем, кого любишь, знать не знал, что иметь старшего Камадо будет так до сумасшествия приятно, и знать не знал, что будет так сильно желать всунуть мальчишке в зад свой член. До наступления нового этапа в отношениях все их заигрывания ограничивались горячими поцелуями, шлепками и простой совместной дрочкой. И за ликвидацию их сексуальной безграмотности нужно было благодарить не кого-нибудь, а самого Узуи Тенгена, который любезно предложил паре свою «блестящую» помощь. В результате этого красный как рак, ежеминутно отворачивающийся Камадо и задумчивый, но смотрящий во все глаза Ренгоку, сидя друг рядом с другом, наблюдали за тем, как прямо перед ними столп Звука во всех возможных и невозможных позах имел несопротивляющегося Агацуму. Тот выгибался, стонал, даже плакал, но все равно обнимал своего партнера, если это было возможно, и как зачарованный шептал, говорил и выкрикивал постоянно одно и то же: «Я люблю вас, Тенген-сама».
На Кёджуро это зрелище произвело неизгладимое впечатление, и он на следующее же утро явил перед взором смущенного Тандзиро только что купленную смазку, которую советовал ему Узуи. В дополнение к наглядному объяснению заботливый Тенген еще и написал для своего Пламенного товарища короткую инструкцию, как сделать все правильно. Среди прочих пунктов был один чрезвычайно спорный, от которого у Тандзиро, читающего эту записку вместе с наставником, онемели ноги. В этом пункте было сказано: «В первый раз ему точно будет больно, поэтому «нет» и «остановись» это нормально. Главное, ни за что не прекращай начатое». Сам того не понимая, Узуи подписал Тандзиро терпеть всю неопытность Ренгоку, который в случае возникновения каких-то сложностей предпочитал действовать по наитию. Однако в целом их первый раз прошел очень даже неплохо, и они весь день провалялись в постели, лаская друг друга.
– Мальчик мой! Сожми меня! Ну же!.. – выдыхает Кёджуро ему в лицо, стискивая зубы и чувствуя, как от ощущения сжавшихся вокруг его члена мышц мурашки бегут по загривку. Он наваливается на стонущего во все горло Тандзиро, из последних сил вталкивая в него свой член, и кончает глубоко внутрь, запрокидывая голову и жмурясь, словно через толщу воды слыша, как старший Камадо кричит его имя, давится слюной и сипло кашляет. Это уже их третий раз за весь вечер, но Ренгоку, вытаскивая член из разработанного ануса и смотря, как сочится из нутра его мутное белесое семя, понимает, что он уже готов и на четвертый заход.
========== 2. Узуи Тенген/Агацума Зенитсу ==========
Скучающий Зенитсу вытаскивает из воды руку и смотрит, как легкий пар исходит от нее, поднимаясь в воздух и тут же растворяясь. В этот раз миссия была не такой уж и пугающей и даже демона он обезглавил самостоятельно, воспользовавшись новым изученным приемом, и теперь мечник дыхания Грома с чувством выполненного долга отмокал в горячей воде онсэна дома с гербом Глицинии.
Голова полна самых разных мыслей, но по большей части они заняты только одним человеком. Где-то позади слышится звук раскрывающейся двери, мальчишка оборачивается и, краснющий, тут же погружается в воду до самого носа, чтобы избежать чужого взгляда. Мышца на мышце. Это тело можно было бы назвать совершенным, если бы не шрамы, украшающие его тут и там, и полученное увечье в бою с Высшими Лунами – широкая грудь, крепкие плечи, как нужно сложенный торс с четко выступающими кубиками, накаченные икры, сильные бедра и… Вода жжет кожу на лице, щипает искусанные губы, но Зенитсу не высовывается из нее, боязливо смотря на столпа снизу-вверх. Разумеется, он сам даже и не мечтал иметь такие внушительные размеры ниже пояса. Даже видеть такое было как-то непривычно: ни Иноске, ни Тандзиро, с которыми он часто мылся в купальнях, не могли похвастаться такими действительно большими «инструментами». «Он просто бык-осеменитель, – недовольно думает про себя парнишка, искоса продолжая смотреть на чужое достоинство. – Не зря же у него три жены. Одной, небось, не хватает, чтобы хотение сбить…»
Тенген тем временем садится на край водоема, опуская ноги в горячую воду, и расслабленно выдыхает, запрокидывая голову. На покалеченной руке нет бинтов, и Зенитсу, раз взглянув на нее, старательно отводит взгляд – не повезло ведь такому красивому человеку получить настолько отвратительную травму.
– Как же я устал, – изнуренно тянет столп, но, не получив никакой реакции, опускает глаза на сидящего в воде Агацуму. – Что молчишь? Развлеки меня.
– Что? А почему это я долже… – возмущается младший мечник, высунувшись из воды по пояс, но сразу же получает стопой легкий пинок в грудь, и плюхается в горячую воду с головой. Лицо начинает легко покалывать, в нос и в рот попадает вода – Зенитсу оперативно выныривает, начиная громко кашлять и плеваться. Даже став учеником этого напыщенного столпа, он до сих пор не в силах запомнить, что тот терпеть не может, когда ему прекословят и грубят. Мальчишка, вытирая нос, из которого течет вода, исподлобья обиженно смотрит на уже полностью сидящего в воде Тенгена. Его красивое лицо не выражает никаких эмоций, отчего вся спесь тут же спадает с Агацумы. – Хорошо… Что мне сделать-то?..
– Иди сюда, ко мне.
Они сидят в горячей воде в обнимку. Прижимаясь ухом к накаченной груди столпа, Зенитсу, затаив дыхание, внимательно слушает, как мерно бьется чужое сердце. Крепкая рука надежно обнимает его, не давая отстраниться, хотя он и так не решился бы это сделать. Иногда Узуи Тенген умеет быть нормальным, как выражался про себя Агацума. Его большая ладонь нежно гладит плечо и спину мальчишки, прижимая его к себе теснее, и младший кусает губы, снова начиная гонять в голове разные мысли. Любовь, Узуи-сан, наставничество, его жены, счастье – просто невозможно. Зажмурившись, уже чувствуя, как начинают слезиться глаза, он утыкается лицом в чужую грудь, заставляя наставника удивленным взглядом смерить свою блондинистую макушку.
