– Сенджуро-кун! В тебе так хорошо! Пожалуйста, давай будем заниматься этим всю ночь! Я не могу успокоиться, когда вижу тебя! – не переставая стремительно припечатываться бедрами к чужим сильно покрасневшим ягодицам, повторял парнишка с карточными серьгами. – Я готов делать это с тобой постоянно! Я даже смог найти и купить смазку, Сенджуро-кун! Мы сможем делать это без перерывов!..
– Т-Тандзиро-сан! Ваш член слишком сильно меня!.. Пожалуйста, д-давайте закончим на сегодня! – брат Ренгоку Кёджуро, которого с первого взгляда было не трудно узнать, сломанной куклой лежал под мечником, крепко обнимаемый им – тот прижимал его к своей груди, грубо вторгаясь твердым горячим членом внутрь. Аказа даже через пар прекрасно видел напряженные ягодицы этого Тандзиро, видел впечатывающиеся в чужую промежность сильно покрасневшие от горячей воды и прилива крови яйца, и еле сдерживал ехидный смех. Дерзкий мальчишка, назвавший его трусом, в эту минуту казался Третьему таким смешным и жалким. То, как он спешил насытиться сам, не обращая внимания на просьбы партнера, забавляло Аказу. «Типичный человек, а что строил из себя в нашу первую встречу! – смеялся про себя демон, продолжая созерцание этой пары. – Совсем плюет на этого дохленького мальчишку. А тот ведь настолько слаб, что, кажется, будто вот-вот переломится пополам в его руках». Внезапно мальчишка Ренгоку внизу вскрикнул так пронзительно, что даже Третий, вольготно лежащий на дереве, вздрогнул, чуть приподнявшись с ветки. – Нет! Н-не надо больше! Ах! Н-нет, Тандзиро-сан!..
– Я люблю тебя, Сенджуро-кун! – почти кричал Камадо, врываясь в него все быстрее и сбиваясь с собственного ритма. Они стонали в разнобой, движения постепенно замедлялись, и, наконец, мечник остановился, завалившись на обессилившего под ним младшего Ренгоку. Присмотревшийся повнимательнее Аказа наконец-то понял, в чем дело. Когда небольшой, но толстый член мечника показался из расстраханного ануса, расслабленно повиснув, внимательный взгляд Третьего заметил густые мутные капли, появившиеся в сильно раскрытом отверстии. «Черт возьми, – спрятав улыбку с лица, удивился демон, принимая сидячее положение, – этот дерзкий слабак его знатно распахал… Вот же мелкое ничтожество». От нелицеприятного вида настолько деформированного ануса худощавого парнишки веселье Аказы как-то одномоментно спало: он, усевшись на корточки, повернулся спиной к поместью и собрался уже уходить, однако слуха снова достигли голоса.
– Н-не надо! Т-только н-не снова! Дайте мне передохнуть, п-пожалуйста!.. Ах! – на слезные восклицания младшего Ренгоку Третий обернулся вновь – Камадо, обняв и крепко вцепившись в чуть не плачущего мальчишку руками, на весу насаживал его на свой член, даже высунув язык от усердия. Скользнув по нему равнодушным взглядом, Аказа на несколько мгновений засмотрелся на красное лицо этого Сенджуро, подметив слезы в уголках глаз и искусанные пухлые губы.
– Жаль, но что поделать, – как будто для кого-то невидимого проговорил демон, зачем-то наигранно пожав плечами и выдавив из себя улыбку. – Чем я тут помогу – пусть развлекаются, – и он исчез, спрыгнув с ветви и оставив образ хилого, слабого брата Кёджуро Ренгоку позади.
После захватывающего сражения на железнодорожных путях Аказа не думал, что ближайшие сотню лет его существования произойдет что-нибудь настолько же волнительное. Погибший прекрасный мечник в его памяти выжег огромный след, заставив проникнуться к себе уважением до глубины души, и Третий гордился этим уважением, пусть даже оно было обращено к обычному человеку. Таких людей, как Кёджуро Ренгоку, он не встречал очень и очень давно. И теперь, уже приготовившись жить воспоминаниями об этой увлекательной встрече, он вдруг повстречал новый объект своего интереса.
Выкинуть из головы образ младшего брата Ренгоку оказалось сложнее, чем он думал. Увидев его однажды, демон, пораженный сходством этих разных людей, принялся тайно следить за ним. Прежде цель была другая – обнаружить захоронение Ренгоку, разнести могилу и откопать остывшее тело Пламенного столпа. Но потом все неожиданно для самого демона поменялось. Он внимательно следил за тем, что делает этот маленький слабый человек, как он убивается по умершему брату, как тяжело переживает домашний гнет. Третий верил, что наблюдает за мальчишкой забавы ради, чтобы лишний раз понаслаждаться мучениями никчемной жизни очередного слабака, но вскоре эти объяснения почему-то опротивели ему. Насмешливой улыбки на тонких губах уже не было, когда демон наблюдал, как по лицу молчаливого Сенджуро, ни с того ни с сего застывшего посреди двора, текут слезы. Чужое горе уже не казалось смешным.
Смешными казались Аказе потуги мечника с карточными серьгами привлечь внимание младшего брата Ренгоку. Его интерес виделся вполне определенным: у Камадо чуть ли не на лбу было написано о том, что он чувствует к робкому подростку. Третий открыто развлекался, видя жалкие попытки неудачного флирта, слушая неловкие комплименты, понимая, насколько отчаянными становятся действия мечника.
Однако потом внезапно выяснилось, что Камадо добился своего – он имел младшего сына семьи Ренгоку почти каждый вечер и каждую ночь, если был в поместье. Выяснилось и то, что веселье Аказы было самым обычным злорадством, потаенной обидой. Демон смотрел на отношения этих двоих, с интересом изучая поведение Сенджуро, забывая про дерзкого мальчишку Камадо. И было непонятно, искал ли он в этом ребенке замену тому прекрасному мечнику, с которым они сошлись в лобовой схватке на железнодорожных путях. Но, изловчившись несколько раз забраться в поместье, где жили последние отпрыски рода Ренгоку, Аказа, смотря на неспокойно спящего мальчишку, почувствовал, что внутри него теплится странное, безымянное чувство. В какой-то момент, устав смотреть, как дрожит во сне Сенджуро, демон присел на одно колено рядом с футоном и сделал то, чего после не мог сам осмыслить – он поправил одеяло. Натянул его подростку чуть ли не до подбородка и даже на совесть подоткнул под мягкий матрас, чтобы не было щелей. «До утра проспишь, а потом меня не волнует, как ты выберешься отсюда», – усмехнулся Третий, опять как будто бы перед каким-то таинственным невидимкой оправдывая такое проявление заботы со своей стороны.
В другой раз, сидя рядом со спящим мальчишкой, демон удовлетворил свое желание пригладить непослушную медно-золотую копну волос, торчавших в разные стороны. «Не похож, – вынес он вердикт, татуированными пальцами трогая светлые пряди. Ему в какой-то момент даже показалось, что от прикосновений со стороны сон младшего Ренгоку стал спокойнее: мальчик не метался по постели, плача по усопшему брату, – ни капли не похож. Ни силы, ни мужества, ни огня – маленький хорек». И продолжал завороженно гладить по волосам, позабыв о времени.
Поэтому когда среди леса перед Сенджуро, возвращающимся узкой тенистой дорогой с собранными в небольшую суму целебными травами, выросло уродливое существо, не помнившее ни слова из человеческой речи, Аказа оказался поблизости. Новообращенный уродливый демон настолько утратил собственный разум, что даже не осознал своей беспомощности перед Третьей Высшей Луной и сломя голову кинулся в атаку, когда тот встал между ним и мальчишкой. И был размазан в кровавое месиво на открытом под будущие солнечные лучи месте. Младший Ренгоку трясся и молился всем известным божествам, но судьба и без того оказалась благосклонна – демон даже не думал вредить ему. Он решительным шагом подошел к мальчику, склонился близко-близко, испытывающе заглядывая прямо в глаза, и выпрямился, отпрянув обратно.
– Не ходи один в это время. Иначе ты умрешь, – с деланным равнодушием в голосе проговорил Аказа и, развернувшись, пошел прочь. Он не хотел показываться перед мальчишкой, тем более не хотел говорить с ним, однако появление другого демона вынудило его пойти на этот шаг. Уже переставая понимать самого себя, он шел к деревьям, однако робкое «подождите, пожалуйста» заставило его замереть на месте изваянием. Словно эта просьба была плодом его фантазии. Но голос раздался вновь, вводя Третьего в полное недоумение.
