Камадо внезапно вскрикнул так громко, что Узуи даже испугался за его здоровье, но отвлекаться ему не позволил все тот же Агацума, вынудивший партнера развернуться и сразу же припавший к его губам. Шлепки, крики Тандзиро, рычание Ренгоку действовали на Зенитсу афродизиаком – он заводился сильнее и начинал вести себя громче, будто негласно соревнуясь со своим другом. Однако ненамеренно Камадо не уступал ему: Кёджуро, обеими руками ухватившись за узкие бедра, вдруг врезался в партнера так сильно, что парнишка щекой проехался по полу, готовый уже просто-напросто кричать от сумасшедшего напора наставника. В какой-то момент, когда Ренгоку, еще сильнее впечатав его лицом в пол, остервенело принялся бить его по ягодицам, одновременно с тем из последних сил дырявя его своим членом изнутри, Тандзиро, наконец-то в сопротивлении задергавшись под ним, пытаясь вырваться из крепких рук, бурно кончил, чувствуя в себе горячее семя столпа Пламени.
Узуи, заставив сорвавшего голос Зенитсу отцепиться от своей истерзанной ногтями спины, закинул его ноги себе на плечи, меняя позу, и навалился на него всем телом, вставляя глубоко, до упора, с громким шлепком припечатываясь яйцами к его промежности. У продолжающего хрипло стонать Агацумы по подбородку текли слюни, щеки нездорово горели алым, дрожащие руки, до этого неистово царапающие чужую спину, не находили себе места, член мазал в смазке живот. Глядя на это, бывший столп кусал губы, ускоряясь и вынуждая парнишку в безумном наслаждении закатывать глаза. «Он пытается свести меня с ума!.. – соображал про себя Тенген, засаживая ему глубже. – Только протрезвей мне! Я тебя блестяще трахать буду до тех пор, пока не заречешься пить!»
– Только попробуй уныло вякнуть мне завтра, что задница болит! – тяжело дыша, шептал Узуи, долбя кончающего себе на живот и заходящегося стонами Агацуму. – Сам виноват, что так блестяще соблазнил меня!
– Тенген-сама-а-а! – протяжно заскулил Зенитсу и выгнулся, с каждым новым толчком порциями получая в себя сперму. В конце концов, бывший столп склонился над ним, снова раздвинув ему ноги, и они страстно столкнулись языками, начиная суматошно вылизывать рты и лица друг друга. Возле них Ренгоку, словно зверь после охоты, лежал сверху на придавленном и явно находящемся без сознания Камадо, но до них уже ни Тенгену, ни Зенитсу не было никакого дела. Узуи, умело терзая припухшие губы своего тсугуко, явственно ощущал пряный, немного сладковатый привкус спиртного на языке, улыбаясь в поцелуй. «Нет, этот опыт мы так уныло не забудем, – отметил про себя мужчина, ладонями оглаживая грудь Агацумы с торчащими твердыми сосками. – Я сам напою тебя в следующий раз. Посмотрим: ты блестяще согласишься на все, что я предложу, упрямый Зенитсу. А там и до первой брачной ночи недалеко…»
Комментарий к 10. Ренгоку Кёджуро/Камадо Тандзиро, Узуи Тенген/Агацума Зенитсу
Здесь скоро будет новая часть (＾་།＾) Кто-нибудь рискнет предположить пейринг?
Подписывайтесь на меня в телеграме “Hanayumi-cchi”: 👉 t.me/hana_cchi
========== 11. Узуи Тенген/Агацума Зенитсу ==========
Комментарий к 11. Узуи Тенген/Агацума Зенитсу
Я не могу, как же я их люблю… Почему у них такая каноничная пара, боги (/▽＼*)｡o○♡
Приятного прочтения!
Кусая собственные пальцы, и без того обильно смоченные в слюне, Зенитсу мычит и стонет, ерзая на крепкой груди, в то время как умелый язык скользит у него меж ягодиц. Чужой напряженный член просительно трется об его щеку, головкой касается виска. Парнишка, чуть не плача, выпускает изо рта пальцы и начинает робко лизать ствол самым кончиком языка, едва касаясь, обслюнявленной рукой вытирая слезы в уголках глаз. Возбуждение ощущается уже болезненно, а его естество требует к себе недополученного внимания: чужой подбородок давит на яички, иногда горячий язык проходится по ним, дразняще, но не более того. У Зенитсу уже даже не остается сил на нытье: его протяжные стоны сливаются в один, голос дрожит – как будто он вот-вот разревется от того, как сильно ему хочется получить разрядку. Он бедрами елозит по лицу партнера, прося о большем – лизать сильнее, толкать язык глубже в колечко мышц, пальцами давить еще больше, совать их на всю длину, подушечками гладить уздечку… Агацума хочет всего и сразу и, в диком смущении пылая лицом, он все-таки сдается и начинает умолять.
– Узуи-сан… Ммм! Тенген-сама! П-пожалуйста! Я хочу тебя!.. То есть, в-вас! – скулит мальчишка, кусая губы и жмурясь при этом. Чтобы добиться большего расположения наставника, он даже начинает активнее вылизывать член перед своим лицом: голодно, губами впиваясь в крупный ствол, посасывая и скользя по нему онемевшим языком. Опухшие губы дрожат, и Зенитсу тыкается ими во влажную головку, впуская естество в свой рот, уже не обращая внимания на то, как сводит скулы от напряжения.
– Ты еще недостаточно ублажил своего наставника, – отвлекшись от вылизывания его промежности и легонько шлепнув по ягодицам, усмехается Узуи и заменяет свой язык сразу тремя пальцами, вставляя их резко и глубоко, вырывая у Агацумы громкий вскрик. Длинные пальцы внутри как будто специально начинают давить на стенки прохода сильнее, чтобы довести мечника дыхания Грома до полного безумия. Член Узуи-сана большой: у Зенитсу его даже рукой обхватить не получается. Почувствовать такой в себе – от одной мысли собственное естество начинает дергаться в судорогах сладкого наслаждения. Торопливо с голодной жадностью облизывая каменно-твердый орган, парнишка уже не может терпеть – начинает реветь вперемешку со стонами и тереться о пурпурную головку мокрыми от своих слез, слюней и чужой смазки щеками. Тоже в свою очередь кусающий губы Тенген, безостановочно трахающий его пальцами, смеется и даже пару раз толкается вперед бедрами, тыкаясь членом куда придется в лицо своего тсугуко. – Зенитсу, ты хочешь съесть меня? Просто заставь меня блестяще кончить, и тогда у тебя во рту будет, что проглотить. Не волнуйся ты так: я блестяще заполню тебя с обеих сторон и не по одному разу за сегодняшнюю ночь.
– Я-я хочу Узуи-сана внутри! Сейчас! Я-я н-не могу больше-е! Узуи-са-а-ан!
– Сначала возьми его в рот целиком.
– Не помещается! Я н-не могу!..
– Блестяще постарайся, иначе не сможешь почувствовать, как мой член будет толкать тебя прямо вот здесь, – Тенген легонько хлопает его ладонью по животу, и Зенитсу от его слов, не сдержавшись, кончает, взвизгнув и крепко стиснув между ладоней чужое естество. И задыхаясь стонами, с трудом вдыхая заложенным носом воздух, ртом насаживается на член Тенгена, чувствуя, как ноют челюсти – слишком большой, и обхватить как надо не получается. Уголки рта натягиваются, а по щекам вовсю текут слезы, но, несмотря на это все, парнишка продолжает свои попытки заглотить чужой орган, пока наставник вдруг не скидывает его с себя на футон, тут же бесцеремонно разводя ноги. Агацума только удивленно поднимает на него заплаканные глаза, кулачком вытирая слезы. – Ну, думаю, с тебя хватит мучений: блестяще пора взять тебя. Ты ведь с задания – так долго ждал нашей встречи.
Зенитсу слышит это и не может отвести от усмехающегося лица ошарашенного взгляда, кусая губы, чтобы не разреветься еще громче: его Узуи-сан всегда такой. Добрый, щедрый, заботливый, когда этого совсем не ожидаешь, иногда вызывается сопроводить его на сложные заданиях, защищает, показывая себя во всей красе. Младший мечник на одной из первых совместных миссий с ужасом осознал, что возбудился, глядя на то, как столп Звука сражает демонов, применяя приемы. Правда, как оказалось позднее, Тенген заметил его весьма недвусмысленное положение и потом, когда они сложили оружие в ножны, прижал к стволу дерева, стащив с него штаны и начав активно ублажать рукой. «Совсем ни к чему не приученный, – горячо шептал ему тогда на ухо столп, играясь ловкими пальцами с членом. – Тебе нужно больше практики. Приходи чаще в мой дом: я научу тебя всему, что надо знать». И если прежде Агацума ужасно нервничал и места себе не находил – сначала из-за того, что осознал свою влюбленность, а потом из-за необходимости делить своего возлюбленного с тремя куноичи – то вскоре успокоился и даже почувствовал некое превосходство. Превосходство над этими тремя. Когда после его первой ночи в поместье Узуи-сана на утро его окружили девушки, наперебой предлагая свою помощь и спрашивая, хорошо ли все прошло, отчего-то красная Сума вдруг выпалила: «Тенген-сама ведь хорош в этом?»
