Вошли несколько ортеанцев в коричневых одеяниях и передали Чародею свои послания. Он принял их и продолжил свой путь к вестибюлю.

Здесь было так же пусто и строго, как и во всех прочих помещениях Башни, не считая помещение самого чародея. Тетмет следил за расстановкой стульев вокруг овального стола и за разливанием чая.

— Вели им войти, — сказал Чародей и занял резной стул у края стола.

Вошла группа людей. Я узнала имирианскую одежду. «Она слишком тепла для этих мест». — подумала я, а потом поняла, что это были жители Южной земли. По обе стороны портала стояло несколько человек в униформе Короны. Они были без оружия.

Вошли гости: высоко роста женщина с удивительно знакомым лицом и несколько других, которых я видела при дворе. Всех их сопровождали люди в коричневых робах.

— Далзиэлле Эвален Керис — Андрете, — объявил Тетмет. — Т'Ан Эвален, вы находитесь пред Чародеем.

— Да подарит вам богиня добрый день… — прозвучало с хорошо знакомым мне имирским акцентом. А лицо этой молодой женщины это было лицом Сутафиори, но моложе лет на тридцать. Ее взгляд упал на меня, и она замолчала.

— Вы уже успели познакомиться с посланницей Доминиона? — спросил старец.

— Со мной есть несколько человек, которые ее знают, — гневно сказала она. — Халтерн!

«Он выглядит так же беспокойно, как и всегда», — сразу же подумала я. И держу пари, что ему была ненавистна каждая минута поездки сюда. И что все это время он что-то придумывал. И что он ловил любой слух по дороге от Таткаэра до Касабаарде.

Там.

— Хал!

Он неуверенно взглянул на женщину, потом на меня, выступил вперед и взял меня за руки. Я подумала: «Неужели дела с моей репутацией обстоят так плохо?»

— Я нечего не слышала о вас от Свободного порта Морврена.

— И то, что вы здесь… — он покачал головой. — Т'Ан Эвален, это Линн де Лайл Кристи.

В любом случае, обстоятельством, вызывавшим недовольство гостей из Южной Земли, не являлась жара. Узкие пальцы Эвален полезли за пояс рядом с пустыми ножнами и, прежде чем продолжать, говорить, она оглядела пустынные коричневые стены. Светлая одежда Таткаэра была здесь неуместна.

Мне недоставало белых каменных стен Таткаэра и северного моря. Мне не хватало их больше, чем ч это когда либо могла допустить. Жара Покинутого Побережья угнетала меня.

— Мастер, — сказала Эвален, — вы понимаете мое удивление.

Но я отказываюсь говорить о наших делах в присутствии убийцы Андрете.

Он засмеялся слабым старческим хохотом.

— Ни за что иное я не мог поручиться, т'ан, однако в убийстве Андрете она невиновна.

Удивленные возгласы некоторых южан быстро смолкли.

Женщина посмотрела сначала на него ничего не понимая, а потом с недоверием и сказала:

— Вы хотите мне сказать, что она ничего не делала?

— Я знаю, что это была не она.

На лице Халтерна появилась улыбка, вызванная приятной неожиданностью. Его взгляд перебегал с Эвален Керис — Андрете на Чародея, затем он признательно хлопнул меня по плечу.

— Это превосходно, — тихо сказал он. — Просто превосходно!

— Если посланница не совершала этого, то кто же тогда это был? — осведомилась Эвален.

— Этого я еще не знаю, иначе я бы послал вашей матери сообщение.

Она вспомнила о своих обязанностях и сделала полагающийся поклон.

— Т'Ан Сутаи — Телестре заверяет вас в своем почтении, и шлет вам привет, мастер.

Он принял сказанное к сведению и пригласил гостей к стол.

— Усаживайтесь, пожалуйста, прошу вас.

Эвален села за стол с противоположного конца стола. Во время возникшей краткой сумятицы, когда южане пытались разобраться, где им сесть, она наклонилась ко мне.

— Я сожалею о своих словах т'ан. Известие об этом новом выводе еще не дошли до Таткаэра, и я все еще думала…

— С этим все в порядке, — быстро сказала я. — О Таткаэре мы поговорим попозже, если вам будет угодно.

— Конечно.

Как только я смогла поговорить с Халтерном, не обращая на это внимание окружающих, я спросила его:

— Поверят ли Сто Тысяч только лишь словам Чародея?

— Они имеют немалый вес. Но не в Пер — Дадени, как вы еще заметили. — Он провел шестипалой рукой по своей светлой подстриженной гриве и несколько утрированной подмигнул мне. — А вас бы гораздо больше устроило, если бы вы знали, кто убийца, если им не является посланница… Все же это умный ход.

Я улыбнулась.

Он сказал:

— Вы изменилась.

Казалось, это изменение ему весьма понравилось. Я спросила себя, что же такое он заметил, этот продувной человек.

— Медуэнин сказал, что покинул нас в свободном порту, — добавил он. — Я предполагал, что вы будете находиться где нибудь на Покинутом побережье, если уж совсем не здесь.

— Вы говорили с Блейзом?

— Он находится среди прочих в обществе Эвален. Они еще в торговом городе. Там же и ваша юная Л ри-ан.

— Родион здесь? — «Я хотела бы поговорить с ней», — подумала я. — Послушайте, Хал, что все это означает?

Он пожал плечами и хитро улыбнулся.

— Кажется, Чародей жалеет, что бы присутствовали при нашей беседе, а Южная земля обычно терпит его эксцентричные идеи. Если вы останетесь, Кристи, то услышите что-нибудь.

«Я могу от этого отказаться», — подумала я. Переговоры между Ста Тысяч и Коричневой Башней бесконечны и ужасно скучны. А Эвален, кажется, была полна решимости выдержать их до самого конца.

Вопросы Чародея были кратки — я почти забыла, каков же его возраст, — и если они поскорее не закончат эти переговоры, чего я опасалась, то мне не удастся до завтрашнего утра сделать не чего полезного.

— Итак, чего же желает Сутафиори от Коричневой Башни?

Прикрытые перепонками глаза Халтерна прояснились.

— Того, чего от Чародея хотят все — знания. Знаний Кель Харантиша. Сейчас выясняется, что СуБаннасен была единственной, кто получал золото от Повелителя в изгнании.

После обеда (и после того, как старик немного вздремнул, что я и предполагала) переговоры продолжились. На этот раз они проходили в библиотеке и были менее официальны, а напряжение, в котором прежде прибывали южане, заметно опасно, потому что они еже не находились под землей и в открытые окна могли видеть солнце.

Это помещение могло бы тягаться с любой библиотекой Ста Тысяч, и никто, видя себя в окружении, этого множества книг, не мог забыть, что Башня занимала первенствующее место в отношении собранных здесь знаний.

Старик тщательно подготавливал свою сцену.

Послеобеденное солнце освещало стол, сосуды с чаем, фрукты и конфеты. Тетмет стоял за спинкой стула Чародея и смотрел на нас, чужаков, с молчаливым неодобрением, которое определяло многие из облаченных в коричневые робы. Он был фанатично предан Чародею.

Эвален поклонилась, войдя, и сделала знак сопровождавшим ее двум южанам сесть за стол. Эти двоя внимательно за всем наблюдали.

К нам присоединились Халтерн; невооруженных охранников Короны он оставил за пределами помещения.

Дверь за ним закрылась, и он поспешно вышел вперед.

— Итак, — начал Чародей, — что имеет мне сказать Сутафиори?

— Вы, вероятно, слышали о волнениях в Ста Тысяч, — сказала Эвален, совершенно уверенна в том, что он столько же знал о Южной Земле, что и она, дочь Т'Ан Сутаи-Телестре.

— Да, и — если, Кристи, вы позволите мне сказать это — большая их часть связана с вопросом об иных мирах.

Эвален кивнула.

— Это естественно, конечно, что есть голоса как против связей с ними, так и за них. Но если бы причины заключались только в этом, то Т'Ан Сутаи — Телестре могла бы не опасаться потери короны в следующее летнее солнцестояние.

— Потери… — Я замолчала, когда Чародей знаком велел мне это сделать.

— Политика вашей страны всегда была присуще не игнорировать мнение Ста Тысяч. Если они не хотят вступить в контракт с Доминионом…

— Если бы это было все! — Она посмотрела на меня. — Нужно помнить еще о следующим: если Южная земля, то это не означает, что это не означает, что Земля не обратится у другим странам на Орте. Разве я не права т'ан?