— Кристи! — крикнула Рурик.

Мне показалось, что в воздухе висел слабый звон или гудение. Потом на меня налетел каменный пол, и я вытянула вперед руки, чтобы он не раздавил меня. Я услышала, как где-то далеко разбился мой кубок, когда я его выронила. Под руками я чувствовала неподатливый пол, но все-таки проваливалась в бездонную яму.

— Не прикасайтесь к этому! — прозвучал голос Герена.

Я чувствовала, как мои ногти скребли холодные камни. Кто-то крепко взял меня рукой за плечо. Все мое поле зрения заполнилось желтыми пятнами, в которых, казалось мне, я задохнусь.

— Кристи…

Сильные руки взяли меня за челюсть и разжали мои зубы, а кто-то грубо сунул мне в глотку палец. Я глотала воздух, как рыба на крючке, затем сжалась, и началась сильная рвота.

Когда я снова смогла более или менее ясно видеть и мое замешательство прошло, мне втиснули в руку бокал с водой. Я выпила ее и после этого смогла встать. Боль уходила, но колола мой желудок раскаленными иглами.

Я обнаружила, что нахожусь между Гереном и Халтерном, которые вдвоем поддерживали меня. Их пальцы обжигали мне кожу. Мне становилось то жарко, то холодно.

— Вам лучше? — спросил Герен.

— Я… думаю, уже да.

— В моем доме! — Рурик поразительно сильно сжимала мою руку. Лицо ее было в слезах. — О, богиня! В моем доме… Кристи, простите меня.

Бродин стоял с кувшином в руке. Его ноздри подрагивали.

— Сарил-кабриз, — сказал он. — Запах невозможно спутать ни с чем. Т'ан, я не понимаю, почему вы не мертвы.

Между тем я снова смогла стоять без помощи. Халтерн позвал л'ри-ана, и со стола было все убрано. Только теперь я поняла, что кто-то попытался отравить меня.

Кто-то попытался отравить меня, и лишь небольшое различие между человеческой и ортеанской психологией спасло мне жизнь.

Я заметила, что дрожу, и снова крепко взялась за руку Рурик.

— Почему я? Или это предназначалось не для меня?

Взоры всех уставились на Сутафиори. Она мрачно улыбнулась.

— Здесь нет никого, у кого не было бы врагов. И все мы — участники этой игры. Но нет, даже дурак мог бы догадаться, что вас, Кристи, попросят попробовать этот напиток. Он предназначался вам.

У меня кружилась голова. Это было не только реакцией на яд. Кто-то пытался меня убить. И они относились к этому так спокойно. Я взглянула в их прикрытые пленкой глаза и поняла, что они были чужими. Не людьми. И, возможно, представляли опасность.

— В моем доме, — повторяла Рурик. — Ну, хорошо, Далзиэлле, я — ваша сторонница. Думаю, если бы посланница умерла в моем доме, это так же обрадовало бы ваших врагов, как и моих.

— Т'Ан Мелкати, — предположил Халтерн.

— Это походит на стиль СуБаннасен. А она не из моих друзей, — сказала Рурик. — Но мои л'ри-аны лояльны, я могла бы поклясться в этом!

— Кажется, вы несколько ошиблись, — мягко сказала Сутафиори. — Но давайте покончим сейчас с этим делом. Рурик, организуйте эскорт, чтобы сопроводить т'ан Кристи обратно на Восточный холм Малк-ис, и позаботьтесь о враче.

— Мы с Гереном будем сопровождать вас, — сказала Рурик. — Далзиэлле, вам также лучше взять себе эскорт.

— Нет, у меня есть свои возможности, чтобы невредимой вернуться в цитадель.

Пока мы шли к хлеву, Рурик продолжала говорить слова извинения. Я все еще была словно оглушена. Еще никто никогда ненавидел меня так, чтобы желать моей смерти. Это оскорбило меня, но я не понимала, почему.

Однако я осознала, что Каррик V был опасен.

Двор был покрыт лужами. Небо прояснилось, дул прохладный ветер. Тучи разрывал на части гнавший их на север сильный ветер. Когда мы вышли во двор, на кобыле-мархац подъехал Марик, скурраи он вел за собой на поводке.

Он увидел меня, и глаза его округлились. На лице его было выражение сомнения и ужаса. Он рванул поводья, но Рурик бросилась вперед, схватила его за пятку и стащила с животного. Мархац отскочила в сторону. Мальчишка шлепнулся на каменные плиты и раскинул в сторону руки и ноги.

— Что это значит? — смущенно спросила я.

— Вы видели его лицо, — сказал Герен. — Ке, очевидно, не ожидал снова увидеть вас живой. Рурик, тащите его сюда!

Она подтащила мальчишку к нам. Сутафиори стояла немного позади Тирзаэла, накинув на голову капюшон. Халтерн крепко держал мальчишку за руки.

— Ты был на кухне, — спокойно сказала ему Рурик. — Туда входят все л'ри-аны; зачем же тебе было вести себя подозрительно, если ты ждал свою т'ан.

— Да. — Его голос звучал глухо.

— Позвольте мне. — Тирзаэл вышел вперед и что-то спокойно стал говорить мальчику. Я не слышала, о чем он говорил, но мальчишка плакал.

— Использовать детей — аширен… — Рурик сыпала проклятиями.

— Ке говорит, — вернулся к нам Тирзаэл, — что к нему подошли двое мужчин, которые угрожали и передали какое-то вещество — ке не знает, что это было, ке лишь уверен, что это не был яд, — сказав, что он должен всыпать его в напиток Кристи. Ке увидел чужой напиток, готовившийся на кухне, и всыпал туда порошок. Он, наверное, думал, что один из друзей т'ан хотел себе позволить подшутить над ней.

В воцарившейся во дворе полной тишине слышен был лишь плач мальчика. У меня разрывалось сердце, когда я его слышала.

— Конечно, это еще не вся история. — Рурик едва не лопалась от враждебности. — Нет сомнения, что ке не только угрожали, но и подкупили, и ке совершенно точно знал, что речь шла о яде.

Вдруг она подняла голову мальчишки и ударила его по лицу.

— Она для тебя — с'ан телестре! Как же ты себе все это представляешь?

— Они хотели меня убить!

— Сомневаюсь, что мы найдем этих людей, — сказала Халтерн, — но, определенно, мы также никогда не узнаем, кто их нанял.

Сутафиори прикоснулась к моему плечу и спокойно сказала:

— Если бы я была с вами, то отправилась бы в поездку, о которой мы говорили.

— Сейчас я еще не могу отправиться, у меня еще есть обязательства. — Я посмотрела на мальчика. — Что… что теперь с ним будет?

— Решение этого зависит от вас. Вы все еще являетесь кир с'ан. — В ответе Рурик слышалось равнодушие. — Вы можете отдать кира городской страже: могут существовать подробности, которые ке скрыл от нас. Или отправьте кира обратно в телестре Салатиэл, а там его накажут.

— О, боже мой. — Я не могла еще ясно соображать. — Послушай, мальчик — аширен-те — если к тебе еще придет кто-то чужой, то ты придешь ко мне и расскажешь об этом. Договорились?

Он смотрел на меня, ничего не понимая.

— Сколько они хотели тебе заплатить?

— Пять золотых монет, — ответил он. Рурик резко втянула в себя воздух.

— Хорошо, ты будешь работать на меня, пока дважды не возвратишь этот долг, после чего мы будем считать это дело улаженным. Согласен?

Бродин оглядывал мальчика с головы до ног.

— Вы чудачка, т'ан, ведь вас еще до конца недели найдут с перерезанным горлом.

— Нет, — сказал Марик, — этого не будет.

Он смотрел на меня своим упрямым взглядом, который был уже мне знаком. Нельзя было осуждать его за то, что его запугали.

— Договорились, я знаю. Иди и приведи животных.

Он пошел по двору, издавая успокаивающие звуки, чтобы приманить напуганную кобылу-мархац.

Я сказала:

— Я не намерена наказывать ребенка за то, что здесь случилось. Вы найдете для меня мужчину или женщину, который или которая должен или должна нести за это ответственность, а затем я подам жалобу в официальном порядке.

Рурик вздохнула и почесала голову.

— Вы правы. Я нетерпелива, а потому отхлестала бы кира плетью.

— Вы должны уехать из Таткаэра, — сказала Сутафиори, — и поскорее.

— Я сожалею, Т'Ан, но если я не хочу потерять право называться послом, то должна выполнить обещания, которыми обязана на следующую неделю.

— На следующей неделе или через неделю я отправляюсь в Ремонде, — задумчиво сказала Рурик. — Я предлагаю взять ее с собой в Корбек, чтобы она начинала заниматься с расположенными там телестре.