Молодой человек презрительно ухмыльнулся и не счел нужным оправдываться. Он не отрывал глаз от своей подруги.

- Итак, эта странная связь касалась бы только Карлайла и его жены, если бы волчица не забеременела. Он оказался настолько легкомысленным, что позволил развиваться созданию, подобного которому еще не рождалось. Ребенок с непредсказуемым набором генов, от которого неясно, чего можно ожидать.

Подождав, пока стихнут изумленные возгласы и перешептывания, Аро Волтури продолжил речь, меряя тронный зал шагами в такт своим словам. Каждый его жест был наполнен изяществом и грацией, как будто бы Аро находился на сцене перед взыскательной публикой; и, надо отдать ему должное, выглядел его монолог весьма убедительно. Карлайл не знал, кем Великий был при жизни, но, несомненно, в нем погиб талантливый актер.

- С незапамятных времен существует закон: не обращать слишком юных. Дети не развиваются дальше, не учатся: они навсегда замирают в том возрасте, в котором их обратили. Неуемный детский аппетит и неспособность контролировать себя отличает бессмертных детей. Вы спросите меня: какое отношение этот ребенок имеет к бессмертным младенцам, если в его жилах течет волчья кровь? Я отвечу - самое прямое.

Оборотни известны своим вспыльчивым нравом, а это создание, в силу юного возраста, не способно сохранять свою сущность в секрете – как любой ребенок. Кроме того, кто знает, как быстро он будет расти? Можем ли мы надеяться, что волчонок через семь лет достигнет зрелости, подобно потомкам вампиров и людей, и научится самоконтролю?

- Он не опасен! – Леа дернулась к Аро, но охрана удержала ее. – Гарри знает, что никому не должен говорить о том, кто он! И он не нападает на людей! Он никому ничего не расскажет!

- Подобного создания земля еще не видела. Все неизвестное таит в себе угрозу, - Древнейший хотел дотронуться до ее лба, но отдернул руку и отвернулся, хмурясь – запах пришелся ему не по вкусу. Леа тихо вздохнула - Эдвард удивленно посмотрел на нее, и Карлайл увидел, как на губах сына появляется еле заметная улыбка. Подумать, чему мог радоваться Эдвард, он не успел: Аро продолжил обвинительную речь.

- Мы не может знать наверняка. Мальчик слишком юн и не сможет хранить тайну своего происхождения. Случайно, в играх с друзьями он может выдать нас, не хотя этого. Или желая похвастаться своей силой и особыми способностями. Риск слишком велик.

- Мы жили среди людей, и Гарри ни разу ни в чем не заподозрили! Он ни на кого не напал! – возразила Леа. – Он умеет сдерживаться и знает, что на людей нельзя охотиться…

- Аро, что ты ее слушаешь! – вскочил Кайус. – По закону, ни один вампир не имеет права открывать смертному свою сущность. Мальчик не будет обращен и он знает о нас – о чем тут говорить?!

- Успокойся, брат, - снова мягкая отеческая улыбка, взгляд, наполненный лживым состраданием. Вампир опять повернулся к волчице::

- Я спрошу у него самого, что он думает по этому поводу.

Молниеносное перемещение, и Аро опустился на корточки перед Гарри.

- Здравствуй, Гарри. Я давно хотел познакомиться с тобой, - самым дружеским тоном поздоровался он, протягивая руку съежившемуся ребенку.

- Здрассте, - сквозь зубы ответил мальчик и чуть отодвинулся от Аро. – Мама, когда мы уйдем отсюда? У меня нос болит.

В гробовой тишине нервный смешок Элис прозвучал очень громко. Древнейший же ничем не дал понять, что комментарий как-то его задел. Воспользовавшись тем, что Гарри отвлекся, он взял его за руку.

Леа рванулась - ей на плечи и талию легли две пары рук. Джейн улыбнулась и обняла Несси крепче, Белла со стоном закрыла глаза. На лице Эдварда за одну секунду отразилась целая гамма чувств: от возмущения и страха до ярости. Его недавнее спокойствие, причина которого не была Карлайлу ясна, как ветром сдуло.

- Как интересно. Ты умеешь превращаться в волка, и тебе не требуется на это никаких усилий, как твоей матери. Чем он питается? У него есть какие-то способности? Он ядовит? Отвечай! - совсем другим тоном обратился он к Лее.

- Гарри охотится на животных. Иногда съедает добычу, иногда только выпивает кровь. Может есть и человеческую пищу. Он быстро растет и заживляет свои раны. Больше ничего особенного. Он вам не опасен! – выкрикнула она, заламывая руки.

- Твоя мать говорит, ты охотишься только на животных, - сильные белые пальцы сжали смуглую ладошку. – Неужели ты не рассказал ей? Кто была та девочка, Гарри?

- О Боже… - ужасное предположение заставило Карлайла застыть на месте. Леа в ужасе прикрыла рот рукой; с ее лица отхлынули все краски, оно стало пепельно-серым.

- Нет! Гарри, нет!

- Я не хотел, - мальчик заплакал, опустив голову. - Я плохой, папа и мама не будут любить меня больше, - и затрясся от плача.

- Тебе ведь понравилось, очень понравилось… Ты не смог сдержаться, - тихо, словно про себя, сказал Аро.

- Не понравилось, не понравилось, не понравилось!

Гарри изо всех сил мотал головой, по щекам лились слезы. Он не мог говорить, только плакал.

- Что было потом, Гарри?

- Я… я убежал. Очень испугался, что мама узнает, убежал и прятался до вечера. И никогда больше об этом не думал.

Каллены обменялись наполненными отвращением и страхом взглядами. Не нужно было обладать даром Эдварда, чтобы понять – они сожалеют, что спасали жизнь маленькому чудовищу. Эдвард же повел себя очень странно.

- Аро, не подтасовывай! Мальчик вовсе не… - возмутился он, но договорить ему не дали.

Один из охранников по кивку Аро зажал голову Беллы, как в тисках, и Эдвард замолчал.

- Не слишком красиво пытаться выгородить виновного якобы с помощью своего дара, Эдвард, - с видом оскорбленной невинности заметил Древнейший. - Тем более, что поймать тебя на лжи невозможно. Итак, как мы выяснили, волчонок испытывает ту же жажду крови, что и мы. Но в отличие от нас, мальчик не умеет скрывать следы своей охоты – его этому не научили. Кто из вас, - он обвел взглядом Калленов, - может дать мне стопроцентную гарантию, что это не повториться?

Ответом ему было молчание.

- С вашего позволения, я подведу итог. Первое: волчонок знает о существовании вампиров и, как и все дети, не всегда думает, что говорит. Он может проболтаться. Второе: его не учили маскировать свои следы, чтобы это выглядело нападением животного – это серьезный проступок, который может натолкнуть людей на нежелательные мысли. Нарушение закона налицо.

- И оно карается смертью! – перебил Аро Кайус. Алые глаза светились кровожадной радостью – он торжествовал.

Карлайл огляделся. Возмущенные члены клана, требующие правосудия, искаженные мукой лица его детей. Леа, простирающая руки к плачущему навзрыд сыну. Аро, всем своим видом показывающий, насколько он сожалеет, отвратительный в своем триумфе Кайус, Маркус – напряженный, серьезно выслушивающий тихий шепот Эсми, с мольбой смотрящей на него.

«Я должен это прекратить», Карлайл сделал шаг вперед и заговорил.

- Аро, прошу, выслушай меня. В том, что закон был нарушен, виноват только я, мои, как ты выражаешься, «легкомыслие и исследовательский интерес». Моя семья совершенно не при чем. Их не за что наказывать, как и Лею – кто осудит мать, спасающую своего ребенка? Гарри… - его голос дрогнул, Карлайлу даже думать о том, что произошло, было тяжело, - он всего лишь ребенок, он не виноват. То, что он напал на человека, ужасно, но не вызвало у людей того отклика, которого вы так опасаетесь. Разве появились в газетах заголовки о вампирах? Такое никому и в голову не придет. Поэтому, пожалуйста, Аро – суди только меня, а остальным позволь уйти.

Он с надеждой всматривался в лица Волтури, но увы: только у нескольких женщин можно было заметить проблески жалости. Аро остался непреклонен.

- Очень трогательно, Карлайл, - холодно ответил Древнейший. - Но члены твоей семьи скрыли от нас факт появления на свет этого ребенка, и позже помогли волчице сбежать. Так что отвечать тоже придется всем. Мне очень жаль.