— Заходи! — она обернулась и поманила дочь рукой. — Вода холодная, остынь с дороги.

Аратора отрицательно помотала головой.

— Давай! — отрезала Наггара. — Чтобы стать сильной, нужно закаляться, и не только телом, но и духом.

Она решилась лишь намочить ноги до колен и умыть лицо.

— Ты не рассказала, почему ты засомневалась в Орде, в необходимости вести войну?

— Мы здесь именно за этим, — её лицо сделалось отстранённым и задумчивым. Наггара смотрела на берег, словно видя там кого-то. Она нырнула, проплыла под водой и снова встала на ноги, протирая глаза, будто бы прогоняя наваждение. — Когда моё тело достаточно окрепло, чтобы носить кольчугу, Скролл отправил меня путешествовать, чтобы я училась и познавала окружающий мир. Когда я видела его в последний раз, он отдал мне хороший лук, который берёг для этого дня, и я отправилась в своё долгое странствие. За незначительные награды я помогала всем, кого встречала, и так нелёгкая уводила меня всё дальше от дома. Однажды я случайно набрела на пещеру, через которую можно попасть в Лунную Поляну пешком. Она населена древобрюхами, и мне пришлось долго с ними биться, чтобы в конце концов сюда пробраться. Я села на бережок этого озера, пытаясь перевести дыхание, как услышала за спиной скрежет лат, неотвратимо приближающийся ко мне. Я схватила лук и резко обернулась. Передо мной стоял высокий ночной эльф в неприступной броне, на которую спадали длинные белоснежные волосы. В его ножнах лежал длинный двуручный меч. Одного взмаха им хватило бы, чтобы тогда лишить меня жизни. Но он не стал меня убивать, лишь грациозно поклонился и протянул мне свою огромную раскрытую ладонь. Едва отойдя от страха, я вложила в неё свою дрожащую руку, и эльф мягко сомкнул на ней пальцы, а затем поднёс к губам. Он был невероятно красив, я с трудом отводила взгляд, но в то же время я боялась его. Мы продолжили путешествие вместе, правда, не вступая в диалоги, но понимая друг друга без слов. С ним я впервые повидала многие калимдорские красоты. Он держал меня за руку и вёл меж многовековых деревьев. В самой глуби ясеневой рощи он подарил мне тот самый розовый камень, который лежит у нас дома, — она подразумевала ярко-малиновый самоцвет на цепочке, огранённый в форме сердца, который она хранила в шкатулке. — Его звали Илтаро.

— А что с ним случилось потом? — любопытство так и распирало Аратору, и она не могла терпеливо ждать, пока её мать закончит рассказ сама.

— А потом он отправился в Нордскол. Он ушёл, чтобы сразиться с Плетью, а я часто приходила и ждала его тут, на месте, где мы впервые повстречались. И однажды Илтаро вернулся. Я была так рада вновь его видеть, что не заметила в нём никаких изменений. Он молча подошёл и крепко обнял меня, так сильно, что его латы больно вонзались в мою кожу через тонкую шёлковую ткань.

Когда Илтаро выпустил меня из этой хватки, он развернулся и зашагал прочь, не оборачиваясь. Разумеется, я ринулась вдогонку, спрашивая на своём языке, почему он уходит и куда. Вряд ли он понимал, что я тогда говорила, и дело совсем не в разных языках. И вот, он, не замедляя хода, вскинул руку вверх. Из его пальцев исходили тёмно-фиолетовые молнии, вонзавшиеся в землю, из которой тотчас полезли уродливые зловонные вурдалаки, устремившиеся ко мне. Они пригвоздили меня к земле, царапая своими заразными когтями. Сначала я звала на помощь и отбивалась от них тем самым луком, от которого в конце концов остались лишь щепки, в итоге мне осталось лишь попробовать прикинуться мёртвой. Это и спасло меня: вурдалаки тотчас побежали за хозяином. А я, не вставая с земли, лишь горько заплакала. Разумеется, не от страха, и даже не из-за боли, хотя она была невообразима — сначала мне было жаль, что я больше не увижу Илтаро прежним. Но потом это состояние сменилось гневом на Альянс, который всегда может ударить тебя в спину. Да, тогда я не понимала, что он стал ещё одной слугой Плети — я увидела врага во всём Альянсе. Перестав плакать, я поклялась себе больше никогда этого не делать. Когда Илтаро ушёл, я попыталась встать, но ядовитая зараза уже попала в мою кровь и отравляла мой организм. Любое движение причиняло мне боль. Силы покидали меня, но гнев заставлял пробовать снова. Я отринула все мысли, просто убедила себя, что боли нет, и ощутила, как глубинная тоска сменяется чем-то новым, неведомым доселе. Я зажала самую глубокую ссадину на плече со всей силы, — Наггара указала на едва заметный шрам, — и ощутила, как рана начала стремительно затягиваться. Я взглянула на свои ладони, а из них исходило слабое свечение, — жрица ухмыльнулась, а затем открыла чакру Святилище, озарив в один миг всю Лунную Поляну. Свет был настолько слепящим, что Аратора начала щуриться, но взгляда не отводила — она восхищалась именно этим заклинанием. — И в тот момент я поняла, почему я была таким посредственным охотником! Я залечила свои раны и исцелила болезни, но клянусь, я не изучила ни единого манускрипта, как это делать! Эти знания, казалось, всегда во мне были, и требовался лишь повод, чтобы их применить.

Аратора заворожено слушала рассказ Наггары. Ей тоже хотелось стать жрицей: одним мановением руки заставлять всё вокруг светиться, лечить болезни и возвращать смертельно раненых к жизни, владеть разумами врагов, заставляя их бежать в панике, и разумами своих, вселяя в их сердца надежду.

— Ты знаешь, что потом стало с этим ночным эльфом?

— Я нашла его бездыханное тело среди морозных пустошей Ледяной Короны. Грань Тьмы была отброшена им в сторону, а в тусклых застывших глазах уже не было того зловещего свечения, с которым он на меня смотрел в нашу последнюю встречу…

— Ты его любила?

— Нет, но мне было интересно с ним и тогда я не хотела, чтобы наши встречи прекращались.

— А сейчас тебе кто-то нравится? — Аратора зарумянилась, задав такой неудобный вопрос, но любопытство было выше стеснения.

— Есть один мужчина, но это тоже секрет, — Наггара расслабленно потянулась. На её лице была счастливая улыбка, и она явно больше не думала про того ужасающего рыцаря смерти. — Пока он даже ни о чём не подозревает, но я всегда побеждаю и получаю то, что хочу. Однажды я тебя с ним обязательно познакомлю.

*

В крепости Громмаш внепланово собрались военачальники со всех ордынских фронтов. Каждому предстояло отчитаться о последних сражениях с Альянсом и первым вынудили говорить орка Гар’дула, удерживавшего Холм Демонического Огня. И поведал он именно о том, что он и его отряд были с позором вытеснены с этой стратегически важной для Орды точки. Гаррош конечно же обо всём уже знал. Он никогда не умел сдерживать свой гнев, но сейчас усилием воли сумел заставить себя повременить с расплатой за роковую ошибку ради того, чтобы услышать, как он оправдается.

— Я увидел в небе сигнальную ракету возле Сатирнаара, я думал, что моя жена попала в плен к демонам! Она как раз говорила, что отравится туда…

Гаррош едва сдерживал кровожадную усмешку. Глупость этого орка настолько его обескуражила, что сам предмет его гнева отошёл на второй план.

— Я отправился ей на выручку с двумя товарищами… Но в этот момент базу атаковали, и мои бойцы не смогли дать отпор.

— Ты бросил свой пост без командования? — вождь всё ещё сдерживался. — Дай угадаю, ты и жену свою не нашёл, идиот?

— Её там не оказалось, видимо, она в плену у ночных эльфов, и теперь мы не можем штурмовать Лесную Песнь, так как мой отряд разбит и нужно подкрепление.

— С тем же успехом Тралл мог бы назначить на твоё место кабана, в худшую сторону точно бы ничего не изменилось.

— А что будет с моей женой? — многие присутствовавшие впервые услышали, как дрожит голос орка.

— Заткнись, глупец! Подумай лучше, что будет с тобой! — Гаррош перешёл на повышенные тона. — Кто ещё желает поведать Адскому Крику плохие новости и сознаться в собственном идиотизме?!

Обстановка была гнетущая, но стоявшая в первых рядах Наггара сделала шаг вперёд и осмелилась прервать тишину.

— Желаю поведать хорошие новости. Мы завоевали и уже в течении недели контролируем лесозаготовки в Арати, и я гарантирую, что будем удерживать дальше. Древесины, которая теперь принадлежит нам, удалось добыть вдвое больше, чем потерял он, — она презрительно кивнула в сторону опозорившегося орка, а затем горделиво подняла подбородок. Другие начали одобрительно перешёптываться и смотреть на жрицу, при которой обстановка на фронте Арати переломилась в пользу Орды. Слыша это, она обернулась, одарив всех улыбкой, а затем перевела взгляд на отрёкшегося, который, как ей показалось, единственный не посмотрел в её сторону. «Ну, ничего, — подумала жрица и ухмыльнулась, — я сделаю так, что и твой взгляд будет на меня обращён. Больше побед, больше силы, я найду свой путь к желаемому».