— Стража! — скомандовал он. — Бросьте в темницу эту неверную!

Башира ответила лишь раскатистым хохотом, не выпуская из рук обагрившийся кинжал Великого Магистра. Когда аги поволокли её из султанской палаты, выбив у неё нож, другие слуги справлялись о здоровье султана, но тот лишь отмахнулся, что рана несерьёзная. Госпитальерку это до боли опечалило, но она радовалась, что не позволила завладеть собой. Она покинула покои с надменной улыбкой и гордо поднятым подбородком, но в глазах скупыми слезами блестела тоска по её утекающей молодой жизни. Навстречу конвоирам и их заключённой шёл Искендер Челеби с юной женой, Устадашах Ханым. Девушка храбро преградила дорогу стражникам, чтобы напоследок поговорить со своей знакомой.

— Что случилось? — она с ужасом заметила капли крови на белом платье Баширы.

— Ибрагим-паша зверски убил моего мужа, его головорезы привели меня во дворец, где султан покушался на меня, но я никому так просто не дамся, — ханым с гордостью кивнула на алые пятна.

— Госпожа, эта хатун покушалась на жизнь повелителя, — вмешался в разговор один из стражников. — Это сбежавшая наложница, которая оказалась предательницей. Будьте добры, не преграждайте нам путь.

— Я свободная замужняя женщина, а не османская рабыня! — кричала ханым аге в лицо.

Устадашах с горечью в сердце смотрела на заключённую, вспоминая, как приятно было с ней поговорить. На глаза навернулись слёзы от осознания той боли, что в один миг обрушилась на столь юное и прекрасное создание. Искендер беспокоился за беременную жену, потому взял госпожу под руку и велел идти за ним, а та покорно последовала за мужем, оборачиваясь француженке вслед.

— Да будет твоим пристанищем рай, — промолвила ханым, и услышала в ответ «Амин».

*

Плеть разрывала изувеченную спину девушки, а та уже устала кричать, из её горла вырывался лишь хриплый приглушённый стон. Башира давно сбилась со счёта, но раз за разом принимала новые удары, не отвечая ни на один вопрос.

— Остановитесь, — холодным тоном приказал какой-то знакомый голос.

— Султанша, — палач поклонился вошедшей женщине, управляющей гаремом.

— Оставь нас. И отвяжи ей руки.

Кнутобойца послушно ринулся исполнять приказ. Грубая верёвка, обвившая тонкие запястья ханым, ослабла, и она безвольно упала оземь. Подняв голову одним усилием воли, она увидела Хасеки, которой когда-то верно служила. Оперевшись о грязные камни, Башира попыталась встать, чтобы как следует поприветствовать Махидевран, но султанша жестом позволила ей сидеть.

— Как ты посмела напасть на падишаха? — госпожа была сердита, но скорее не от содеянного француженкой, а оттого, что ей пришлось отвечать за свою бывшую служанку.

— Султан приказал мне прийти в его покои, — спокойно созналась иоаннитка, — а я не пожелала. Так или иначе меня бы казнили, но я хотя бы защитила свою честь.

— Паша сказал, что увидел тебя в доме Якуба Эфенди. Что ты там делала?

— Я была замужем за ним, — с особым наслаждением произнесла ханым. Эти слова словно опиум заглушили на мгновение её боль.

— Как?! — Махидевран пришла в ярость. — Как ты могла заключить никах с этим неверным? Аги, приведите сюда лекаршу.

— Не надо, госпожа. Не терзайте меня перед смертью, вы же сами — женщина. Я и так настрадалась. И эти плети — малое из этого. Меня избивали, обливали ледяной водой под открытым зимним небом, я горела заживо, но самое страшное — мне пришлось избавлять любимого от адских мук, когда люди Ибрагима разорвали его плоть.

— Стойте, не зовите, — поникшим голосом приказала управляющая гаремом.

— И снова благодарю вас, султанша, — дрожащие холодные пальцы Баширы легли на впалый от голода живот и погладили его. У Махидевран замирало сердце, когда она смотрела на свою служанку. Она видела многих хатун, но именно история этой девушки смогла дотронуться до её души.

— С рассветом солнца тебя казнят, — констатировала женщина, прежде чем уйти.

*

Сон никак не хотел приходить, несмотря на всю моральную и физическую усталость — Башира понимала, что у неё будет целая вечность, чтобы вдоволь выспаться в сырой земле. Всё, чем она занималась этой ночью — смотрела пересохшими глазами за решётчатое окно под самым потолком, следя за ходом небесных тел, и вспоминала свою жизнь. Разум рисовал образы прошлого обрывистыми, но ослепительно яркими, порождая невыносимую тоску по давним и безвозвратно ушедшим временам. Не ощутив, как она провалилась в сон, иоаннитка резко пришла в себя и обнаружила, что небо стало чуть светлее. Хотелось завершить это мучительное ожидание, но с другой стороны она понимала: эти томительные минуты — завершающие строки в её книге жизни, исполненной захватывающих приключений и сражений, но вынужденной окончиться блекнущими в солнечном свете звёздами в этом тюремном окошке.

Шаги, за которыми последовал лязг навесного замка. «Наконец-то.» В руках у палача — верёвка. Низким голосом задан вопрос: «Будешь молиться?». «Нет» — решительный ответ. И грубый толстый шнур обвил нежную тонкую шею Баширы, сдавливая дыхание. Она и не думала, что умирать так больно. Девушка жадно хватала воздух и пыталась продеть пальцы под верёвку, но хватка палача была слишком крепкой. Лёгкие начало колоть от нехватки кислорода, а зрение то мутнело, то начинало видеть всё особенно ясно. И вдруг в открытую камеру неторопливо вошла фигура, облачённая в длинные чёрные одеяния. Госпитальерка пыталась поднять глаза, чтобы рассмотреть лицо этого человека, но увидела лишь раскрытую белую ладонь. С трудом она подала руку, и ощутила столь желанную свободу и облегчение. Обернувшись, Башира увидела себя со стороны: с неестественно склонённой головой, спутанными золотыми локонами, спадавшими на покрасневшее лицо, в грязном белом платье и с каплями вражеской крови на нём. Палач отточенным движением снял шнур с её шеи, и зашагал прочь.

— Ты посмотри, что они со мной сделали, — она обратила возмущённый взор больших светлых глаз на своего собеседника.

— Пойдём, — спокойно молвил гость.

Комментарий к Полумесяц — Глава VIII

Как вы думаете, кого в конце увидела Катрин?

========== Крест — Глава VIII ==========

Комментарий к Крест — Глава VIII

Второй части БЫТЬ

Я сегодня похож

на не сбывшийся дождь,

не расцветивший цветок.

Башира лежала на груди у Якуба, пока тот осторожно гладил её золотые кудри, с трепетом пропуская их между пальцев, словно прикасаясь к недоступным ему сокровищам. Сомневалась ли она в своём решении? Несомненно. Но главной целью госпитальерки было воссоединение с Орденом и Великим Магистром. Одно успокаивало душу — обещание, данное прорицателю, что она вернётся к нему, что бы не случилось — нерушимая гарантия для неё. Это же тешило разбитое сердце мужчины — он верил ей и твёрдости её слова.

— Я говорил тебе, — дрожащим голосом проговорил звездочёт, — ты можешь остаться, и если сейчас ты передумаешь, то подаришь мне целый мир. Юсуф не против тебя, он сам одобрил моё решение, — уговаривал Якуб, едва ощутимо проводя по её бледному лицу.

— Я лишь встречусь с товарищами, дам им знать, что я жива, и вновь увижусь с вами, — пересиливая себя, француженка улыбнулась, хотя внутри неё бушевала буря. — Они думают, что я утонула той январской ночью.

— Может, лучше им и дальше так считать? Не лучше ли новая жизнь старой?

— Возможно и лучше, но кратковременная поездка ничего не изменит.

— Дай Аллах, — расстроенно отрезал Якуб. В порыве обиды он убрал руку, но не выдержал и продолжил нежить свою возлюбленную. — Пойдём на улицу? — с наигранным спокойствием предложил эфенди.

— Давайте, погода замечательная, — ханым посмотрела в окно, и украдкой промокнула рукавом слёзы, проступившие от осознания, что это будет их последняя ночь.

Она вышла в чудесный сад, озаряемый миллиардами звёзд. Башира провела пальцами по закрывшимся цветкам лилий, в то время как другую её ладонь сжимала крепкая мужская рука. Он указал куда-то вдаль, призывая посмотреть на небо, но девушка не могла отвести взгляда от его светлых глаз, в которых отражался лунный свет. Якуб увидел это, и не смог удержаться от соблазна вновь прильнуть к устам возлюбленной. Ханым обхватила его спину руками и горько заплакала.