========== Крест — Глава I ==========
За столом сидела девушка, старательно выводя послание на латинском языке. Перед ней из стороны в сторону расхаживал Великий Магистр Ордена святого Иоанна Иерусалимского, Филипп де Вилье де л’Иль-Адам. Он вдумчиво подбирал слова, желая достойно парировать дерзкое письмо султана Сулеймана. Украдкой писарь поднимала взгляд на главу Ордена, наблюдая за его твёрдой, гордой походкой, но только лишь он поворачивался к ней, она спешно опускала глаза к листу бумаги. Великий Магистр продолжил медленно диктовать, попутно обдумывая и взвешивая каждую фразу:
— …Шагая по стопам вашего отца, султана Селим Хана, вы решили вновь предпринять попытки завоевать нашу священную землю. Однако пусть бегство короля Лайоша и захват Белграда не даёт вам необоснованные надежды, что госпитальеры сдадутся подобно венгерскому королю. До последнего мы будем защищать Родос, стремясь повторить подвиг наших предшественников в 1444 и 1480 годах. Надеюсь, вы извлечёте правильные выводы из уроков истории и не станете понапрасну жертвовать вашими людьми.
Магистр подошёл к витражному окну, рассматривая через цветные стёклышки пейзажи священного острова. Он знал точно — если будет вынужден погибнуть за Родос, то погибнет, но не допустит османского владычества над ним.
— Как тебе, Катрин-Антуанет? — он устремил на девушку вопросительный взгляд.
Перо иоаннитки остановилось на последнем слове, оставив его недописанным. Она была приятно удивлена, что Вилье де л’Иль-Адама интересовало её мнение.
— Превосходно, Ваше Преосвященнейшее Высочество, — она невольно улыбнулась Магистру, но тут же вернула прежнее серьёзное выражение лица.
— Тогда, думаю, на этом стоит закончить. Если султан достаточно мудр, его вразумит и это, если же нет, то и тома писем не разубедят его. Перечитай мне, пожалуйста.
Госпитальерка встала из-за стола и начала повторять всё, что велел записать Магистр. Она проговаривала адресованные Сулейману строки так, словно он сейчас стоял пред ней: гордо, жёстко, вкладывая в каждое слово всю ненависть к исламу и его последователям. Однако, когда к ней подошёл Филипп, заглядывая в письмо, Катрин остановилась, сделав глубокий вдох. Он взялся за тот же край листа, который держала его писарь, накрыв её ладонь своей. Боясь пошевелиться, госпитальерка так и стояла, пока Великий Магистр не дочитал послание до конца.
— Что ты думаешь по поводу этого всего? — пристальный взгляд повелителя спутал все мысли в голове девушки. — Сулейман в действительности нападёт?
— Честно говоря, я не сомневаюсь в его решительности. Но я знаю и другое — вы дадите отпор этому неверному. И верно сказали ему — посягательство на нашу священную землю принесёт султану одни потери.
С улицы донёсся звон колоколов, призывавший всех католиков к Священной Мессе.
— Что ж, — задумчиво начал говорить Вилье де л’Иль-Адам, растапливая сургуч над письмом, а затем поставил свою печать. — Тогда таковым и будет мой ответ. А теперь нужно торопиться в церковь. Сегодня буду молиться за наш, христианский Родос.
— Я тоже, — коротко кивнула Катрин, поднимая на Магистра серые глаза. На мгновенье их взгляды столкнулись, но иоаннитка нехотя прервала зрительный контакт. Она почтительно поклонилась и стремительно направилась к выходу.
*
Бледный от недоброго предчувствия рыцарь спешно шёл к кабинету Великого Магистра, сжимая в руках, по-видимому, очередное письмо от султана Сулеймана. Чтобы не выдать своего присутствия, стоявшая у самой двери Катрин-Антуанет спряталась за угол, и её тёмная, сокрытая в тёмно-красную ткань фигура слилась с густой и мрачной тенью. Отсюда она слабо разбирала слова Вилье де л’Иль-Адама, но ей была слышна сама манера речи Магистра, принявшегося зачитывать письмо перед другими главами Ордена. Рыцарю велели уходить, и девушка вновь прильнула к приоткрытой двери. Притворно спокойный и уверенный в себе, он проговаривал немногословное послание врага медленно, делая паузы, чеканя каждое слово, размышляя над ним и призывая поразмыслить остальных. Только вот истинные его эмоции выдавало напряжённое лицо и нахмуренные брови. Магистр расхаживал из стороны в сторону, его дыхание становилось тяжелее, а речь грубее. Он как мог сдерживал гнев, желая подать правильный пример другим, но всё же не выдержал на последних словах Сулеймана:
«…и на Родосе воцарит ислам.»
Великий Магистр разорвал бумагу и бросил её в камин. Огонь с треском взялся на дерзкое письмо предводителя османов, и сейчас Филипп де Вилье де л’Иль-Адам мечтал лишь о том, чтобы нашлось такое адское пламя, способное уничтожить и этих ненасытных завоевателей.
— Теперь путей к отступлению нет. Сулейман настроен решительно, уже без всяких сомнений. Немедленно оповестите всех. Каждый в этих стенах должен быть готов к наступлению, когда бы оно не произошло.
Стоявшие перед Великим Магистром госпитальеры утвердительно кивнули, поклонились и покинули просторный, но аскетично обставленный кабинет главы Ордена.
Услышав приближавшиеся шаги, девушка укрылась за широкой колонной, а, когда убедилась, что все ушли и Филипп де Вилье де л’Иль-Адам остался один, степенной и немного неуверенной походкой направилась к нему. Её переполнял трепет и благоговение, руки в нерешительности дрожали, но девушка преодолела себя и толкнула дверь. Магистр стоял спиной ко входу, и, услышав, что к нему зашли, он повернулся. Его полные гнева на османов глаза блестели в свете огня, совсем так же, как и глаза вошедшей. Она остановилась рядом и опустилась на правое колено. Холодными от волнения руками девушка взяла массивную ладонь Магистра, жилистую, с выпиравшими косточками и венами, обтянутые бледной морщинистой кожей, а затем поднесла к губам, неотрывно глядя в глаза своему сюзерену. Непозволительно, но только не для неё.
— Что теперь с нами будет, Ваше Преосвещенное Высочество? — она говорила, не отпуская ладонь повелителя, обжигая её своим горячим дыханием, и лишь она разжала хватку, как Филипп сам сомкнул пальцы на её миниатюрной ладони. Не встретив сопротивления, он коснулся другой рукой подбородка девушки, и мягко потянул её вверх, заставляя встать с колена.
— Катрин, — он сделал глубокий вдох, готовясь вновь огласить злую весть. — Сулейман пишет, что отомстит за нападения на его суда и паломников. И он приказывает нам добровольно покинуть остров со своим имуществом, в ином же случае грозится отбить Родос и…сделать его мусульманским владением. Но я не позволю этого. Наш остров останется католическим, госпитальерским, — Магистр гордо поднял подбородок и провёл пальцами по белому кресту, нашитому на мантию девушки, касаясь ниспадавших из-под глубокого капюшона светлых прядей.
— Белград уже захвачен. Эта победа окрылила султана, — Катрин смотрела прямо, глаза в глаза. В эти умудрённые годами, благочестивые серые глаза. Ей было трудно говорить о войне и политике, когда перед ней стоял тот, от чьего величия и красоты сбивалось дыхание, но это был единственный достойный предлог как для неё, так и для Магистра, чтобы увидеться. Госпитальерка опустила голову и вновь тяжело вздохнула, продолжая говорить почти шёпотом, — а его армия жаждет крови, земель грабежей. Их больше, чем нас.
— Не бойся, — тонкие уста Магистра изогнулись в улыбке. Таким его редко видели подданные — обычно уголки губ Филиппа были опущены, делая лицо особенно серьёзным и сосредоточенным, внешне добавляя ему несколько лет. — Нашу твердыню не покорить. Сколько они уже пытались, и уходили. Здесь они встречали погибель, — Филипп отвёл взгляд, мысленно задавая вопрос — уверен ли он сам в том, что говорит? Да, действительно, его предшественники не раз отстаивали христианское владычество на Родосе, но теперь под его защитой были не только земли и рыцари, но и нечто более ценное. И он точно не мог бы себе позволить проиграть эту войну.
— Что вы будете делать?
— Ты права, нас действительно мало. Но я поеду в Ватикан и призову к нам на помощь другие европейские государства. Папа не сможет мне отказать — надеюсь, он понимает всю важность Родоса.
