— Я думала будет сложнее, — она вновь рассмеялась, когда столкнулась взглядом с сердитыми глазами мужа. Игра завладела им. — Теперь мне водить? Или будете искать меня снова?

— Снова, — отрезал он, уверенный в своём реванше.

— Уф, только дайте отдышаться, — Башира махала руками перед лицом, пытаясь остудить его после бега, а сама смотрела на развалины, где и пряталась в тот раз. Якуб поймал вектор её взгляда, и самодовольно усмехнулся.

— Давай уже, — без всяких предупреждений он начал считать, а ханым мгновенно последовала своей задумке. Она шумно забежала за дом, но там и осталась, выглядывая из-за угла. Увидев, что мужчина направился аккурат к руинам домов, Башира боялась, что срывающийся с уст смех выдаст её местонахождение. Когда эфенди был далеко, она неторопливо дошла до места счёта и, поставив руки на бока, гордо смотрела на вновь обманутого звездочёта. Не привыкший проигрывать, он шёл в задумчивости. — Ты же не думаешь, что я и в следующий раз попадусь на твои уловки? — его азарт нарастал.

— Чтобы не попасться, надо их знать, а я сочиняю их на ходу. Мне прятаться?

— Да.

Отсчитав до пятидесяти девяти, он не сразу отправился на поиски, а прежде внимательно окинул взглядом всю деревню, уже утопавшую в сумерках. Но никаких признаков присутствия его ханым он не улавливал, она и впрямь была достойным соперником. Понимая, что в этот раз она спрячется далеко, он направился по одной неприметной тропе, обрамлённой по обеим сторонам плодовыми деревьями, ведь на ней остались следы миниатюрных ботинков его юной жены. Однако они прервались где-то на середине — словно лиса, она спутала следы длинным платьем. Когда мужчина прошёл прямо под ней, Башира затаила дыхание и крепче прижала длинные юбки. Увидев, что он позади, ханым осторожно начала спускаться, но попадавшие на землю спелые абрикосы заставили Якуба обернуться. Не думая ни о чём, девушка побежала, решив сократить путь через постройку, от которой остался один фундамент, но она споткнулась о камень и упала оземь, а затем перевернулась на спину, заливисто смеясь. Эфенди догнал её и озабоченно склонился над ней. Он рассматривал её исцарапанные ладони, а затем с исключительно врачебным интересом оголил её разбитые колени. Башира же непрерывно улыбалась, показывая, что с ней всё в порядке, даже больше: она была счастлива, а полученные раны словно возвращали её в детство. Но Якуб, не сказав ни слова, поднял её на руки и понёс в предусмотрительно растопленный хамам. Ханым поняла это, и не протестовала, лишь крепче вцепилась в его полосатый кафтан, и склонилась к груди мужчины.

— Это прекрасное место, не хочу его покидать. Будем гулять, играть, зачем нам возвращаться в Стамбул? — француженка обратила свои большие, кукольные глаза на Якуба, и улыбнулась, словно пыталась его задобрить. — Заведём хозяйство, я всему научусь, — она и сама не верила, что крестьянская жизнь смогла стать её потаённой мечтой.

— Со временем все эти постройки сравнятся с землёй, они старые и отсыревшие. А в городе меня ждут клиенты, с чьего щедрого бакшиша моя ханым сможет себе всё позволить.

— Не хочу ничего, у меня уже всё есть, — Башира выставила перед собой руку, на которой блестел аметист.

— Это умершее поселение совсем поодаль от прочих людей, ты поймёшь, что здесь не получится остаться надолго.

— И когда мы уедем? — госпитальерка смотрела то в стальные глаза прорицателя, то на приближающийся дом, который так не хотелось покидать.

— Через день. Мы отправимся в Бурсу, к жене санджакбея Искендера Паши, Устадашах Ханым Эфенди.

Печально вздохнув, госпитальерка стала на землю и вошла внутрь. Переодевшись, она зашла в хамам, закрепляя на груди тонкую ткань, едва скрывающую её молодое тело. Сев напротив Якуба, она сложила на него ноги, и оценивающе рассматривала его бледный обнажённый торс и мужественные плечи, на которые спадали тёмные с пепельным отливом пряди. Он же в свою очередь смотрел на свежие ссадины, беспокоясь, чтобы они не оказались болезнетворными. Смочив тряпку в горячей травяной настойке, он принялся промывать ранки, а Башира тем временем совсем не чувствовала боли. Закусив нижнюю губу, она начала проводить рукой по его волосам, спускаясь к шее, а затем — к заросшей груди, чувствуя под пальцами ускорившееся сердцебиение. Закончив свою процедуру, эфенди наконец поднял взгляд на полунагую девушку. Она смотрела на него так, как никто никогда не смотрел, и это разжигало в нём неистовое желание, сдавливая дыхание, заставляя кровь стучать в висках. Он прижал широкую ладонь к щеке юной жены, и она склонилась к ней, расслабленно закрывая глаза. Представившаяся картина, немыслимая для мусульманина, спутала все его мысли, заглушая их инстинктами. Дрожащими от возбуждения пальцами прорицатель провёл по её влажным губам, а затем увлёк к себе за подбородок и страстно поцеловал. Башира села к нему на колени и сбросила полотенце, прижимаясь всем телом к своему любимому.

*

Башира проснулась среди ночи то ли от тревожного сна, который она не запомнила, то ли от жары и жажды, и спешно высвободилась из крепких удушливых объятий мужа. Она встала с кровати, ощутив приятную боль в мышцах, и подошла к открытому окну. Вся местность вокруг утопала в непроглядной темноте, и даже ржавый свет луны и тусклое мерцание звёзд, пробивавшиеся из-за рваных туч, не позволяли рассмотреть что-либо. Было далеко за полночь, а тишина безветренной погоды, нарушаемая лишь дыханием Якуба за спиной, поначалу вселяла умиротворение и спокойствие, но затем начала нагонять тоску. Ханым отпила воды прямо из графина, и легла с краю, повернулась к окну и пыталась уснуть, но сон не шёл. Вспышка молнии, за которой последовал оглушительный раскат грома где-то вдалеке заставил её вздрогнуть. Стрелы Суммана всегда напоминали госпитальерке о её господине, Великом Магистре, и случае, что произошёл с ним, но сейчас эта ассоциация не шла в голову, отступая перед первобытным страхом небесных явлений, которые ещё древнейшие сопоставляли с разного рода бедами и несчастьями, и называли гневом Богов. Буря усиливалась, и на душе становилось всё тревожнее. Она испытывала нечто наподобие скуки, когда хотелось с кем-то поделиться этим страхом и услышать слова утешения, за чем и повернулась к прорицателю, в надежде, что он не спит. Он лежал на спине, глядя перед собой, и, поймав на себе взгляд Баширы, приобнял её, и спросил, почему она не может уснуть. «Меня пугают громкие звуки» — с облегчением созналась она, перебирая пальцами пуговицу на ночном одеянии мужчины. Эфенди же молча гладил её по голове, наблюдая за буйствующей стихией. Дрёма успела окутать обоих к моменту, когда раздался гулкий стук в дверь на первом этаже. Неприятный, леденящий кровь ужас, подобный тому, с которым Катрин пряталась за дверью каюты от османских завоевателей, завладел ею, и причины к этому были совсем не надуманными. Прижавшись крепче к звездочёту, она взглянула на него, пытаясь понять, не почудилось ли ей, и заметила во взгляде мужчины тщетно скрываемое напряжение. Это напугало ханым ещё сильнее: человек, который без страха сбежал с малознакомой рабыней султана через вооружённую стражу, теперь испытывал опаску перед неведомым гостем. И вновь кто-то заколотил по ветхой древесине тяжёлым кулаком. Нервно сглотнув, он попытался успокоить девушку:

— Это ставни на ветру стучат.

Но она не поверила, как и сам прорицатель не верил собственным словам. Башира думала о том, чтобы посмотреть на крыльцо из окна, но от одной только мысли конечности будто отнимались и тяжелели.

— Не вставай, лежи, — руки Якуба сцепились на её спине, лишая её возможности пошевелиться.

— Говорите, вблизи ни души?

— Именно, — неохотно подтвердил мужчина. — Послушай как ветер бушует, вот ставни и стучат, — повторил он, словно убеждая самого себя. — Давай, спи.

С первыми лучами солнца, бесцеремонно вынудившими иоаннитку пробудиться от тревожного бесцветного сна, она сразу же покинула постель. Ловко управившись с поясом, завязанным сзади в пышный бант, и расчесав волнистые от влажности волосы, она спешно покинула дом с одной только целью — найти объяснение ночному происшествию. Первое, что бросилось в глаза: на окнах во всей округе не было никаких ставней, а на размокшей после дождя земле невозможно было распознать какие-либо следы. И тут Башире расхотелось здесь жить, так же, как и гулять по этому неведомому краю. В прочем, внезапно хлынувший ливень и без её желания вынудил девушку сидеть взаперти до следующего вечера.