— Что гложет тебя? Расскажи мне, — его лицо было так близко, что Башира могла ощутить горячее дыхание мужчины на своей коже даже через тонкую ткань покрывала, заставляя отвлечься от мрачных раздумий. Румянец смущения обагрил её бледную кожу, а игриво заблестевшие глаза бесстыдно смотрели на тонкие уста прорицателя.

— Я просто боюсь, что этот радостный момент закончится, — в голову госпитальерки быстро пришёл подходящий ответ.

— Не нужно бояться, — он поднял расшитое звёздами покрывало с лица своей жены, и поцеловал её в лоб. — Я клянусь перед Аллахом, что до последнего вздоха буду любить тебя, моя Башира.

Услышанные слова покорили ханым, её сердце радостно забилось, но её охватила горечь и стыд за каждую секунду, которую она позволила себе сомневаться в своём решении. Девушка прижалась к эфенди, не в состоянии что-либо ему ответить. — Ты свободна, — уверенно проговорил мужчина, повторив ещё два раза. Госпитальерке хотелось поблагодарить, но она не могла говорить, словно какая-то сила на мгновенье лишила её голоса. Якуб и не ждал каких-либо слов, он лишь гладил по золотистым волосам спасённую им девушку, ставшую таким важным для него человеком. — Нас уже ждёт карета, — тихо прошептал звёздочёт, нехотя выпуская француженку из объятий.

— Какая ещё карета? Куда?

— Я покажу тебе одно красивое место, где звёзды предстают передо мной как на ладони. Я всегда наблюдал за ними один, но теперь мне хочется показать их тебе.

*

Дома по обе стороны дороги встречались всё реже, а путь устремлялся в гористую лесную местность, над которой уже нависли густые сумерки. Утомлённая поездкой, Башира склонила голову к плечу Якуба, и смотрела то вдаль, вспоминая, как она возвращалась из Эдирне в Стамбул, то на свою руку, украшенную подаренным к никаху золотым кольцом с аметистом. Ей хотелось бы верить, что те чёрные тревожные дни остались позади, но именно в тот момент, когда после осады Катрин-Антуанет казалось, будто бы впереди ожидает лишь счастье и спокойствие, её пленили и обратили в рабство. Ханым тяжело вздохнула и попыталась понять, почему именно с этим человеком ей не удаётся радоваться и прогнать печальные раздумья? Наверное, все жизненные испытания заставили свыкнуться с мыслью, что она может лишиться самого дорогого в любой миг.

А за окном пролегала тёмная изумрудная чаща, манившая своей таинственностью, луна озаряла пышные кроны деревьев, а прохладный ветер освежал разгорячённое лицо, унося за собой печаль. Свернув на заросшую травой, едва заметную непривычному глазу тропу, карета направилась вглубь леса, вскоре остановившись возле ветхой двухэтажной постройки. Башира покинула тесную карету и оглянулась вокруг: именно об этом она столько мечтала: вокруг лес, где дышится легко, и вновь — свобода и приключения. Увидев старый полузаброшенный дом, её глаза загорелись огоньком любопытства и авантюризма. Открыв навесной замок, едва удерживавший прогнившую дверь закрытой, Якуб пропустил девушку вперёд. Она с наслаждением вдохнула запах ветхости и влажности, и, подняв юбки атласного платья, чтобы не испачкать подол в пыли, беззаботно вбежала внутрь. Именно в таких ветхих зданиях она так любила играть в детстве. Она бесцеремонно исследовала комнаты, а полная луна, проникая в чудом оставшиеся целыми окна, озаряла ей путь. Эфенди усмехнулся: он знал, что может оценить такая любительница старины, как его протеже.

— Давай наверх, — смеясь, скомандовал прорицатель, и неуверенно проследовал за гостьей в свою же обсерваторию. Она обернулась, одарив улыбкой звездочёта, и так же быстро зашагала по лестнице, а её кожаные ботинки гулко стучали по высоким отсыревшим ступенькам. В конце лестницы она увидела две запертые двери и одну открытую. Пока хозяин дома не видел, Башира по неизменной привычке заглянула в замочную скважину, желая узнать, что сокрыто от её взора, но там была лишь старая мебель, покрытая вековым слоем пыли.

— В доме много комнат и есть подвал, — увидев неподдельное любопытство в глазах госпитальерки, пояснил Якуб. — У тебя будет время всё рассмотреть. Тут была целая деревня, днём увидишь. В детстве я и сам любил здесь бегать, мечтал тут жить, но, когда мы с братом остались одни, пришлось остаться в городе, а сюда приезжал очень редко — путь трудный и неблизкий. Ну, как тебе?

— Я бы тоже здесь жила, — с особым восхищением иоаннитка провела рукой по ржавой дверной ручке и ступила в комнату. Сквозняк приятно овевал кожу и трепал волосы, этим свежим воздухом хотелось упиваться. Она подошла к окну и, подперев лицо ладонями, любовалась видом, открывавшимся с возвышенности.

— Увы, здесь нельзя долго жить, все обветшало, а в округе — ни души. Зато не найти места лучше, чтобы наблюдать за звёздами, — мужчина медленно шагал к девушке, с улыбкой обводя взглядом грациозный изгиб её спины. Он подошёл к ней сзади и положил руки на талию Баширы, притягивая её к себе. — Я уже видел тебя здесь, звёзды всё мне подсказали, — Якуб убрал волосы, открывая себе шею француженки. Она ощутила его горячее дыхание на нежной коже, а затем обжигающее прикосновение губ, переходящих поцелуями на спину. Ханым расслабленно закрыла глаза, её дыхание стало тяжёлым, а сердце в груди бешено забилось. Вовлечённая в эту игру, иоаннитка развернулась лицом к мужу и зарылась пальцами в его бороду, неотрывно глядя ему в глаза. Решительно прорицатель прильнул к устам Баширы. Пропустив пальцы между её локонами, он не давал возможности отстраниться от себя. Госпитальерка же обвила руками его шею и обхватила ногами бёдра мужчины, а он, целуя девушку на весу, понёс её к кровати.

*

— И ты ходила здесь сама? — Якуб удивился, как быстро любознательная ханым освоилась в таком мрачном и запутанном месте, и не потерялась в старинном лесу, куда через густые кроны не проникало ни единого луча солнца. Он ускорил шаг, стараясь не отставать.

— Наверное, больше всего в этом мире я люблю находить узнавать что-то новое. Я не могла спокойно сидеть дома в столь дивную погоду, особенно когда вокруг такая красота.

Башира ступала по узкой тропинке, ведущей из леса к их деревне, и с наслаждением подставляла вечернему солнцу своё загоревшее лицо, радостно улыбаясь предзакатному небу. Их путь пролегал через старинное мусульманское кладбище, но даже его вид не мог отвлечь девушку от её внутреннего счастья и удовлетворения. Пытливым взором она обвела ряды необычных для европейки надгробий, а затем обернулась, глядя на возлюбленного. Муж и жена остановились на привычном месте, где прикармливали галок и воронов.

— Вы знаете, вся эта деревня, — жестом она указала на руины, расположенные в низине, — идеальное место для игры в прятки, — её уста изогнулись в хитрой ухмылке. — У вас в Османской империи играют в прятки?

— О, да, — Якуб улыбнулся, вспомнив детство, — нам с братом это очень нравилось. Как бы Юсуф не прятался, я всегда его находил. От этого рос его азарт, и он изощрялся в поиске новых мест, стремясь меня победить. Но это у него получалось лишь тогда, когда я отходил слишком далеко, и он успевал добежать до условленной точки раньше меня, — охваченный ностальгической меланхолией, мужчина увлечённо рассказывал об их забавах.

— Не хотите сыграть? — госпитальерка не желала слышать отказов.

— Почему бы и нет? Мне водить? — его глаза игриво заблестели.

— Да, отсчитывайте от нашего дома, — последние слова она произнесла с особым удовольствием: её грела мысль об обретении собственного дома и очага, скрытого здесь, в густых непроходимых лесах. — До минуты, — она отряхнула ладони от крошек.

— И в домах не прятаться, — прорицатель привычно озвучил правило, о котором все всегда договаривались перед началом игры.

Они кивнули друг другу. Эфенди облокотился о деревянную дверь, и склонил голову на руки. С запалом девушка побежала к заранее продуманному укрытию, однако изначально — по ложному направлению, громко шурша травой и листьями под ногами, чтобы запутать воду. Обойдя дом слева, она бесшумно, придерживая юбки оранжевого платья, направилась к соседнему дому, от которого остались лишь обломки стен, густо поросшие сорняками. Госпитальерка украдкой следила за эфенди, который отправился на поиски по ошибочному пути, как она и задумала. Ей едва удавалось сдержать смех: неужели Юсуф ни разу не додумался до такой несложной хитрости? Поняв, что за домом Якуб никак не успеет попасть к точке счёта быстрее неё, Башира со всех ног устремилась к двери, и лишь у самого крыльца выдала себя заливистым смехом. Прорицатель услышал её и увлечённо бросился вдогонку, но девушка его опередила. Она облокотилась о стену, пытаясь отдышаться, а с её разгорячённого лица не сходила победная улыбка.