— Таков мой хлеб, — он насмешливо улыбнулся, вглядываясь в обеспокоенный взгляд брата, — и платят щедро.

— За что ты хотя бы получил столько золота? — в руках Юсуф держал столько, сколько не обретал даже за полгода.

— Двух султанш беспокоило их будущее, — его слова были правдивыми, но не охватывали всей истины, и если такой ответ успокоил эфенди, то Баширу наоборот насторожил ещё больше, но она демонстративно не отвлекалась от трапезы.

Этим же вечером девушка застала Якуба за работой: в его руках была книга, он склонился над ней и тихо проговаривал какие-то неуловимые для слуха слова. Госпитальерка наблюдала за ним в щель дверного проёма, едва сдерживаясь от того, чтобы потревожить звездочёта. Из маленьких глиняных сосудов, стоявших на огне, шёл тёмно-бурый дым, а из комнаты доносился горький запах трав. Закатные лучи солнца пробивались между каштановых прядей, колыхавшихся вместе с движениями колдуна, полуприкрытые светлыми ресницами глаза были неотрывно устремлены к той самой вещи, над которой он шептал заговоры, но только лишь ханым решила оставить мужчину, он окликнул её:

— Постой, — внезапно раздавшийся за спиной голос заставил девушку вздрогнуть, но на её устах появилась едва заметная полуулыбка, исчезнувшая в тот момент, когда она повернулась. — Я уже закончил, не уходи.

Не дожидаясь лишних приглашений, Башира неторопливо зашагала к прорицателю и заняла привычное место возле него.

— Что это? — полюбопытствовала она, потянувшись руками к книге, которую держал Якуб.

— Нельзя трогать! — он резко отвёл руку и положил вещь на стол. — Этот дневник отравлен.

— Значит, вы не только гадали тем женщинам, — с прищуром предположила девушка, уже заранее зная, что она права.

— Именно. Но об этом больше никому не следует знать, — госпитальерка утвердительно кивнула и звездочёт продолжил, — ко мне пришли две султанши, одна спрашивала о судьбе своего мужа, другая хотела его смерти. Она не назвала его имени, но мне и без того ясно, о ком шла речь.

— Так кто же это? — нетерпеливо перебила его ханым.

— Ибрагим-паша, ты слышала про такого?

Ответом послужил изумлённый взгляд Баширы, который она поспешила отвести в сторону. Якуб ничего не говорил дальше, но и не спрашивал, лишь выжидательно смотрел в глаза беглой калфы, ожидая объяснений. Вынужденная рассказывать, ей пришлось разбередить неприятные воспоминания.

— Это по его приказу меня и других девушек схватили в январе двадцать третьего. Нашу галеру потопили, а немногочисленных рыцарей и пожилых женщин подло вырезали, когда никто не был готов к атаке. «Особый трофей» — так назвали тех хатун, чьи судьбы они сломали, — слеза скатилась по щеке, но Башира спешно её утёрла ладонью правой руки, испещрённой мелкими шрамами. Холод, который окружал её тогда на корабле и ещё совсем недавно в старом дворце, заставил невольно поёжиться. Но, сидя напротив этого мужчины, эти воспоминания казались отдалённым прошлым, трагическим и героическим.

— Не нужно вспоминать об этом. Этот человек сполна заплатит за причинённое зло.

— Если вы спросите моего совета, то я скажу, что согласна с вашим братом — такой риск не стоит даже всех мешков с золотом в мире.

— Яд, которым я пропитал страницы этого дневника, действует медленно, и паша даже не поймёт, что именно привело к его недугу.

— Но как вы вернёте его на место?

— Так же, как и добыли его: это заботы слуг Хюррем, но не мои.

— Но за любую малейшую ошибку поплатятся не только они, но и вы. В конце концов кто-то может проговориться.

— Моя Башира, не нужно обо мне беспокоиться, — обратив пронзительный взор светлых глаз на девушку тихо проговорил Якуб, он осторожно приобнял одной рукой девушку, другой прижал ладонь к её щеке. Она ответила на эти прикосновения расслабленной улыбкой, и теснее прижалась к столь желанной персоне. Реакция ханым воодушевила мужчину и согрела его сердце. — Моя профессия опасна, — продолжил он. — Но я не боюсь риска, так или иначе, такова моя суть, потому я и занимаюсь тем, чем занимаюсь. Сбегая с тобой, я точно так же ни на секунду не задумался о том, что нас могут схватить, хотя такую вероятность даже при идеальном плане нельзя было отрицать.

— Но почему? — раньше она не решалась задать этот вопрос, накрепко засевший в её разуме, но проявление внимания со стороны колдуна придало ей смелости.

— Я расскажу тебе чуть позже, а сейчас пойдём во двор, — не дожидаясь ответа, с жизнерадостной улыбкой он подхватил под руку Баширу и повёл её за собой. Хорошее настроение эфенди передалось и ей, и она вмиг забыла о всём том, что ещё недавно её печалило.

Она любила бывать здесь, ступать по первой, напоенной талой водой траве, дотрагиваться до светло-зеленых маленьких листиков, предвкушая прекрасное цветение и ещё более тёплые дни. Теперь же весь сад пестрил тысячами миниатюрных благоухающих цветов, утопающих в изумрудных кронах деревьев. На кустах роз уже появились малиновые бутоны, взглянув на них ханым поняла: не так много времени осталось до того дня, когда ей придётся покинуть этот дом, но сильная рука, крепко державшая её, прогоняла эти мысли. Подобно простому крестьянину она радовалась уходу смертоносной зимы, подставляя лицо ласковым весенним лучам солнца. Огненно-оранжевое светило зашло за горизонт, и всё устлало тьмой, озаряемой бесконечностью близких и далёких звёзд и лунным серпом.

— Посмотри наверх, — Якуб указал пальцем ввысь.

— Так будет лучше видно, — осмелев за все эти дни, Башира легла к нему на колени, чтобы взор её был обращён к небу.

— И что ты видишь?

— А что должна видеть? — изворотливо ответила она и улыбнулась звездочёту.

— «Азорайю» — коротко констатировал он и склонился над ханым.

— И что это означает?

— Что астрология — наука точная, — мужчина засмеялся. Ему нравилась эта фраза, ведь сколько бы с ней не спорили, опровергнуть её не удавалось: записанные ещё древними мудрецами толкования знаков в небе каждый раз подтверждали свою точность. Госпитальерка окинула взглядом крошечные белые огоньки, тщетно пытаясь понять, о чём говорил эфенди, и решила напомнить ему о заданном вопросе, но только она собралась заговорить, Якуб её опередил.

— Ты спрашивала, почему я тебе помог? Вообще, я стараюсь помочь каждому, кто в этом нуждается, — подобный ответ слегка разочаровал Баширу, однако колдун ещё не закончил. — Знаешь такое чувство, когда всё на своих местах? — резкая смена темы заставила госпитальерку поднять вопросительный взгляд на Якуба, но он этого не заметил и продолжил. — Это ощущение полного удовлетворения, совмещённое с некоторым радостным волнением от всей красоты целостной картины, которую ты видел много раз в голове, и теперь смог лицезреть собственными глазами.

Башира задумалась на мгновенье, пытаясь вспомнить подобные моменты в её жизни.

— Наверное было, — неуверенно проговорила она. Ещё меньше она была уверена в том, что по-настоящему она познаёт на себе эти слова именно сейчас — осознание придёт к ней только погодя. — А у вас?

— Когда пред Симоном его Эпинойя, его сердце и разум ликуют, — одной рукой Якуб гладил девушку по лицу, другой достал из кармана гребень. Он отделил один локон и стал проводить по нему редкими зубцами. — Я уже видел раньше, как расчёсываю эти золотые кудри, пока ты лежишь у меня на коленях. Они уже успели отрасти, — заметил мужчина, с нежностью глядя на спасённую им девушку и то, как она преобразилась: из истощённой, уставшей от борьбы и израненной хатун, она превратилась в прекрасную ханым, с чьего лица с тех пор не сходила улыбка и румянец, в глазах которой появлялся озорной блеск и нежность в тот же момент, когда они ловили на себе взгляд эфенди. Весеннее солнце отогрело замёрзшее тело и сердце Баширы, и теперь оно отдавало своё тепло звездочёту.

Исполненная волнением, она переступила порог дома, и увидела всё тот же дневник — связующее звено с дворцом, невольно оживляющий воспоминания и прогоняющий беззаботную радость. Госпитальерка обернулась на открытую дверь, через которую ей так или иначе придётся покинуть этого человека, и горькие мысли заставили её сильнее вцепиться в его плечо, наслаждаясь быстротечным моментом. Якуб почувствовал это и уловил напряжённый взгляд ханым эфенди. Он взял француженку за подбородок и устремил на её пристальный строгий взгляд, отчего Башира тотчас переменилась в лице, в глазах застыл испуг, а руки похолодели. Тонкие уста турка изогнулись в полуулыбке, и, положив руки на талию девушки, он прижал её к себе, а она крепко обхватила его спину, сжимая тонкими пальцами шерстяной кафтан. Теперь Башира всё поняла, а Якуб — окончательно убедился. Вдыхая его запах и чувствуя сердцебиение мужчины, ханым ощутила глубочайшее удовлетворение, но звездочёт вскоре выпустил её из объятий. Дотронувшись кончиками пальцев до щеки француженки, он вновь решительно притянул её к себе и поцеловал. От неожиданности девушка упёрлась ладонями в его грудь и отстранилась, в то время как её всю охватил жар и возбуждение. Осознав свою ошибку, она уже без прежнего смущения и страха уверенно провела ладонью по бороде звездочёта и сама прильнула к его нежным устам. Дрожащие от удовольствия пальцы перебирали тёмные длинные волосы мужчины, в то время как его руки накрепко впились в тонкую талию госпитальерки. Отступив, она сделала глубокий вдох и заставила себя вновь улыбнуться.