Девушка смотрела вдаль — на дворец и природу вокруг него — царство свободы, несмотря на жёсткие правила, родина, где известен каждый камень. Ноги словно не желали сдвигаться с места, гнетущее, тоскливое чувство сковывало движения. То ли от того, что в море бушевал шторм, в которых при иных обстоятельствах никто бы не решился спуститься на воду, то ли потому, что здесь, на Родосе, навеки осталась частичка её сердца. Неприветливая погода же напротив, подталкивала бывших хозяев уходить с этой ставшей чужой земли: ледяной ветер трепал юбки платья, накидку и волосы писаря, заставляя её дрожать от холода. Она была одета примерно как тогда, когда впервые вступила на этот остров — как богатая дворянка, а не сестра Ордена, давшая обет нестяжания. Любимое багряное платье напоминало о самых приятных моментах, пережитых в стенах этой крепости.

— Мы отправляемся, — позвал иоаннитку один из рыцарей, оставшихся охранять корабль. Помимо защиты им предстояло сесть у вёсел, ведь одним из требований Сулеймана было освобождение взятых в плен госпитальерскими пиратами рабов-турков — до этого их силу использовали для гребли, теперь же это вынуждены были делать выходцы из знатных родов.

Катрин-Антуанет кивнула, и неторопливо развернулась: дворец остался позади. Она видела бескрайнюю бушующую пучину впереди и нерешительно приближалась к ней. При виде некогда завораживавшего её моря иоаннитке стало не по себе — словно она смотрела в непроглядное тернистое будущее. Скрывая волнение, иоаннитка перебирала намотанный на запястье розарий.

Девушка ступила на борт, напоследок обернувшись.

Комментарий к Крест — Глава IV

Писала эту главу ещё до поездки на Родос, и тянула с выкладыванием, потому что думала переписать всю работу с нуля. Возможно я это и сделаю, но не сейчас, я и без того затянула с продой.)

========== Полумесяц — Глава V ==========

Все решится потом:

Для одних он никто,

Для меня — господин…

Катрин смотрела на отдалявшийся Родос и возвышавшийся над всем городом дворец, увенчанный османским флагом. Пред нею проносились и хорошие, и плохие моменты, пережитые на острове. На душе было тяжело и тоскливо, но девушка старалась не показывать этого — лишь красные блестящие глаза выдавали боль в её сердце.

У двери в каюту раздались шаги, и госпитальерке пришлось спешно утереть слёзы. Она распрямила плечи и величественно подняла подбородок, готовясь принять внезапного гостя. Без стука к ней вошла незнакомая девушка, которую Катрин всё же где-то видела. Бледное вытянутое лицо вошедшей обрамляли огненно-медные волосы, ниспадавшие на чёрное бесформенное платье. Голова была покрыта чёрным непрозрачным платком, закреплённым скромным обручем без украшений. Её, такие же заплаканные и опухшие глаза гневно осмотрели писаря с ног до головы, и она демонстративно поморщилась, ухмыльнувшись через силу.

— Чем обязана? — резко спросила госпитальерка. Она всегда говорила как можно более коротко, когда её сковывал страх, чтобы враг не услышал боязни в голосе. А эта неизвестная заставила Катрин насторожиться — в её взгляде злоба сочеталась с безумием, и было совсем неясно, с какой целью она пришла.

— Я заставлю тебя ответить за всё. Вас обоих заставлю! — недобрая ухмылка сошла с лица гостьи. Она перешла на крик, а по её щекам текли слёзы.

— За что ответить? Кого нас? — устало вздыхая, Катрин пыталась понять, что от неё хотят, прячась за завесой наигранного спокойствия и безразличия. Она подперла голову кулаком, другой сжимала подлокотник, скрывая дрожь в руках.

— Я отправлю вас на костёр… Как вы отправили на эшафот моего Андрэ!

Катрин смотрела на говорившую широко раскрытыми глазами и теперь уже не было смысла скрывать своё замешательство.

— Он сам себя отправил своим предательством, при чём тут я?

— Он не предатель! — неспешно рыжеволосая направилась к Катрин. — Ты — змея Магистра, который обманом захватил то, что ему не принадлежало. Я знаю, что это ты его выдала, именно ты дала повод избавиться от Андрэ. Вы заплатите за это. Все узнают, какие дела вы проворачивали за закрытыми дверьми магистерского кабинета. Вы же ведь лучше других осведомлены, какое за это полагается наказание, не так ли? Папе будет весьма любопытно то, что я ему расскажу.

В мгновение ока иоаннитка обнажила кинжал, привязанный ремнём к ноге и скрытый под юбкой, молниеносно сорвалась с места и прижала лезвие к тонкой шее нового врага.

— Я вырву твой язык, я заставлю тебя навсегда заткнуться. Отправишься прямиком к своему Амаралю, — шипящим голосом говорила Катрин, не заметив, как прижатое к коже лезвие начало оставлять неглубокий след. Но пришедшую гостью ничуть не напугали её угрозы.

— Я не боюсь смерти. Её не боялся Андрэ, не боюсь и я. Ты можешь убить меня, но у меня есть свидетели, которые так же пострадали от этой войны и от упрямства твоего господина. Они будут рады отомстить вам. Просто ради короткой утехи после стольких бед. Они плывут на этом корабле, и ты не сможешь найти их в такой большой толпе, я велела им молчать до поры.

— Мерзавка! — Катрин со всей силы дала ей пощечину, и хрупкая девушка упала на пол. — Я тебя уничтожу, — госпитальерка яростно смотрела на неё и была готова прикончить прямо здесь голыми руками.

— Ты можешь убить меня, но как ты пояснишь своему Магистру, за что лишила жизни безвинную девушку? Даже такому тирану, как он, это будет весьма любопытно, — она держалась за красную от удара щёку и продолжала ухмыляться, а в её глазах сверкал нездоровый, искрящийся фанатизмом блеск.

Дверь внезапно распахнулась, и в каюту вошли три женщины, среди которых была и родственница Катрин.

— Вивьен! — одна из них подбежала к возлюбленной Амараля и помогла ей подняться. — Что с тобой?

— Пошли вон! — что есть силы завопила Катрин и указала пальцем на выход.

Они неспешно зашагали прочь, оборачиваясь напоследок, чтобы увидеть гневное лицо правой руки Великого Магистра. Иоаннитка громко захлопнула за женщинами дверь, убедившись, что они уже далеко, и ударила кулаком по столу.

— Надеюсь вы все подохнете! — в пустоту крикнула она, и села на кровать. Боль поразила её голову, и девушка сжала с силой виски, хотя и понимала, что не это сейчас поможет. Куда действеннее был бы приход Магистра, его крепкие объятия и сильные руки, а также его мудрый совет, но она понимала, что даже при возможности не смогла бы обо всём рассказать — ему совсем не нужны связи, порочащие его и угрожающие посту и жизни. Ни в коем случае Катрин не желала проверять плоды своих тяжких трудов на прочность.

Она долго сидела, глядя в окно на тёмное море и сверкающие молнии в небе. По другую сторону мутного окошка бушевал жуткий шторм, а гром оглушал своими раскатами. Катрин-Антуанет прокручивала в голове всевозможные пути решения новоявленной проблемы, но ни один из них не подходил. И тут она поняла, что хотела бы сейчас видеть не Магистра, а Поля, своего доброго товарища с живым и острым умом. Вот он бы точно смог помочь. Священник бы не стал её предавать или как-то шантажировать теми же угрозами ради своих интересов, сохранил бы тайну и придумал, как выручить сестру Ордена из беды.

И снова глаза девушки защипало от слёз, а к горлу подкатил горький ком. Она коснулась пальцами холодного стекла, отделявшего её каюту от ревущей в ночи непроглядной бездны, где покоился Поль. Сердце госпитальерки разрывалось от боли: ей хотелось поговорить с ним, а его уже давно не было среди живых, просто не было. Писарь достала подарок друга — античную монету — последнее напоминание о нём и месте, которое она так полюбила. На шершавой, покрытой патиной поверхности виднелось рельефное изображение Афродиты. Сейчас Катрин бесконечно взывала к этой древнегреческой богине, не только дарующей любовь своим почитателям, но и жестоко наказывающей тех, кто смеет рушить её дары. Госпитальерка то и дело мысленно просила о помощи и защите, но понимала, что, уповая на Богов, нужно действовать и самой. Однако как поступить далее — так и оставалось неясным. С этими тяжкими размышлениями девушка погрузилась в болезненный сон.