***

— Кирилл, я не уверенна, что это хорошая идея, — озвучила я, в очередной раз свои опасения.

Было раннее утро, и бродила из гардеробной в спальню, пытаясь собраться на работу. Мысленный раздрай, от новости Кирилла, никак этому не способствовал. Я хваталась за первую попавшуюся одежду, но потом вспоминала что сегодня у нас официальный обед с заказчиками, и надо бы выглядеть прилично, снова тащилась в гардеробную, чтобы выбрать, что надеть, брючный костюм, или деловое платье. Но там вместо этого, думала о том, что сказал мне Кир, и уже в третий раз возвращалась в спальню, то не с тем комплектом белья, то не с той парой обуви.

Кирилл развалился на кровати, спокойно наблюдая мои метания, и давал мне выговориться вдоволь. Его, похоже, ничего не смущало в том, что мне казалось ненормальным. Он вообще, похоже, дремал, под мой бубнёж.

— Как ты себе это представляешь. Он же по большому счёту мой бывший, ну не знаю, как Вова, и ты будешь спокоен? — развивала я тему, уже махнув на выбор одежды, и просто ходила из стороны в сторону.

— Да угомонись ты, зеленоглазая, — наконец подал голос Кир, — Саня хочет помириться. Тем более он будет не один, с девушкой, которую он привёз из Питера. И я тоже буду со своей девушкой.

Я остановилась у изножья кровати, и присела на краешек.

— Мне будет неловко, Кирилл…

— Света, ты слишком запариваешься, — Кир сел, откидывая одеяло, открывая свою обнажённую фигуру, и я как всегда немного выпадаю из реальности.

Не могу налюбоваться на эти литые перекаты мышц, под разрисованной кожей. На ширину его плеч, и груди поросшей темными волосками, уходящими клином вниз, на твердый рельефный живот, и ниже, туда, где уже опять всё твердо, и направлено прямо на меня.

— А ты, я смотрю, вообще не о чём не запариваешься, кроме одного, — пытаюсь язвить я, поднимая глаза к его лицу.

Серые глаза смотрят тяжело, и я знаю этот взгляд, подчиняющий и чёрный.

— Иди сюда, зеленоглазая, — ухмыляется он, кивая на свой член, — и смазку прихвати.

— Кирилл, мы с тобой ведём серьёзный разговор, — отстраняюсь я, — ты вообще слышишь меня?

Кир слегка меняется в лице, к черноте взгляда добавляется холод. Он не любит, когда я ему отказываю, воспринимает это как жеманство, но сейчас это действительно не в тему, тем более ещё и часа не прошло, как он разбудил меня, вылизывая с ног до головы. Я всё ещё ощущаю фантомное присутствие его члена в себе, а он уже снова готов.

— Я слышу тебя, зеленоглазая, — чеканит он слова, — ты не хочешь идти со мной на встречу с Саней, тебя смущает то, что он вместе со мной трахал тебя.

— Я не так сказала, — тут же вспыхиваю я.

Не могу привыкнуть к его этой грубости и прямолинейности.

— Суть не меняется Света, и то, что ты всё равно пойдёшь, и то, что ты сейчас возьмёшь смазку, увлажнишь себя, и сядешь сверху на мой член. Давай! — он откинулся назад, выставив восставший член, как мачту, нисколько не сомневаясь, что я выполню все перечисленные пункты.

— Кирилл, у меня сегодня важная встреча… — пытаюсь внести хоть немного благоразумия в этот разговор, но уже сама загораюсь, стоит только представить его в себе снова.

В этом, похоже, и есть наша точка соприкосновения. Крышу нам рвёт одинакового, стоит только представить жаркие объятия, и тесное соприкосновенье, и мы готовы оба, несмотря, на то, что времени прошло всего ничего, ещё даже простыни не остыли от прошлого раза. А мы уже горим обоюдно жарко.

— Тогда поторопись, зеленоглазая, если хочешь успеть на свою встречу, — Кирилл приподнялся на локтях, и уставился на меня.

Я закусила губу, физически чувствуя, как плавлюсь под этим откровенным взглядом. И руки сами стягивают через голову футболку, обнажая тело. Его ноздри при этом дрожат, словно он зверь, который чует моё возбуждение, и кадык на шее дёргается, когда он сглатывает. Он сейчас такой чёткий, контрастный, на белоснежных простынях, при свете дня. Большое, темное от татуировок тело, поросшее всё тёмным волосом. Широкая грудь, всё чаще раздувается от качаемого лёгкими кислорода, руки заметно напрягаются, когда он сжимает и разжимает ладони. Член, кажется, стал ещё больше, подрагивает, от накала, покачивается между мощными бедрами. Он рассматривает моё тело, так, будто и не видел его ни разу, так словно не сжимал его, не складывал в различные позы, не помечал его всё.

И от этого тёмного восхищения, от этого неприкрытого желания, скользящего в каждом его взгляде на меня, в каждом его движении направлено на меня, наполненного властностью, и голодом, мне становиться жарко. Мне становиться тесно в этом самом теле.

Что он находит, каждый раз, в этой по сути среднестатистической женской плоти, чтобы вот так загораться, чтобы каждый раз поднимать свою огромную плоть. Ведь он уж давно должен был, пресыться, наестся, пропитаться мной полностью. Но нет, каждый раз смотрит так, словно я не принадлежала ему сотни раз, по всякому, не была пронзена его плотью везде. Голод, жажда, неприкрытая жгучая, так что у меня каждый раз отключается разум, каждый раз все доводы прочь отлетают, потому что я разделяю его чувства, его ощущения. Я также хочу его постоянно. Каждый раз. И в этом мы похожи. Вот наша объединяющая черта.

И он прав, сути не меняет, по-другому сказанные слова, потому что уже через минуту, я сажусь на него сверху, вбирая в себя его полностью. Откидываюсь назад, увеличивая угол входа, чтобы остро, но темп задаю сама, он старается не вмешиваться, хотя ему и не хватает моей скорости, и пыла. Но мне нравиться медленно и чувственно, и с некоторых пор, он позволяет мне рулить в постели. Разрешает, размеренно подниматься и оседать на его твердом члене, тереться и растягивать себя, ласкать себя руками, гладить нежную кожу, сжимать грудь, и подрагивающий живот. И скользить вверх, и вниз. Впиваться в его чёрные рисунки на груди, когда особо остро простреливает сладкая судорога. Всасывать в рот, длинные пальцы, когда он в нетерпении, поднимается на локтях, чтобы дотянуться ртом до моей груди.

А потом его терпение заканчивается и напряжённые пальцы, переползают на мои ягодицы, сжимают жёстко, и тут же следуют мощный толчок, потому что Кирилл знает, что уже можно не нежничать. Я уже достаточно мокрая и распалённая, для того чтобы его напор не причинил мне вреда. И тогда я перестаю, что-либо контролировать, и подчиняюсь его силе.

Он задаёт жесткий темп. Спина гнётся, когда он, прихватив мои волосы, выгибает меня назад, и из горла уже летят всхлипы вместо стонов. Он смотрит жёстко, сжав челюсти, и нанизывает, насаживает на себя. Вдалбливается внутрь. И я могу только упираться в его колени, выгнувшись дугой, и принимать его напор, чувствуя переполненность и тяжесть внутри, что дарит мне блаженство. Мои крики и его хрип давно смешались, переплелись, как и бой наших сердец. Мы синхронно стремимся соединиться друг с другом, разбрасывая снопы искр вокруг. Наша кожа горит, плавиться, скользит от пота. Наши мышцы словно каменные, не ведают усталости, пылают от напряжения. Мы единое целое. Что-то очень важное, и значимое в этой огромной вселенной. Два человека переплетенные друг с другом. Потому что, не бывает такого восхитительного, такого невыразимо сказочного секса, ради секса. Это обязательно должно значить что-то большее.

Должно.

И когда мы в изнеможении падаем на кровать, прижавшись, друг к другу, я беззвучно шепчу Кириллу, что я люблю его.

И пусть он и не слышит, но мне становиться легче.

Ресторан был шикарный. Этакий загородный особняк, стоящий посреди заснеженного города. Дорогой, фешенебельный, элегантный и роскошный. Большой камин, с приветливо горевшими дровами, посреди роскошного зала, с разбросанными столиками, и прячущимися в глубоких нишах диванчиков. Приглушенный свет, вычурных, хрустальных люстр, на высоком потолке, дарили обстановку уединения и уюта. Большие аркообразные окна, с собранными, тяжелыми складками на кованые петли, тёмными портьерами, добавляли благообразия. Тихо играла музыка, переплетаясь с тихим шелестом голосов, и звяканьем приборов.