Снова оглянулась на неподвижного Кира, и протянула к нему руку, приглашая разделить этот момент единения вместе. И он шагнул, резко дёрнул меня на себя, вытаскивая из под рук и губ Саши.

— Завязывай Саня, она пьяная в хлам, — рявкнул он.

— Что? — возмутилась я, кстати, действительно пошатываясь, и неуклюже пытаясь поправить платье.

Саша тоже офигел от такого поворота. Тяжело взглянул на Кирилла, потом на меня, и мне стало страшно, я никогда не видела такой неприязни от него, даже тогда в первый раз, когда он насиловал моё горло.

— Только не говори, что вы спать собирались, и ты бы не вытрахал бы её вдоль и поперёк, — как всегда обманчиво спокойно проговорил он.

Он так и сидел на диване, всё ещё тяжело дыша, и его острый взгляд никак не вязался с его тоном.

— Иди сюда, конфетка, — позвал он меня, и провёл по своему торчащему из под штанов, члену, — у меня для тебя кое-что есть.

Я, было, шагнула к нему, но Кирилл меня остановил, оттолкнул к лестнице.

— Спать, пошла! — рявкнул он на меня.

— Кир, что за херня происходит? — Саша поднялся, подойдя ближе.

Я тоже попыталась оттолкнуть его.

— Кирилл, да что с тобой? — рассердилась я, чувствуя железную хватку, что уже причиняла мне боль.

— Ничего не происходит, — процедил он, оглядывая нас, — и не произойдёт. Не хер по пьяни трахаться.

— Что за бред? — я всё-таки вывернула свою руку из его пальцев, отскочив ближе к Саше.

— Ты гонишь, брат, — покрутил он головой.

Но Кирилл даже не посмотрел на него, снова схватил меня за руку, и, дёрнув на себя, взвалил на плечо, понёс к лестнице, а потом и наверх.

— Кирилл, отпусти меня, отпусти! — верещала я, провожая взглядом, застывшего Сашу. Он смотрел на то, как мы удаляемся, и не делала никаких попыток остановить.

— Да что с тобой? — разозлилась я, когда он внёс меня в комнату и скинул на кровать. — Ты ревнуешь что ли?

Я лежала на кровати, сердито буравя его взглядом, реально не понимая, что на него нашло. Выдвинутую им версию, про то, что я пьяная, я отмела сразу, что-то здесь другое.

— Ничего со мной, — отозвался он, немного растерянно, всё ещё стоя у изножья кровати, и как будто сам от себя обалдел. — Просто ложись спать.

— Да не хочу я спать!

— А чего ты хочешь? Трахаться? — зарычал он.

— Да хочу трахаться, — не растерялась я, и поднялась с кровати. — И если ты не в состоянии, то я пойду к Саше…

— Никуда ты не пойдёшь! — взревел он, и схватил меня за локоть, прижал к себе, склонившись всей своей мощной фигурой.

Мне реально стало страшно, такой пугающий он был.

— Никуда! Поняла!

— Кир ты меня пугаешь, — пропищала в ответ.

— Просто, делай, как я говорю, зеленоглазая, — снова его голос сорвался на хрип, рука заметно расслабилась, и я осела на кровать, всё ещё держа с ним визуальный контакт.

— Почему? Ты передумал меня делить с другом? — спросила прямо, чего уж.

Он прикрыл глаза, и глубоко, пару раз вздохнул, а потом вышел. Не ответил, но само по себе это и послужило ответом.

Я сидела на кухне, помешивая свой любимый латте, и поглядывала в окно. Всю ночь практически не спала. Ждала Кирилла, Сашу. Прислушивалась к голосам. Пару раз выбегала к лестнице. Но ничего не происходило, было тихо, от этого ещё более волнительно.

Миллионы версий поведения Кирилла крутились в голове. Миллионы вопросов. Но кому всё это излагать, если рядом никого, и отвечать никому.

Так и проворочалась всю ночь, отрубилась под утро, пока меня не разбудил будильник.

Сходив в душ и немного взбодрившись, потопала в кухню, бодрится дальше, уже с кофе. Надо было двойной эспрессо пить, а не латте.

Мужчины, судя по всему, уже уехали по делам, потому что в доме царила тишина, и я так и сидела, закутавшись в пушистый халат, и смотрела бездумно в окно, просто отсчитывая время, которое осталось до сборов на работу. Думать, о том, что я продумала всю ночь, не было сил совершенно. Совершенно точно при первой же возможности призову Кирилла к ответу, вот и всё.

— Доброе утро, — в кухню вошёл Саша, весь взмокший, в одних только тренировочных штанах. Видимо он был в спортзале.

Я вздрогнула, и он усмехнулся, увидев это.

— Прости, не хотел напугать, — он приложился к бутылке с водой жадно делая большие глотки, и проливая, и на без того взмокшую грудь, капли. Я следила за ними. Они катились по резкому подбородку, как всегда начисто выбритому, по сильной шее, на которой дергался кадык, в такт глоткам. По широкому разлёту ключиц, по накачанным грудным мышцам, где сияло солнце, переплетая лучи, с терновыми побегами, и светлыми волосками, которые клином уходили вниз, на четко проработанные мышцы живота, на низко посажанную резинку штанов, и ниже.

— Я просто, думала, что вы уехали, — наконец обрела я дар речи, и подняла взгляд к его лицу.

— Кир уехал, — Саша отставил бутылку, продолжая наблюдать за мной.

Я спустила вниз ноги, до этого поджатые под себя, и немного выпрямилась.

— Я не понимаю, что на него нашло, — я тоже не сводила с него глаз.

Его светлые волосы сейчас были взлохмачены, а зелёные глаза прищурены, на губах блуждала усмешка. Вообще я искала возможные следы, их драки. Кирилл вчера был просто неадекватным, Но их не было, видимо, как и самой драки.

— Мы разберёмся, конфетка, не переживай, — он скользнул ближе, каким-то совершено хищным движением, и я немного подалась назад, запрокинула голову, когда он навис надо мной. Его разгорячённый аромат, тут же накрыл меня с головой.

— Я просто, не хочу, чтобы вы ругались из-за меня, — пробормотала, сглатывая, совершенно очевидно волнуясь от его близости.

— Мы не в школе, конфетка, разберёмся, — снова пообещал он, и скользнул костяшками по моей скуле. Нежно, невесомо, так как умел только он. — Тебя это не коснётся.

— Саш, ну как же не коснётся? — я накрыла его руку, и потёрлась щекой, о шероховатую ладонь.

— Иди лучше ко мне, — хрипнул его голос, и он подтянул меня вверх, вынуждая встать.

Я тут же потянулась к его губам, притягивая сама за шею. Его вкус был солёный, терпким, и мне было мало. Я хотела и дальше исследовать его рот, лаская языком твердые губы, поглощать это разгорячённый аромат, пахнуть им, пропитываться. И застонала, когда он отстранил меня.

— Саш!

— Тш-ш-ш, не торопись, — он погладил моё лицо, прошёлся пальцами по припухшим губам, спустился на шею, и потянул в стороны полы халата, обнажая меня. Я подавилась вздохом, когда его такие нежные пальцы, совсем не нежно накрыли мою грудь, и сдавили соски, выкручивая их. С губ сорвался стон, а спина непроизвольно прогнулась, отреагировав на эту сладкую боль. Я оперлась руками о столешницу, прогибаясь больше, разрешая ему действовать дальше.

— Горячая какая, — бормотал Саша, уже втягивая в рот, острые вершинки, и снова не грамма нежности. Алчно и жадно, до боли засасывая их, вынуждая меня впиваться ногтями в его шею.

— Никогда такой не встречал, никогда, — продолжал он признаваться между укусами и поцелуями, — мы же с тобой, все фантазии пошлые, грязные в жизнь притворяем, а ты смотришь так… наивно, доверчиво, и сама течёшь… хочешь.

А у меня уже и без этих слов кружилась голова, и коленки словно ватные, подгибались. Низ живота простреливал тянущей болью, и я ёрзала, и стонала, прижимала его голову к себе, признавая безусловную истину его слов.

Вдруг он резко меня развернул, скинув халат, и уложил животом на холодную столешницу, прижал в пояснице рукой, и растолкал шире ноги.

— Прости конфетка, ждать больше не могу, — просипел он, и почти сразу я почувствовала вторжение. Неприятное, шероховатое, потому что ещё не до конца увлажнилась, и первые толчки яростные и быстрые, были болезненные, но вырваться не могла, Саша крепко держал меня.

Мои стоны о боли и всхлипы, остались не услышанными. Он словно отбойный молок, вбивался сзади, громко рыча. И я терпела, вцепившись в столешницу побелевшими пальцами, впервые в наших отношениях я терпела.