«Говорит так, словно у него есть опыт», — вдруг некстати промелькнула у Ванцзи абсурдная мысль, — «с Вэнь Нином он, что ли, практиковался?» Он едва заметно поморщился, потом спросил:

— Полезная?

Вэй Усянь ответил спокойно и без эмоций:

— Дела в постели помогают ускорить совершенствование не только боевой, но и темной ци. Я потерял много энергии и восполнить ее нужно очень быстро. Живая связь работает намного быстрее мертвой.

Сердце Ванцзи болезненно сжалось. Чего он ожидал, признания в чувствах? Вэй Ину нужна была лишь живая связь, позволяющая экстремально ускорить циркулирование темной ци, растраченной в безымянной деревушке недалеко от Луаньцзана. Ну, а заодно он мог позволить Ванцзи получить разрядку…

Внутренняя боль никак не отразилась на его лице. Помолчав немного, чтобы взять под контроль свой голос, он прямо взглянул в лицо Вэй Усяня и тихо, но твердо сказал:

— Я не буду этого делать с тобой.

Вэй Усянь, похоже, не удивился. Он смотрел на Ванцзи задумчиво, словно решал какую-то задачу. Ванцзи не отводил взгляд, пытаясь прочесть по его лицу, о чем он думает. Наконец, Вэй Усянь вышел из своей задумчивости, мягко произнес:

— Я могу заставить.

Ванцзи сглотнул, но взгляд не отвел. Уголок рта его чуть дрогнул.

— Можешь. Мне нечего противопоставить тебе. Действительно хочешь… насильно?

Вэй Усянь отрешенно повел плечом.

— Будешь сопротивляться?

— Нет. Но и отвечать не буду.

Вэй Усянь вдруг протянул руку, обхватил затылок Ванцзи и, притянув его голову к себе, впился поцелуем в его губы. Ванцзи дернулся, но тяжелая рука Усяня на затылке не давала отстраниться. Губы мягко прижались к губам, а язык, грубо проникший внутрь, приостановился и неожиданно нежно начал поглаживать язык Ванцзи. Все произошло мгновенно: язык Ванцзи неосознанно подался навстречу ласке, ноги подкосились от слабости, в паху горячо потяжелело, а Вэй Усянь оторвался от Ванцзи, оттолкнул его от себя и самодовольно ухмыльнулся, глядя на потрясенное лицо.

— Ты такой сладкий, Ханьгуан-цзюнь, такой чувствительный. Уверен, что справишься? Вот стыда-то будет, если потом станешь умолять взять тебя еще раз.

От этих слов, а еще больше от того, что произносил их Вэй Усянь с небрежной уверенностью, на душе стало мерзко и пусто. Ванцзи опустил взгляд.

— Тебе в самом деле нравится… так уничтожать других? Или только меня?

— А ты считаешь, к тебе должно быть особое отношение? Почему?

На губах Ванцзи чуть обозначилась горькая усмешка.

— Наверно, — глухо произнес он, — меня должно радовать, что это ваше обычное отношение к окружающим, Старейшина Илина.

Ванцзи поднялся на все еще дрожащие ноги, сложил руки перед собой, поклонился Вэй Усяню и пошел вверх по тропе к горному озеру. Сердце его бешено колотилось в грудную клетку и нестерпимо ныло от свежей, пусть и невидимой, раны. Вэй Ин, нет, Старейшина Илина, лишь беззастенчиво забавлялся с Лань Ванцзи, разглядев его единственную слабость. Но Ванцзи ничего не мог с этим поделать, его глупое сердце продолжало тянуться к Вэй Ину.

…

Ухмылка сползла с лица Вэй Усяня, едва Ванцзи повернулся к нему спиной. Он проводил его серьезным задумчивым взглядом. Рука с повязанной белоснежной лентой безотчетно прижалась к груди, там, где под почти уже неразличимым клеймом гулко билось сердце.

========== 7 ==========

Заложив руки за спину, Ванцзи стоял у развесистого горного тиса, неизвестно как выжившего на самом краю озера, и бездумно наблюдал гонимую ветром по воде легкую рябь. Пальцы его слегка двигались, будто скользили по струнам верного гуциня, оставленного в Облачных Глубинах. Ему не хватало звучания гуциня, позволяющего утишить боль и печаль, укрепить дух, приносящего недостижимый сейчас покой. Незаметно для себя он начал напевать ту самую мелодию, которая когда-то понравилась Вэй Ину; Ванцзи не забывал ее с тех пор. В ней было скрыто так много: радость духовной близости, горечь тайного влечения, робкая надежда, волшебство первого поцелуя…

Он стоял так довольно долго, постепенно беря под контроль свои чувства. Заставляя себя не думать больше о том, что произошло некоторое время назад, пряча в самый глубокий и темный уголок души болезненные эмоции, в который раз говоря себе, что ничего другого и не следовало ожидать.

Это заняло какое-то время, — довольно много, если быть точным, — но Ванцзи овладел собой, в душе осталась лишь глухая пустота.

Он обратился мыслями к тому, что задумал Вэй Усянь.

Восемь дней. Должно быть, столько времени он отвел себе на восстановление. Став свидетелем того, как нещадно Вэй Усянь растратил свою кровь и темную ци, Ванцзи никогда не поверил бы, что восстановление в принципе возможно, не говоря уже о такой быстроте, но утренние события наглядно показали, что уровень мастерства Вэй Усяня позволял ему не только выживать после смертельных ранений, но и чрезвычайно быстро восполнять потери темной ци.

Практически неуязвимый, обладающий бездонным запасом убийственной темной ци, легко контролирующий сотни, даже тысячи мертвецов… Ванцзи вдруг подумал, что все они заблуждались. Сфера культивации Вэй Усяня была намного выше, чем кто-либо мог представить. Для Великих кланов все было кончено уже давно, и темный магистр просто развлекался до поры, позволяя им тешить себя надеждой, что они найдут способ расправиться с ним; уничтожая их постепенно, как когда-то он уничтожал Вэнь Чао.

Теперь, похоже, развлекаться ему надоело. Или, скорее, вчерашнее происшествие по-настоящему разозлило его, побудив к решению ускорить кровавую развязку.

Что произойдет в Башне Карпа через восемь дней? В любом случае, живым оттуда вряд ли кто-то уйдет. Будет ли Вэй Усянь удовлетворен смертью глав кланов Цзинь и Не и их лучших воинов, или, в кровавом угаре, сметет и всех остальных? Что уготовит Вэй Усянь миру заклинателей? Позволит ли выжить клану Лань, и какую цену потребует за это?

Ванцзи вздохнул, мысленно упрекнул себя: «Тебе кажется вполне нормальным, что он убьет глав кланов, переживаешь только за своих? Конечно, ведь твои руки тоже обагрены кровью». Упрек был не совсем справедливым, но он чувствовал горечь от своей беспомощности и неспособности противостоять Вэй Усяню.

Позволит ли он Ванцзи поговорить с ним, станет ли слушать, согласится ли еще раз на какую бы то ни было сделку? Ванцзи знал только, что обязан попытаться, даже если вероятность добиться чего-то исчезающе мала…

…

Вэй Усянь сидел, сложившись в три погибели, за каменным столом внутри пещеры и рисовал что-то окровавленным пальцем на лоскуте простой ткани. Закончив, он повернул ладонь к рисунку и сделал легкое прижимающее движение. Лоскут вспыхнул и мгновенно рассыпался черным пеплом. Вэй Усянь хмыкнул, подтащил к себе другой лоскут, зубами снова вскрыл палец и принялся сосредоточенно водить им по лоскуту, не обращая внимания на вошедшего Ванцзи. Ванцзи настороженно следил за появлением все новых штрихов, но узнать заклинание, если это было оно, не смог.

Не поднимая головы, Вэй Усянь сказал:

— Иди сюда.

Ванцзи подошел ближе. Вэй Усянь дорисовал очередную линию и протянул к нему руку ладонью вверх.

— Дай руку.

Ванцзи вложил свою руку в протянутую ладонь. Вэй Усянь сосредоточенно оглядел ее, потом поднес ко рту и сильно прикусил. Ванцзи вскрикнул, скорее от неожиданности, чем от боли, а Вэй Усянь перевернул его руку так, чтобы кровь капала на рисунок. Как только кровь Ванцзи соприкоснулась с кровавой линией, нарисованной Вэй Усянем, она превратилась в тонкую струйку черного дыма. Вэй Усянь накрыл этот дым своей ладонью и будто бы втянул его в нее. Легко сжал ладонь, прислушиваясь к ощущениям, и удовлетворенно кивнул.

— Что это? — спросил Ванцзи.

— Ни к чему тебе знать, Ханьгуан-цзюнь, — усмехнулся Вэй Усянь. — Просто кое-что полезное.

Он еще раз вгляделся в нарисованное, подумал немного, потом отбросил лоскут в сторону и повернулся к Ванцзи.