— Тебя это расстраивает? Что он видит в тебе ребенка. Тебе хотелось бы, чтобы он смотрел на тебя как на мужчину? — неожиданно снова спокойно спросил Цзян Чэн, возможно, упоминание о Лань Сичэне остудило его. — Лань Ванцзи тебя похитил, удерживал где-то против воли и совершал другие недостойные действия. Но тебя беспокоит лишь то, что он не воспринимает тебя всерьез?
Вэй Ин взъерошил свои волосы, напряженно размышляя.
— Не в этом дело. Я все это время пытался разобраться, почему не остановился, а пошел за ним. Меня должно бы беспокоить, что рядом с, как ты выразился, «темным заклинателем и убийцей» я не испытываю страха, а наоборот, чувствую себя спокойно и в безопасности. Но не беспокоит, и не кажется беспечным. Нравится быть рядом с ним, и хочется узнать его получше, и чтобы ему тоже нравилось быть рядом со мной, а в какой форме это будет выражаться, не так уж и важно.
— Может тогда попросишься к нему в ученики, темному заклинательству обучаться? Ты хоть понимаешь, что можешь стать таким же изгоем, как он?
— Не собираюсь я сворачивать на темный путь! Да и Лань Ванцзи никогда не позволил бы мне остаться рядом, даже если бы я умолял об этом. Он привык к тишине и одиночеству, а я его только раздражаю своей болтовней. Повторения не будет, мы, скорее всего, никогда не встретимся снова…
Голос Вэй Ина становился все тише и на последних словах сорвался на всхлип. Цзян Чэн растерянно пробормотал:
— Эй, ты что, реветь вздумал? Вэй Ин?
Вэй Ин отвернулся, несколько раз глубоко вздохнул, потер глаза и, выдавив улыбку, снова повернулся к Цзян Чэну.
— Кажется, я все же немного перенервничал, и теперь наговорил-таки глупостей. Надо поспать… Пойду я.
И он быстро ушел, не дожидаясь ответа, оставив Цзян Чэна одного на берегу.
…
Кажется, впервые в жизни Цзян Чэн не рассказал отцу всю правду, отчитываясь три дня спустя о том, что случилось в Ланьлине. «Вэй Усянь снова сунул свой любопытный нос куда не следует. Но все закончилось без потерь, и на этот раз, думаю, он усвоил урок». Глава клана не стал углубляться в детали, раз уж все обошлось без новых неприятностей, и о происшествии, подробностей которого так никто и не узнал, вскоре забыли.
На обратном пути из Ланьлина в Пристань Лотоса Вэй Ин был погружен в себя и практически не принимал участия в разговорах и шутливых перепалках своих товарищей. Так же он вел себя два года назад, после первого столкновения с Лунчжао-ином, вспомнил Цзян Чэн. Он надеялся, что, как и тогда, это вскоре пройдет, хотя внутренний тревожный голос возражал, что на этот раз все не так просто.
С возвращением в Пристань Лотоса Вэй Ин изменился. Он, всегда готовый проваляться в постели чуть ли не до обеда, теперь уже на рассвете появлялся на тренировочной площадке, часами отрабатывая приемы с мечом или до кровавых мозолей расстреливая из лука установленную как можно дальше мишень. Мог отобрать у кого-то из слуг коромысло и бегать с тяжелыми ведрами, разнося воду по всему поместью. Или увязаться в лес за лесорубами, оттачивая там точность ударов топора на выбранных к валу деревьях. Или же, спустившись в Юньмэн с другими юношами, принять участие в проводимых на ярмарке кулачных боях, пользуясь лишь своей физической силой и ловкостью.
А еще он проводил много времени в библиотеке, что-то усиленно изучая. Правда, Цзян Чэну на вопрос, что именно он там изучает, Вэй Ин не ответил, отвлек внимание, с улыбкой протянув ему на ладони бабочку-вестницу.
— Вот, я сделал для тебя новую, Чэн-сюн.
— Что ты опять задумал, Вэй Ин? — принимая бабочку, настороженно спросил Цзян Чэн, но Вэй Ин лишь покачал головой.
— Через несколько месяцев мне исполнится 19 (2), пора взрослеть и развивать собственные силы. Не могу же я всю жизнь сидеть у тебя на шее, доставлять неприятности и заставлять заступаться за… наивного и беспечного идиота-шиди. Не беспокойся, Чэн-сюн, я больше не подведу тебя.
Цзян Чэн хмыкнул недоверчиво, не слишком веря, что серьезных намерений Усяня хватит надолго. Но прошел месяц, второй, закончилось лето, и дни стали короче и прохладнее, а Вэй Усянь по-прежнему много тренировался, добившись даже скупых неохотных слов одобрения от госпожи Юй, часто наблюдавшей за утренними тренировками адептов, подолгу занимался в библиотеке и не пропускал ни единой возможности поучаствовать в ночных охотах.
В конце октября Лань Сичэнь прислал Цзян Чэну приглашение снова выйти вместе на ночную охоту в окрестностях Облачных Глубин. Ему вскоре предстояло официально стать главой клана Гусу Лань, после чего свободного времени должно было значительно поубавиться, так что он хотел использовать последнюю возможность для активного отдыха. В приписке к письму Лань Сичэнь предлагал присоединиться и Вэй Ину.
Цзян Чэн одновременно был рад и чувствовал неуверенность. После того дня в Башне Карпа они с Лань Сичэнем не общались, и Цзян Чэн не знал, как теперь вести себя. Иметь при себе буфер в виде Вэй Усяня, способного разрядить любую ситуацию, казалось хорошей идеей. Но опасения его оказались напрасными: Лань Сичэнь встретил их своей обычной мягкой улыбкой, дружеским приветствием, и за всю неделю, что они провели вместе, ни словом не обмолвился о том, что произошло летом.
По вечерам, сидя у костра, Вэй Ин будто невзначай что-нибудь спрашивал, и Лань Сичэнь охотно рассказывал об истории и укладе клана Лань, о многочисленных правилах, которым должны повиноваться адепты, но и разные забавные истории, которым, оказывается, тоже находилось место в строгом клане. Цзян Чэн сначала напрягался, боясь услышать определенное имя, но Лань Сичэнь не упоминал о брате, и Вэй Ин тоже не задавал лишних вопросов. Он вообще говорил немного, предпочитая слушать рассказы старшего, уставившись в огонь задумчиво-мечтательным взглядом…
В день, когда Вэй Ину исполнилось 19, в Юньмэне выпал первый и, возможно, последний, снег. Цзян Чэн, не найдя его, как обычно в последнее время, на тренировочном поле, хмыкнул и отправился в библиотеку, где обнаружил Вэй Ина спящим среди оплывших свечей, каких-то трактатов, полускрученных свитков и незаконченных талисманов. Взгляд его привлек немного затертый рисунок, придавленный локтем Вэй Ина. В первый момент, увидев ленту, он решил, что на рисунке изображен Лань Сичэнь, но, приглядевшись, понял, что это был Лань Ванцзи, с его пронзительным взглядом и высокомерным выражением на лице. Только одет он был, вместо черных одежд Лунчжао-ина, в белую мантию клана Гусу Лань.
После того разговора у реки Вэй Ин ни разу не упоминал Лунчжао-ина, не расспрашивал о нем ни Цзян Чэна, ни Лань Сичэня. Цзян Чэн думал, что шиди переболел этой своей привязанностью, но теперь понял, насколько заблуждался. Постояв какое-то время в задумчивости, он развернулся и тихо покинул библиотеку, так и не разбудив Вэй Ина.
А еще два дня спустя Вэй Ин пришел к Цзян Фэнмяню.
— Глава Цзян, ученик просит разрешения покинуть клан.
Тот окинул его задумчивым взглядом.
— Куда ты собрался, Вэй Ин?
— Хочу увидеть мир и лучше познать себя. Мне тесно в границах клана, дядя.
— Хочешь самостоятельности, — заключил глава, и это не было вопросом, но Вэй Ин ответил.
— Да.
— Самостоятельность предполагает полную ответственность за свои поступки. Ты не сможешь больше полагаться на то, что кто-то придет на помощь или станет решать за тебя твои проблемы.
— Я это понимаю.
Цзян Фэнмянь вдруг улыбнулся.
— Не предполагал, что однажды услышу такой запрос именно от тебя. Мне казалось, тебе нравится беззаботная жизнь в Юньмэн Цзян.
Вэй Ин улыбнулся в ответ:
— Дядя, вы подарили мне дом и семью, я никогда этого не забуду. Но теперь я должен сам найти свой путь в жизни. Этот неблагодарный ученик просит о снисхождении.
— Хорошо, раз ты серьезно решил, иди. Не забывай, если будет слишком сложно, у тебя есть дом, куда ты можешь вернуться — что бы ни случилось.
— Да, дядя. Спасибо, — Вэй Ин сложил перед собой руки и, поклонившись, повернулся к выходу. В дверях, пристально глядя на него, стоял Цзян Чэн. Вэй Ин неловко опустил глаза, проходя мимо, заметив, что тот последовал за ним, только когда на плечо ему легла рука шисюна.
