Вываливаемся в коридор и идем к ребятне, которая суетилась на улице. Наша группа с унылыми моськами стоит в стороне. Когда Васька появляется на горизонте, у детей на лицах расплываются улыбки. Она с ходу дает им задание. Разминка, которую проводит пухлый пацан под ее руководством, и игры. По виду Кукушкиной и не скажешь, что несколько минут назад она плакала, уткнувшись носом в мою широкую и непробиваемую грудную клетку.

Отхожу от группы на несколько шагов, замечая, что от меня нам не было пользы. Играют и резвятся, а я на Василису залипаю. Вроде раньше бы меня все устроило, а сейчас… Сейчас задевает.

Смотрю на Ваську и вспоминаю, что завтрак с ней мы благополучно пропустили. В голове рисуется превосходная идея, и я, развернувшись, ковыляю к зданию, не замечая, что за мной пристроилась прилипала, а Кукушкина так не вовремя повернулась.

Я пытаюсь скрыть свое разочарование, но получается из рук вон плохо. Все из-за Баринова, который сначала обнимает меня и кажется вполне милым парнем, а потом уходит вместе с Викой. Просто превосходно!

В принципе, меня это не должно волновать, в чем я себя упорно убеждаю, только мысли сегодня мне не подчиняются. Я старательно слежу за ребятами, которые веселятся и играют, не зная о том, что их вожатая готова снова разрыдаться.

Улыбаюсь механически, включая актрису. Зачем детям унылая и заплаканная надзирательница? Таких ведь хватает. Вон, Алка с каменным лицом и тычет пальцем, указывая своим подопечным, как встать, что делать. Я лишь тяжело вздыхаю, глядя на эту каторгу. Не хотела бы я оказаться в ее группе. Еле отвожу взгляд и отвечаю Маше, где взять мяч. Да, кажется, среди всех детей я выделила своих любимчиков. Так нельзя знаю, но ничего не могу с собой поделать.

Милая Машенька вызывает у меня прилив нежности. Она во всем выступает миротворцем и не разжигает конфликты. Герман, на удивление, оказался стойким и сильным мальчишкой. Я хотела, чтобы он был капитаном команды в соревнованиях и вел ее к победе. Думаю, ребята тоже разглядят в нем скрытый потенциал. Мое дело помочь в этом, чем я и займусь. Не буду размышлять о том, чем занимаются Вика и Никита в здании летнего лагеря, пока все активно трудятся за его пределами. Это не мое дело. Жаль, что мажор стал свидетелем моей слабости и… забрал первый поцелуй.

Черт!

Я даже злиться на него не могу и вместо прилива ненависти к Баринову чувствую раздражение к себе. За то, что не прогнала его, и вообще!

— Вась, — Вероника подходит внезапно, и я невольно вздрагиваю от неожиданности, — Нина Михайловна, — девушка с улыбкой сжимает руки на груди, — решила немного нас разгрузить, ну, в связи с последними событиями. Кстати, ты как?

— Я? Хорошо, а что Нина Михайловна решила сделать?

Отвожу взгляд в сторону ребят, чтобы не выдать своего состояния. После разговора с теть Соней стало еще хуже. Мне будто все органы внутри раскрошили, и единственным успокоением стало адекватное поведение Никиты. Не стоит отрицать, что в его объятиях было вполне уютно, хоть и неловко. Сама себя обнимаю, чтобы воздвигнуть эту защиту, но это совсем не то ощущение.

— Собирает детей из всех групп у себя в библиотеке. Будет рассказывать о чем-то, — Вероника пожимает плечами, а я выдыхаю, наверное, такой расклад к лучшему, — познавательные занятия с играми и прочее. Ну, ты поняла.

— Ага, — киваю, а девушка мнется, словно не договорила, и глазами стреляет в сторону здания, куда я упорно не смотрю.

— Вась, а вы с Никитой, — начинает Вероника несмело и еле слышно, привлекая мое внимание, — того? Ну, вместе?

— Что значит вместе?

Сердце ухает вниз от взгляда коллеги по несчастью, а она поправляет очки и краснеет.

— В смысле встречаетесь?

— Нет, — резко выпаливаю, а Вероника внимательно всматривается в мое горящее лицо, — с чего ты взяла? Мы просто вместе работаем.

Крепче сжимаю себя руками. Ника же поправляет очки, которые и так в идеальном порядке.

— Он везде за тобой носится, — как ни в чем не бывало продолжает девушка, — я слышала, как Вика ядом брызгает и клянет тебя всяко разно. Думает, что Никита в тебя влюбился.

— Пф-ф-ф, скорее луна упадет на землю, — усмехаюсь, потирая пылающие щеки, а Вероника пожимает плечами, — что?

— Мне кажется, — она слегка мнется, а я напрягаюсь, — вы были бы красивой парой.

Открываю рот, чтобы поспорить, но ловлю взгляд Вероники, направленный в сторону здания. Любопытство побеждает, и я поворачиваю голову в ту сторону. Внутри дергается каждый орган, когда в поле моего зрения попадает парочка. Никита, нахмурившись и прихрамывая, идет вперед, а за ним плетется Вика с довольной улыбкой, при этом ее губы без остановки шевелятся. Отворачиваюсь, чтобы не портить себе день еще больше.

— Ладно, — голос Вероники слышу через толстую преграду, состоящую из орущих эмоций, — пойду к своим.

Киваю, не глядя на девушку, и упираюсь взглядом в играющих ребят. Спину жжет, и я невольно повожу плечами, чтобы избавиться от этого чувства, но не тут-то было. Неужели это волнение? От того, что Баринов приближается? Бред же? Да, самый настоящий.

— Там очень круто, Никита, — Викин голос врывается в уши, как противный скрежет несмазанных шарниров на старой калитке, — Вит нас пригласил. Сказал, что ты тоже будешь в этот день в клубе. Потусуемся вместе, раз той ночью не удалось.

Еще больше ежусь от слов шипящей змеи и боковым зрением ловлю тело Баринова, который подошел ко мне непростительно близко и коснулся своим локтем моего.

— Без меня, — отрезает резким тоном, и я бросаю на него быстрый взгляд.

— Может, все-таки подумаешь и придешь…

— Может, ты пойдешь выполнять свои обязанности?

Грубо отшивает Вику, а я замираю с выпученными глазами. Та гневно зыркает в мою сторону, но тут же становится приторно милой и дарит Никите фальшивую улыбку.

— Да, конечно.

Мгновенно ретируется. Приходится занять свои глаза разглядыванием детей. В ушах почему-то гудит, словно рядом проезжает фура, и я не разу слышу Баринова. Вздрагиваю, когда около моего носа появляется открытая шоколадка. С недоумением смотрю на парня, а тот кивает на лакомство.

— Что это?

— Не слышал вопроса глупее, — усмехается и запихивает его мне в рот, когда я пытаюсь возмутиться, — ешь.

— Что…

Фыркаю и сжимаю небольшую упаковку. Внимательно смотрю на нее, а потом на Никиту. Он держит в руках небольшой пакетик с названием, которое я где-то слышала, но не могла вспомнить.

— Протеиновый батончик? — брови взлетают вверх, когда читаю название и состав. — Увидел меня на турнике и решил подкормить?

Улыбается, но не спешит с ответом, пока я разглядываю вполне аппетитную вкусняшку. В животе предательски урчит, и Баринов качает головой.

— С завтраком ты пролетела, поэтому я решил, что нужно накормить коллегу, чтобы не упала в обморок, — говорит с серьезным видом, после чего указывает на газон под нашими ногами, — присядем? Я, конечно, не против постоять, так больше влезет.

Я прикусываю нижнюю губу, переводя взгляд на свой сарафан и возвращая его ожидающему Никите.

— Под юбку заглядывать не буду, — с невинным видом произносит он и, когда я начинаю присаживаться, добавляет, — наверное.

Наш мирный перекус то и дело нарушается налетами детей. Часто подбегает девочка с огромными очками и жидкими косичками. С интересом рассматривает меня и глаз не отводит, когда я ловлю ее на подглядывании. Разговаривает сугубо с Василисой, а меня лишь взглядом дырявит. Смешная. Васька скованна. Я это чувствую, да и самому неловко.

Никогда не заморачивался с тем, поела девушка или нет, а тут заскребло внутри, и как бы я не старался подавить это чувство, оно всплывало на поверхность и заставляло выискивать в чертах лица Кукушкиной причину своего появления. Я не пялился в открытую. Бросал на нее взгляды, когда она с аппетитом жевала батончик или делала глоток воды.