– Доны, какая честь.

Дона Милагрос ответила тихо. Он внимательно слушал, всё так же склонив голову и скрыв лицо под широкими полями шляпы. Потом постучал пальцами по рукояткам бластеров, кивнул и снова посмотрел на неё. Насколько Тора успела узнать дону Милагрос – та сейчас смотрела человеку в шляпе в глаза, не моргая. Он усмехнулся, пожал плечом и, прищурившись, поднял лицо к небу. На вид он был лет на десять старше Торы, с сухим, резко очерченным, скуластым загорелым лицом, прорезанным тонкими морщинами. Высокий, худой и гибкий, с длинными тонкими пальцами, он двигался плавно, и даже в его неподвижности угадывалась особая лёгкость. Тора знала эту небрежную неторопливость – так двигались те, кто мог быть молниеносно быстр. Он вдруг перестал щуриться, словно солнце больше не ослепляло его, скользнул взглядом по улице, и Тору почему-то удивил невероятно яркий голубой цвет его глаз. Лирна, умная и быстрая, склонила голову раньше, чем он посмотрел в её сторону, и яростно дёргала застёжку сапога. Тора успела пожалеть, что они не зашли в храм, но, кажется, человек в шляпе нисколько ими не заинтересовался. Но таким, как он, не надо было задерживать на чём-то взгляд, чтобы рассмотреть. Он видел всё, что ему было нужно, и Торе оставалось надеяться, что они с Лирной ничем не привлекли его внимание. Он снова взглянул на дону Милагрос и сказал:

– Хорошо. Завтра.

Тора не слышала его, но поняла по движению губ. Дона Милагрос, не задержавшись больше ни на мгновение, развернулась и быстро пошла к дому. Дон Хефер поспешил за ней. Человек в шляпе прислонился плечом к балке, поддерживавшей крышу, и смотрел им вслед. Потом покривил ртом, негромко бросил через плечо пару слов женщине с винтовкой, она хмыкнула и что-то ответила. Он коротко хрипло рассмеялся, развернулся на пятках, оттолкнувшись от балки, задержал на секунду руку на её плече, и, по-прежнему неторопливо, вернулся в дом.

– Идём, – негромко позвала Тора, Лирна поднялась со ступеней, и они зашли в храм.

Весь день они провели, наблюдая. Сначала с башни колокольни, где снова обсудили каждый завтрашний шаг, потом – бродя по городу, глядя из широких окон таверны, болтая с подёнщиками. Незадолго до сумерек Тора потёрла глаза, тряхнула головой и решительно сказала, что следует прочистить голову. Они взяли гравициклы и отъехали подальше от города, в ту сторону, где Лирна встретилась с Джено. В нескольких километрах от Милес-Ардена они остановились, оставили гравициклы и поднялись на невысокий пологий холм. Тора почти раздражённо скинула пончо и шляпу, бросила их на землю, села в тени низкорослого кустарника, скрестив ноги, вздохнула и закрыла глаза. Лирна подумала и не стала ничего спрашивать. Тора любила медитировать, повернувшись лицом к закату, прикрыв глаза и позволяя солнцу пробиваться через ресницы, размывая мир в янтарное марево. И только сейчас, когда Тора села в тени, повернувшись к солнцу спиной, Лирна поняла, насколько её измотала эта слепящая яркость белого песка и бесконечных безоблачных дней. Она опустилась на землю рядом, слушая, как успокаивается и выравнивается дыхание Торы, и когда открыла глаза, тени уже выросли втрое, до темноты оставалось около часа, а Тора только поменяла позу, теперь подогнув ноги под себя и положив ладони на колени. Но Лирна уже не ощущала напряжения, исходившего от неё раньше. Она распрямила ноги, потянулась, легла на землю, закинув руки за голову, подождала ещё немного, а потом сказала:

– Ты ничего не говоришь насчёт завтра.

Тора ответила, не открывая глаз.

– Мы всё обсудили.

– Я не про то, – возразила Лирна. – Обычно ты говоришь… ну… думать, что я делаю, помнить, что смерть нельзя отменить, взвешивать всё, оставаться спокойной, не убивать без необходимости… Ну, короче, вот это.

Она запрокинула голову, протянула руку, отломила веточку от кустарника, ободрала мягкую тонкую кожицу и прикусила веточку зубами.

– А сейчас – нет, – закончила она.

Тора открыла глаза и поморгала, фокусируя взгляд. Лирна смотрела на неё, жуя веточку, а Тора молчала, думая о том, что до сих пор, если приходилось выбирать между жизнью и смертью, она брала это на себя, но всегда знала, что рано или поздно настанет момент, когда она не сможет этого сделать. Когда её не будет рядом, чтобы закрыть Лирну собой, а у Лирны не будет другого выхода, кроме как убить. Лирна была быстрой, ловкой и хладнокровной в бою больше, чем в любой другой момент, будто именно это давалось ей без труда, легче всего. Они двигались очень похоже, часто – совершенно синхронно, а в другие моменты – подстраивая одинаковый стиль боя каждая под свои особенности: рост, сложение, опыт, восприятие. Тора меньше полагалась на зрение и слух, лучше чувствуя Силу и больше реагируя напрямую на её движение. Лирна пока что сильнее Торы опиралась на физическое восприятие, и эту разницу было видно в их движениях. Тора словно видела всё сразу, не сосредотачиваясь на чём-то отдельно, Лирна – концентрировалась на деталях, выстраивая их в общую картину и расставляя приоритеты. Иногда она упускала что-то, иногда – шла вперёд почти так же инстинктивно, как Тора, но с каждым разом – всё увереннее, точнее, и однажды она нанесёт удар быстрее, чем успеет всё просчитать, не глядя и не думая, потому что просто услышит: сейчас. И, может быть, это не выжигающее роговицу солнце заставляло Тору закрывать глаза, чтобы не видеть этого мира. Может быть, это то, что она распознала в голубых глазах человека в шляпе и в раскалённом взгляде доны Милагрос, что она слышала в завывании ветра, бросавшего белый песок ей под ноги: Лирна нашла своё место и время.

Тора вздохнула, снова закрыла глаза и сказала:

– Завтра, если что-то пойдёт не так и тебе придётся встретиться одной с человеком в шляпе – бей наверняка.

Лирна замерла, зажав веточку в уголке рта, приподняла голову и внимательно посмотрела на Тору.

– Сразу, – с нажимом добавила Тора и теперь обернулась и посмотрела Лирне в глаза. – Я не говорила ничего, что говорю обычно, потому что завтра, скорей всего, нам придётся его убить. И наверняка не только его. То, во что ты нас втянула, Лирна, серьёзней всего, что было до этого, не считая разве что инквизиторов.

Лирна виновато шмыгнула носом, и Тора улыбнулась.

– Ну, ты-то не виновата. Но ты должна понимать. Будь осторожна, и если представится возможность – бей, быстро, сильно и наверняка. Без сомнений.

– Хорошо, – растерянно ответила Лирна.

Тора качнула головой. Лирна убрала руки из-под головы, приподнялась на локтях и повторила уверенно:

– Хорошо. Я поняла. Быть осторожной и бить наверняка.

Тора кивнула, а потом вдруг быстро протянула руку, выхватила веточку у Лирны из зубов и засунула себе в рот.

– Эй! – окликнула её Лирна.

– Эй, – невозмутимо ответила Тора, легко поднялась и пошла к гравициклу, подхватив с земли пончо и шляпу. Лирна хмыкнула и отломила ещё одну веточку, прежде чем пойти за ней. На полпути Тора обернулась.

– Кусты-то точно не ядовитые? На вкус как мёд.

– Не всё, что хорошо – плохо, мастер-джедай, – назидательно ответила Лирна. – Всё нормально, мне Джено про них рассказал. Местные дети всё время их грызут.

Тора усмехнулась, отряхивая песок со шляпы, потом надвинула её на глаза, откинула пончо на плечо и неторопливо двинулась вниз по склону холма. Лирна вернулась, наломала ещё несколько веточек про запас и побежала её догонять.

Ночью, когда Лирна уже легла, Тора спустилась и вышла в пустой тёмный двор. Она прошла вдоль стены и села там, куда не доставал свет фонаря, обхватив руками колени и сцепив пальцы в замок. Этой ночью в таверне было тихо, весь город засыпал раньше обычного – с восходом начинался сбор тсерты. Невысокое дерево с раскидистой кроной покачивалось на ветру, скребя листьями по стене, и Тора смотрела на звёзды, то появлявшиеся, то скрывавшиеся за листвой, и ждала.

Через пятнадцать минут чёрная тень выскользнула из-за угла, и дона Милагрос опустилась на землю рядом с Торой, прошелестев юбками.