– В бою солнце тебя не напрягало, – задиристо заметила Лирна.
– В бою меня напрягало другое, – буркнула Тора, надвинула шляпу на глаза и ушла по направлению к городу, но Лирна, вернувшись, нигде её не нашла. Тора появилась только ночью, когда Лирна уже засыпала, принесла и кинула ей на подушку несколько веточек сладкого кустарника, а на вопросы приподняла бровь и неопределённо махнула рукой. Лирна закатила глаза и умолкла – тайны мастера остаются с мастером. Всё равно она скорее всего весь день промедитировала где-нибудь в тени и тиши.
Через неделю уже ничто, кроме свежих могил, не напоминало о том, что случилось в Милес-Ардене. Сбор тсерты шёл полным ходом, следы от выстрелов и копоть от горевших гравициклов на белых стенах домов исчезли как не бывало, разбитые окна заменили новыми, флюгер на башне скрипел, как и сто лет уже до этого дня, слепящее солнце сушило траву, и дон Ромес, сидя в тени навеса во внутреннем дворике своего дома, попыхивал самокруткой и прикидывал планы по выплавке на этот год.
Тора и Лирна уходили днём, когда жара начала спадать. Джено провожал их, передав в дорогу свежий пирог, испечённый матерью, и бутылку слабого домашнего вина от дона Ромеса. Дона Милагрос сидела на крыльце своего дома с бокалом чего-то похожего на разведённую настойку тсерты и следила за ними взглядом. Тора задержалась, поравнявшись с ней, и коснулась пальцами края шляпы. Лирна улыбнулась и сделала то же самое. Дона Милагрос неторопливо кивнула в ответ.
– Надеюсь, – сказала Тора, – джедаи разочаровали тебя не так сильно, как ты ожидала, дона.
Дона Милагрос улыбнулась, обнажив белоснежные зубы, медленно опустила ресницы, скрыв чуть расширенные зрачки, а потом снова взглянула на Тору и ответила, неторопливо и тягуче:
– Вот я сижу пред моими врагами, – и она повела головой в сторону кладбищенского холма, – и чаша моя преисполнена.
Тора усмехнулась и снова приложила пальцы к полям шляпы.
– Доброго года, дона Милагрос.
– Доброго года, мастер-джедай, – ответила дона и отпила из бокала.
Солнце ещё стояло высоко и ветер гнал по улице белую пыль, когда джедаи уходили из Милес-Ардена – и тишина опустилась на город.
