На эту планету они пришли без какой-то особенной цели, пополнить запасы и передохнуть. Окрестности Милес-Ардена выглядели отличным вариантом – городок отдалённый и при этом достаточно зажиточный. Они решили не останавливаться в самом городе, а нашли, как чаще всего делали, маленький пустовавший дом неподалёку. Обычно его занимали подёнщики, приехавшие на сбор тсерты или на временную работу на руднике, но в этом году ещё никто не успел занять его после сезона гроз.
Тора хмыкнула, снова качнула головой и сказала:
– Спорю на что угодно, что в этом городе не случайно добывают руду и выращивают тсерту, и руководит этим ардхон, который живёт тут с основания города. Они, кстати, живут около четырёхсот или пятисот лет, не помню точно. Но в таком роде что-то.
– Ни фига себе, – с уважением сказала Лирна. – Думаешь, он тут делает этот почти-бескар? И думаешь, человек в шляпе узнал про это?
Тора пожала плечами.
– Если да – он точно может сколотить состояние, захватив этот город. А может, рассчитывает и на то, что ему удастся узнать технологию. Я бы на его месте не особо надеялась – если за столько лет никто не вызнал, то и теперь вряд ли. Но судя по тому, что сказал Джено – легко от него не отделаться.
Джено сказал, у человека в шляпе около двадцати людей. И когда речь идёт о вооружённых до зубов головорезах – этого вполне достаточно, чтобы держать в страхе город, всё постоянное население которого, включая стариков и детей, едва переваливает за пару сотен. В сезон сбора тсерты подёнщики увеличивали население вдвое, но, разумеется, никому из них не нужны были местные проблемы. В конце концов, какая разница, кто даёт работу, а если в Милес-Ардене будут платить меньше – есть другие города, где опытные тсертанос – те, кто умеет правильно собирать, сушить, выжимать и обрабатывать тсерту – всегда в цене.
Никто не знал, кто такой человек в шляпе. Ни его имени, ни откуда он пришёл. Он и его люди приехали в город за месяц до начала сбора, в сезон гроз. Каждый год на несколько месяцев над Милес-Арденом раскалывалось небо, и молнии били в землю, размётывая белый песок. Дожди шли чаще, чем обычно, и удары грома отсчитывали время точнее, чем башенные часы. Город был защищён, но чтобы добраться до него в это время года, надо было знать эти места и уметь проходить через бурю. Человек в шляпе умел. Он привёл своих людей в город за десять минут до того, как молнии ударили в оставленные ими следы на земле. Человек в шляпе не угрожал. Под потемневшим небом он провёл своих людей прямо к конторе шерифа, и через полчаса в Милес-Ардене больше не было другой власти и закона, кроме его. В тот же день он объявил свои требования. В следующие пару суток оставшиеся храбрецы отправились разделить землю под холмом с мертвецами. На третий день Дон Херонимо и дона Милагрос разработали свой компромисс и предложили его человеку в шляпе. Дона Херонимо уносили с улицы его сын и дочь, близнецы, а дона Милагрос, покрытая кровью и пылью, в разорванном платье, ползла к порогу своего дома, хрипло крича мужу и детям, чтобы они не выходили – она боялась, что человек в шляпе посчитает её урок не усвоенным и для надёжности отправит вслед за доном Херонимо пару её родных. Дон Ромес, как его называли здесь много десятилетий – ардхон, невысокий, высохший, согнутый почти вдвое, с бледно-голубоватой кожей, совершенно круглыми глазами, небольшим костяным гребнем, протянувшимся от уха до уха и прикрытым желтоватыми старческими волосами, – дон Ромес стоял у дверей своей конторы, опираясь на палку и накинув на плечи старый потёртый плащ, и молча смотрел на то, как дона Милагрос карабкается по ступеням и цепляется за руки своего мужа, не послушавшегося её криков и вышедшего из дверей, чтобы помочь ей зайти. Человек в шляпе обернулся к нему с крыльца конторы шерифа и посмотрел прямо в глаза. Дон Ромес ответил на его взгляд, а потом так же молча развернулся и ушёл в дом. Вечером человек в шляпе пришёл к нему, пробыл около часа и ушёл. Ночью сгорел стоявший чуть поодаль от города дом сестры доны Милагрос. Дона не смогла преодолеть гордость и признать поражение сразу, как сделали дети дона Херонимо, или просто думала, что дело ждёт до утра. Но человек в шляпе не ждал. И к следующему утру не осталось никого, кто готов был бы ему противостоять. Милес-Арден пал вместе со своими донами.
Человека в шляпе мало что волновало, помимо планов на доходы Милес-Ардена, но его людям нужны были развлечения, и они находили их, где могли. Человек в шляпе велел им не трогать семьи покорившихся донов и доступно объяснил, что кто-то должен работать, чтобы приносить деньги. В остальном он не был против, чтобы его люди напоминали городу, на чьей стороне сила. И город продолжал жить, но теперь даже рыжая собака в подворотне знала, кто здесь хозяин.
Через двадцать дней, с окончанием гроз, в Милес-Арден начали прибывать сезонные рабочие на сбор тсерты. Большинство из них так толком и не понимали, что произошло – дона Милагрос и сын дона Херонимо, теперь уже – дон Хефер, продолжали нанимать подёнщиков от своего имени.
Ещё через неделю, накануне начала сбора, Джено, сын одной из работниц дона Ромеса, встретил Лирну. На рассвете этого дня дона Милагрос и дон Хефер вышли в поля, чтобы надломить хрупкие отростки тсерты и растереть их в ладонях, поплевав на пальцы, а потом смахнуть песок, расколоть ножами твёрдые как камень индиговые корни и вынести вердикт: через несколько дней тсерта будет готова к сбору.
Незадолго до сумерек, выслушав всё, что Джено смог рассказать, Тора кивнула ему и сказала:
– Мы поможем.
– У вас много людей? – деловито осведомился Джено.
– Достаточно, – сдержанно ответила Тора, и Лирна хмыкнула. – Но для начала – нам нужно встретиться с доном Ромесом. Ты сможешь это устроить так, чтобы люди человека в шляпе не узнали?
Джено надменно фыркнул. Тора снова кивнула.
– Завтра днём мы придём в город.
Утром, когда Лирна проснулась, Тора уже сидела на ступенях крыльца, вытянув ноги и щурясь на солнце из-под широкополой шляпы. Лирна потянулась, встала рядом, облокотилась на перила и глотнула горячий кофе из кружки.
– Ты выглядишь, как джедай, – заметила Тора, не глядя на неё.
– Это, знаешь, потому что, ну… – Лирна повела кружкой в воздухе, – я, типа, джедай.
Тора хмыкнула, и Лирна хихикнула в ответ. Она действительно выглядела, как джедай. Носила запахивающиеся туники с широкими рукавами, длинные плащи с капюшонами, мягкие кожаные пояса, к которым крепила меч, когда не было необходимости его прятать. Сама Тора никогда не держала его на виду, всегда скрывала под курткой, в складках одежды, в сумке на поясе. В ней не осталось ничего от старого мира, ничего, что напоминало бы о том, как выглядели джедаи двадцать лет назад. Лирна же, напротив, со временем превращалась в живое напоминание о них, словно сознательно пыталась походить на рыцарей Ордена. Тора только смотрела на это, посмеиваясь и пытаясь припомнить, рассказывала ли вообще когда-то Лирне такие подробности или нет. Но, похоже, Лирне просто нравилось, и это было самым удивительным. Так же, как нравилось забирать волосы, как делала Депа Биллаба, которую она никогда не знала. Так же, как понравился любимый приём мастера Зиндо, который самой Торе никогда не удавался по-настоящему хорошо, и который Лирна освоила почти мгновенно. И Тора была рада видеть, как какие-то незначительные проявления мира, ушедшего давным-давно, неожиданно возрождаются в Лирне, независимо от Торы, сами собой, словно Лирна – его продолжение.
Потому что Лирна – его продолжение.
– Возьми пончо, джедай, – сказала Тора, поднимаясь. – И спрячь пока меч. Не будем выделяться.
– А шляпу? – с энтузиазмом спросила Лирна.
Она купила её в столице, белую, конечно, как почти всё, что она носила последние годы, что делало её ещё более похожей на падавана Ордена. Тора, в отличие от неё, предпочитала тёмные цвета и шутила, что она с её цветом кожи и предпочтениями в одежде незаметна в тени, а Лирна сливается с белым пейзажем на свету, так что от инквизиторов они могут скрываться, просто стоя неподвижно в правильном освещении.
