– Вас всех тогда ещё на свете не было, – продолжил дон Ромес, – я сам был совсем молод. Тогда-то моя семья и перебралась сюда. Мы нашли это место, – с нажимом сказал он, уперев указательный палец в стол. – Идеальные условия для тсерты, за всю жизнь не видел места лучше. Белая долина – так мы его назвали. А рядом ещё и жила. И планета на отшибе мира. Мы помогли кое-чем нескольким местным, они – нам, и в результате появился Милес-Арден.

Он ткнул пальцем в дону Милагрос.

– Её семья, семья Херонимо, да покоится он с миром – они, и ещё кое-кто, здесь с самого начала. Основатели Милес-Ардена. Эти две семьи знают всё. Больше трёхсот лет они выращивают тсерту, я добываю руду, и потом часть этой тсерты и этой руды, вычтенная из общих подсчётов, известная только нам, трём донам, соединяется в моих мастерских и… – он сделал паузу, развёл руками и улыбнулся. – Перерождается, превращается в сплав, сравнимый по свойствам только с легендарным бескаром.

Он покачал головой, всё ещё улыбаясь, словно спустя столько лет даже ему самому то, что он делал, казалось волшебством.

– А дальше? – спросила Тора, и дон Ромес хмыкнул.

– А дальше – часть я переправляю своим и ничего с этого не имею. У моего народа хватает проблем, джедаи-то все не решили, а теперь-то и их нет. Ну и богатство донов держится не на одной тсерте. Деньги, что мы выручаем с оставшейся части, всегда делились поровну. Но дело не только в деньгах. Дело в уговоре.

Он закашлялся и глотнул вина. Дона Милагрос продолжила за него.

– В наших местах ценят слово. Здесь не так легко выжить, здесь вообще никто не мог выжить, пока ардхоны не выбрали это место и не установили защиту от гроз. Мои предки нашли здесь убежище, как и предки Херонимо. Все они бежали от чего-то и искали чего-то. И они заключили союз, основанный на доверии и общих целях. Раскрыли друг другу свои тайны и поклялись хранить их. Они построили Милес-Арден и сделали его домом, о котором мечтали. Всякое бывало, но мы всегда справлялись. Потому что никому всерьёз не было дела до маленького городка посреди пустоты. Пока не пришёл он.

– Потому что он знает, – сказала Тора.

Дон Ромес и дона Милагрос кивнули.

– Он знает, – вздохнул дон Ромес и виновато посмотрел на дону Милагрос. – Он пришёл ко мне последнему, встал в моём доме, как будто он тут хозяин, и сказал: «Всё это представление – для тебя, старик. Знаешь, зачем? Чтобы сейчас, перед тобой, мне уже не было необходимости что-либо говорить. И мне ведь не нужно, верно?» Что я мог ответить… Он убил Херонимо и чуть не убил Милагрос, только чтобы я сдался сразу.

– Прекрати, – резко оборвала его дона Милагрос. – Ты не виноват. Он бы всё равно показал свою силу, потому что никто из нас не сдался бы без боя. Ублюдок просто знал это с самого начала и не стал терять времени.

Дон Ромес покачал головой и снова вздохнул.

– Так или иначе – он хочет пустить на сплав почти всё, что мы добываем и выращиваем, а мы-то, чтоб вы себе понимали, использовали не больше десятой части. И триста лет ни единой душе до нас дела не было, как Милагрос подметила.

– Но если вы увеличите производство в десять раз, то, даже если человек в шляпе уйдёт, на его место придут другие, потому что теперь всем будет до вас дело, – закончила за него Тора.

Дон Ромес кивнул, покрутил в ладонях стакан и проговорил, опустив глаза:

– Одно зло тянет за собой другое, и так оно бывает всегда. Когда это колесо начинает крутиться, оно только и набирает обороты, пока само не развалится и не переломает шеи всем, кто окрест ошивался.

Дона Милагрос допила вино и налила себе ещё. Лирна тихонько поворошила начавшие было затухать поленья в камине. На другом конце улицы залаяла собака, ей ответила другая, поближе, и ещё одна, в соседнем дворе, и снова стало тихо. Дон Ромес поднял глаза на Тору.

– Вот твоя правда, джедай, – сказал он. – Достанет ли тебе такой платы?

– Вполне, – ответила Тора и протянула пустой стакан доне Милагрос.

Дона сверкнула на неё глазом, но вина налила.

Тора подняла стакан и кивнула сначала ей, потом дону Ромесу.

– Я Тора, а это – мой падаван, Лирна. Мне достаточно ваших слов и вашей платы. Мы поможем.

Она глотнула вина, поставила стакан на стол, сняла и бросила рядом шляпу, взглянула на дону Милагрос и добавила:

– Но всё-таки немного денег мы тоже возьмём.

Дона Милагрос несколько мгновений смотрела на неё молча, а потом расхохоталась.

– Надо разделить их, – говорила Тора чуть позже, разглядывая спроецированную дроидом голо-карту Милес-Ардена. Лирна стояла позади, сцепив пальцы на спинке стула и склонившись над её плечом. Дона Милагрос сидела напротив, скрестив руки на груди. Дон Ромес, откинувшись в кресле, неторопливо скручивал самокрутку.

– Когда вы начинаете сбор? – спросила Тора, подняв глаза на дону Милагрос. Та пожала плечами.

– Через день-два. Сборщиков меньше, чем обычно, но тянуть дольше нельзя.

– Думаешь, он отправит своих людей следить? – спросила Лирна, и Тора качнула головой.

– Я бы отправила. Но для этого достаточно пары человек, а нам бы избавиться от половины. Можно заставить его послать туда больше людей, если он подумает, что там проблемы. А ещё лучше – и правда их устроить.

– Это можно сделать, – согласилась дона Милагрос. – У меня ещё есть надёжные люди, которые будут готовы рискнуть.

– Если у вас ещё и меткие стрелки есть – они пригодятся. Всех остальных надо будет предупредить, чтобы оставались в домах.

Она наклонилась вперёд, положив локти на колени, и крутанула карту перед собой.

– Если удастся увести половину его людей на поля, он сам с частью должен остаться здесь. Нужна будет причина. Чтобы он остался, и чтобы он вышел. Мы не в том положении, чтобы осаждать его дом.

Дон Ромес щёлкнул зажигалкой, глубоко затянулся и выпустил облако дыма.

– Я это обеспечу.

Тора кивнула.

– Нужно будет рассчитать время.

– Когда? – спросила дона Милагрос.

– Послезавтра? – предложила Тора. – Успеем?

– Да, – согласилась дона Милагрос, и они обе посмотрели на дона Ромеса.

Дон Ромес выпустил ещё одно облако горьковатого дыма, вздохнул и сказал:

– Значит – послезавтра.

Ещё через пару часов, когда всё было спланировано, сонный Джено отвёл их обратно в гостиницу. Дона Милагрос чёрной тенью скользнула между домами. Дон Ромес, проводив всех, с кряхтеньем опустился на нагретую Джено ступеньку, закурил самокрутку и сидел, пока три самых ярких звезды этого неба не поднялись над горизонтом одна за другой, отметив середину ночи.

На следующий день в городе было шумно. Утром дона Милагрос и дон Хефер сообщили человеку в шляпе о том, что начало сбора назначено на завтра. Тогда Тора и Лирна увидели его в первый раз. Они собирались после завтрака зайти в храм и были уже на ступенях, когда на улице появились доны. Тора тронула Лирну за запястье и кивнула головой в их сторону. Дона Милагрос в извечном чёрном платье, подол которого взметал белый песок, и дон Хефер – парень лет двадцати, весь в белом, как её светлая тень. Доны быстрым шагом прошли к конторе шерифа, остановились, не поднимаясь по ступеням, и сказали что-то двоим у двери. Женщина с винтовкой за плечами кивнула мужчине с бластером, и тот зашёл внутрь. Тора сделала пару шагов назад, в тень крыльца храма, и встала, прислонившись к косяку двери и скрестив руки на груди. Лирна села на ступени у её ног и принялась возиться с застёжкой на сапоге, глядя на контору шерифа из-под полей шляпы.

Человек в шляпе появился через минуту. Неторопливо вышел из дверей и встал на верхней ступеньке, откинув полы длинного плаща и положив ладони на рукоятки бластеров. Дон Хефер что-то пробормотал, дона Милагрос ждала молча. Человек в шляпе улыбнулся, не разжимая тонких губ, слегка наклонил голову и сказал достаточно громко, чтобы Тора и Лирна услышали на другой стороне улицы его неожиданно мягкий и в то же время насмешливый голос: