– Но оно ведь как бывает, – заговорил он. – Бывалыча женится кто, или, там, помрёт в свой черёд, или наоборот – народится кто новенький, так это оно и понятно, всё как заведено. Тсерта бывает вся как на подбор, а другой год чахлая, или кто за тсертанос недоглядит, наберёт бестолковых, те коренья-то и попортят. Сам-то я не из них, но столько лет рядом поживи. Я уж и сам её соберу получше любого, кому за это деньги платят.

Он довольно хмыкнул, снова покивал сам себе и продолжил:

– Всё как заведено. Разве ж кто оспаривает порядок вещей? Но бывает-то и такое, что проснёшься поутру, а порядок-то изменился. И вот тут-то кости и заломит. А потом-то ты ещё и раздумываешь: вот оно-то как теперь, да и не нравится, а может-то и попривыкнуть можно? А?

И он замолчал, всё так же добродушно глядя на Тору, склонив голову.

Тора не отвечала, только вежливо смотрела в ответ.

– А нельзя попривыкнуть-то, – негромко сказал дон Ромес. – Никак нельзя. Вот и сидишь, и раздумываешь, пока косточки-то ломит: а ну как нельзя-то нельзя, а и иначе не получится? Как бы хуже-то не сделать? Вот такие перемены-то бывают.

Тора медленно кивнула, не торопясь обвела комнату взглядом и ответила, снова посмотрев на дона Ромеса:

– Вопрос в том, а есть ли куда хуже?

– Всегда есть, куда хуже, – неожиданно резко ответил дон Ромес. – Я постарше тебя буду, можешь поверить.

Тора склонила голову, соглашаясь, и промолчала. Поленья в камине затрещали и выбросили столп искр, рассыпавшихся и затухших на полу. Дон Ромес снова похлопал ладонью по столу, смерил Тору взглядом и сказал:

– Джено говорит, вы хотите помочь.

– Джено говорит, вам нужна помощь, – ответила Тора.

– Джено, похоже, много говорит, – язвительно пробурчал дон Ромес. – А ты говоришь мало.

Он вздохнул.

– Джено мальчишка, мальчишки вечно видят, что хотят. Его мать натерпелась за последний месяц, он во что хочешь поверит. Но я-то с чего должен решить, что ты и этот ребёнок, что при тебе, сможете помочь нам?

Лирна смиренно проигнорировала «ребёнка», только терпеливо вздохнула. Тора поднялась, сделала шаг вперёд, встав вплотную к столу, и посмотрела на дона Ромеса сверху вниз, закрыв его своей тенью. Он откинулся на спинку кресла и задрал голову, чтобы смотреть ей в глаза.

– Джено сам не знает, почему верит нам, – сказала она. – Но он не ошибается.

Она откинула пончо с одного плеча, щёлкнула застёжкой поясной сумки, вынула из неё меч и положила его на стол перед доном Ромесом.

– Вот объяснение, – закончила она.

Дон Ромес медленно опустил голову и несколько секунд молча смотрел на меч.

– Вот это да, – сказал он наконец. – Милагрос, иди-ка сюда, ты не поверишь.

Лирна развернулась на стуле, Тора улыбнулась и отступила на шаг, тоже обернувшись.

– Дона Милагрос, – сказала она, когда женщина в чёрном вышла из тени. – Ну конечно.

Дона Милагрос, высокая и крепкая, с убранными в косу чёрными с проседью волосами и упрямым, жёстким лицом с пухлыми губами и крупным носом, прошла мимо неё и взглянула на меч.

– Что это? – спросила она дона Ромеса.

– Это, милая, – ответил дон Ромес, – световой меч джедая.

Дона Милагрос быстрым движением взяла меч и покрутила в руке.

– Осторожней, – предостерегла её Тора.

Дона Милагрос равнодушно бросила меч обратно на стол и обернулась к ней.

– Кто угодно может таскать с собой эту штуку, это не делает его джедаем, – презрительно сказала она. – Я и в детстве-то ни разу их не видела, только слышала, а теперь их и вовсе нет. Не факт даже, что эта штука работает.

Тора открыла было рот, чтобы ответить, но дёрнулась и инстинктивно отодвинула дону Милагрос в сторону, услышав, как зажужжал клинок светового меча. Дон Ромес радостно захихикал.

– А вот и работает, – сообщил он, тыкая мечом в потолок.

Лирна сдавленно хмыкнула. Дона Милагрос, брезгливо сбросив руку Торы со своего плеча, всё ещё с недоверием смотрела на меч. Дон Ромес продолжал радостно хихикать, поводя клинком в воздухе.

– Ох, – сказала Тора и прикрыла ладонью глаза.

Джено незаметно для себя задремал под усыпанным звёздами небом, привалившись к двери. Лирна по просьбе дона Ромеса подбросила поленьев в камин и уселась на циновку рядом, уступив стул доне Милагрос. Тора, вернув меч, от греха убрала его обратно в сумку на поясе. Дон Ромес достал бутылку домашнего вина и разлил по стаканам. Маленький бесшумный дроид на гусеничном ходу привёз буханку тёплого хлеба и что-то похожее на такой твёрдый сыр, что дон Ромес колол его ножом, как лёд.

Дона Милагрос завернулась в свою чёрную шаль, откинулась на спинку стула и потягивала вино. Лирна грызла каменный сыр. Дон Ромес постучал костяшками пальцев по столу и сказал:

– Это многое меняет.

Дона Милагрос взглянула на него.

– Джедай, – объяснил дон Ромес. – Джедай многое меняет, Милагрос. Я видел, на что они способны.

Дона Милагрос со стуком поставила стакан на стол и перевела взгляд на Тору.

– И чего хочет джедай взамен? – с вызовом спросила она.

– Джедая устроит правда о том, что здесь происходит, – спокойно ответила Тора и, пока дона Милагрос сверлила её взглядом своих карих глаз, подумала и добавила: – Ну и немного денег тоже не помешает, но для вас это будет мелочь. Нам нужны деньги только на еду и дорогу, лишнего мы не попросим.

– Хочешь правды? – прошипела дона Милагрос, выпрямившись на стуле.

– Милли… – ласково начал дон Ромес, но она остановила его резким жестом, взметнув бахромчатые крылья шали, словно гигантская чёрная птица, приготовившаяся нападать. Лирна замерла со стаканом разбавленного водой вина в руке, не потому, что испугалась, а потому что было что-то завораживающее в этой пылающей яростью женщине, гарпии со смоляными крыльями и белоснежным оскалом зубов, в звуке её хриплого голоса и взгляде её блестящих, как отмытые корни тсерты, глаз.

– Ты хочешь правды? – повторила она. – Правда в том, что человек в шляпе пришёл и убил хороших людей, и отобрал всё, что у нас было. Правда в том, что моя сестра чудом не погибла в огне. Спроси про правду у матери Джено, которая две недели назад пропала на сутки, а потом вернулась в разорванном платье и с тех пор не выходила из дома. Я считаю – ей повезло. Она жива. Мне тоже повезло. Знаешь, почему? Я жива, чтобы отомстить.

Она поднялась и наклонилась над Торой, опершись рукой на стол.

– Правда в том, – тихо сказала она, – что Ромесу не надо уговаривать меня драться. Всё, что мне нужно – отослать отсюда мою семью, и когда они будут в безопасности, я возьму бластер и сама пойду вышибу ему мозги. Или джедаю мало такой правды?

– Более, чем достаточно, – мягко ответила Тора, глядя на неё снизу-вверх. – Мне не нужно знать ничего сверх того, что уже рассказал Джено, чтобы помочь вам.

– Милагрос, – более требовательно позвал дон Ромес. – Прошу тебя, сядь. Я знаю, чего она хочет. И ты знаешь. Если она собирается сражаться за нас – её право всё знать.

Дона Милагрос развернулась к нему, оттолкнулась от стола и развела руками.

– Это твоя тайна, Ромес. Хочешь доверить её первому встречному – мне от этого хуже уже не будет.

– Джедаю можно верить, – ответил дон Ромес. – Сядь, и я расскажу.

– Ты знаешь про сплав с тсертой, – сказал дон Ромес, глядя на Тору. Тора кивнула. Он продолжил: – Когда-то очень давно джедаи помогли моему народу выжить и сохранить эту технологию, не потребовав знаний о ней взамен.

Он усмехнулся и глянул на неё, хитро прищурившись.

– Ну, честно-то если – они пытались, да мы наотрез отказались.

Он обернулся к доне Милагрос и посмотрел на неё с нежностью.

– Но другие-то на их месте отказались бы помогать или пригрозили, а джедаи просто приняли наш отказ. Сочли это нашим правом. И помогли всё равно. Вот почему я говорю, что им можно верить, Милагрос.

Дона Милагрос ответила ему таким же ласковым взглядом, и это был первый раз, когда на её лице появилось что-то, кроме ярости и недоверия.