- “Многие философы исследуют это, надеясь вызволить людей из заблуждений и невежества, - читал дальше Юньлун. - Другие же возражают им: а нужно ли посвящать этому время при том, что существует кругом нас такое количество вещей наиважнейших: когда полно персиковых косточек, которых некуда девать, или, к примеру, посреди двора лужа, через которую уже впору мост перекидывать?..”

- Да, насчет косточек - это он точно, - согласился Аянга. - Сколько еще мешков на кухне! Никак не разгрести.

- Но через лужу у Южной башни я спокойно вчера перешел. Даже до колен нигде не дошла. А учитель Янь-ван недавно шел задумавшись, вообще не понял, что это лужа, и прошел по воде как посуху, - сказал Юньлун. - К тому же весной она все равно сама высохнет.

- “Всеми этими спорами философы добились наконец того, - продолжил он чтение, - что во всяком человеке неленивого ума возбудили желание отыскать истину, ибо стало ясно, что это вопрос, по которому расходятся во мнениях не только неученые люди, но также и ученые. Мнения же эти столь различны и противоречивы, что хотя, возможно, и не все они ложны, верным из них, разумеется, не может быть ни одно”.

- Я совсем запутался, - сказал Аянга. - И зачем начинать сразу с такого сложного вопроса, как природа богов? Мы же еще пока ничего не знаем!

- Именно поэтому, – предположил Юньлун. - В природе богов легко усомниться, а попробуй-ка усомнись в персиковых косточках, когда они повсюду!

***

- Как ты думаешь - в каком смысле «исследование утраченных рукописей»?

- Ну, думаю, что прямо исследование, и притом очень тщательное, рукописей, которые именно что утрачены, - предположил Аянга.

Юньлун и Аянга стояли перед стеной, читая и перечитывая названия предлагавшихся субботних спецкурсов, которые вели приглашенные преподаватели:

“Ползучие растения”.

“Исследование утраченных рукописей”.

“Топография волшебных холмов”.

- Я слышал, что учитель топографии не отражается в зеркалах, - с некоторой робостью заметил Аянга.

- Ну, это само по себе еще ничего не значит, - отмахнулся Юньлун.

“Шпилька для волос в культуре хань”.

- Сюаньцзан говорил, что это общий курс, не требующий никаких предварительных знаний, - с сомнением сказал Аянга.

“Говоры кентавров как особая группа диалектов греческого языка”

“Химический состав алхимических элементов”.

«Образы животных в людской традиции».

- Слушай, а почему на лисьем языке? - недоумевая, спросил Аянга.

- Ну, потому что на родном языке преподавателя, - ткнул пальцем в стену Юньлун.

«Альтернативная поэзия Шумера и Аккада».

- А вот тут имя преподавателя ты можешь разобрать? - беспокоился Юньлун.

- Да как? Одними же согласными записано, - резонно замечал Аянга. - Вот, смотри: после заката солнца в подвалах Восточной башни. Там уж, наверное, и гласные скажут.

Говорили еще, что если молча постоять перед стеной подольше, делая вид, что ни один из предложенных спецкурсов тебе не подходит, на стене будто бы проявлялись какие-то еще дополнительные спецкурсы, с названиями, от которых бросало в дрожь; ради них предлагалось спуститься или подняться в такие отдаленные аудитории, о которых никто раньше не слышал.

***

Все, кто хотел участвовать в школьном театре, - а хотели многие, - уже бегали по школе с ворохом пестрых тряпок, нитками, кружевами, кистями, красками и таинственными текстами.

Юньлун дочитывал доставшиеся им по наследству пьесы, приходя все в больший и больший восторг.

- Как хорошо, что здесь никто не вешается в конце! Как удачно, что никто не сходит с ума и не скитается безумный под дождем, никого не убивают, никакой горы трупов! Насколько все-таки здоровая вещь!..

Стали решать, кому кого изображать. Юньлуну отдали главную роль в первой из двух пьес, потому что он очень клянчил. Аянга ни в чем не участвовал, но, сочувствуя Юньлуну, помогал ему и вот уже час терпеливо слушал, как Юньлун пытается нащупать верную манеру игры, на все лады повторяя:

- Скажите: как вы любите меня? Нет, вы все-таки скажите: как, как именно вы любите меня? Но все же - как?..

- Вот сейчас очень хорошо было. Так и говори. И подпрыгивай вот так, - советовал Аянга, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не ответить на этот вопрос самому.

Дочитав в сто восьмой раз пьесу, в которую он был абсолютно влюблен, Юньлун задумчиво сказал Аянге:

- Ты знаешь, по-моему, они тоже имели его в виду. Судя по ремаркам. Смотри: «рассеянно», «по-птичьи склоняя голову набок», «вдруг рассердившись», «величественно», «роняя туфли на бегу», «решительным жестом отметая все возможные возражения и одновременно окончательно теряя нить беседы». Они точно хотели намекнуть на него еще тогда. В семнадцатом веке.

- У них тоже наболело, - отозвался Аянга. - Ты лучше подумай, что вам нужно из реквизита.

- Так, кровь не нужна. Крови здесь нет вообще, - стал соображать Юньлун. - Но вот для второй пьесы…

***

В начале февраля всех решительно поразила эпидемия игры в три эпохи: загадывается понятие, показывается в виде трех театрализованных сценок, относящихся к трем разным временам, и желающим предлагается угадать, что это было. Игра эта, впрочем, процветала в школе и раньше, и не только не была запрещена педсоветом, но говорили даже, что изобрел ее один из преподавателей.

Одна группа загадала что-то и теперь показывала, вторая пыталась угадать.

По пустынной улице, никуда особо не глядя, шел юноша в арабской одежде, то есть закутанный с ног до головы, видны одни глаза. Когда он проходил мимо очередного дома, высоко вверху приоткрылось окошко, так что между глухими ставнями образовалась щелка шириной с мизинец. Юноша искоса бросил взгляд на это окошко и тут же, не останавливаясь, прошел мимо.

Посмотрев на все это, вторая группа начала обсуждение. По двору дефилировал Кун-цзы, косясь на интересную игру, и время от времени высказывал свои предположения, обычно не лезущие ни в какие ворота.

- Может, это тайная политическая организация? Заговорщики?

- Да таких заговорщиков голыми руками можно брать!

- Бандформирование, - уверенно сказал Кун-цзы. - Хотя не исключено, что бордель.

- Я изнемогаю, слушая вас, - сказал Юньлун. - Это же флирт! Способ флирта!

- Ну и флирт, – с достоинством повторил Кун-цзы. - Зачем так орать?

Услышав слово «флирт», первая группа играющих перестала покатываться со смеху и подталкивать друг друга локтями в бок и со вздохами передала Юньлуну пальму первенства. Роль пальмы первенства традиционно играл тот самый шарф Кун-цзы, который он дал Юньлуну с собой на Куньлунь и так и не получил обратно. Среди студентов ходил даже слушок, что Кун-цзы потому так крутится вокруг, что хочет как-нибудь получить назад свой шарф.

Юньлун предложил своей команде в качестве понятия переизбрание кабинета министров .

- Назначение кабинета министров в Древнем Китае выглядело как запуск воздушных змеев, - горячо зашептал он. - Устраивался такой праздник, император садился на лужайке, и все сановники по очереди запускали воздушных змеев собственного изготовления. В змее ценилось изящество, фантазия и красота. Император назначал министров на должности сообразно проявленному вкусу.

Все согласно покивали.

- Еще две эпохи, - продолжил Юньлун. - Ну, одну понятно: Европа, XVI век, - интриги, нежелательных соперников убирают с помощью яда. Из десяти человек на званом обеде девять выпили за процветание и неожиданно сыграли в ящик. И еще устроим безобразную драку. Выборы кабинета министров в Италии, ХХ век. Выглядит как простая драка с мордобоем.

Дождавшись всеобщего одобрения, Юньлун уверенно заключил:

- Победа наша.

Все побежали тащить реквизит. Через двадцать минут первая команда действительно вынуждена была сдаться. Хотя Кун-цзы и твердил про последнюю сцену, что это борьба в парламенте, ему никто не поверил.

- Вы бы лучше задумали избрание короля, - посоветовал Учитель, разобиженный тем, что здесь не считаются с его огромным политическим опытом. - Куда интереснее, чем какие-то министры.