- Это только кажется, что двери закрываются совершенно внезапно, но на самом деле этот миг до некоторой степени предсказуем. Показываю еще раз, - и Нюйва с обворожительной улыбкой зашла в вагон и снова вышла. Потом она обернулась змеей, отползла в сторону и кивком дала всем знак по очереди заходить. Визг возобновился. Юньлун подозревал, что негласный девиз Нюйвы - “Не объясняй очевидного”, и в сочетании с самым убийственным предметом в школе эффект этого был поразителен. Приметы времени ненавидели все, и в первую очередь - сама Нюйва, но из года в год заниматься ими приходилось.

- Слушай, ну зачем нам это уметь? - простонал Юньлун. - Все равно же это никогда в жизни не понадобится!..

- Никогда не знаешь, куды вопрешься, - задумчиво возразил Аянга, в сомнительных случаях обыкновенно цитировавший свою прабабушку.

Но при следующей фразе госпожи Нюйвы поежился даже бывалый Аянга.

- Есть такой поезд, который ходит под землей, - тоном человека, излагающего древнюю легенду, сказала Нюйва.

***

- Что это вы пишете, дитя мое? - раздался ядовитый голос у Аянги за плечом. - “Наши знания об этом времени весьма скудны и приблизительны, и события эти по большей части принадлежат области неизвестного”. Гм… Если вам нечего сказать, сокращайте, а то изводите только бумагу. Пишут, пишут, - сами не знают, чего пишут. Единственное, что я могу сделать для вас - это оставить после уроков, и вместо всей истории Китая вы будете мыть пол. Вот этой тряпкой. О, я вижу на вашем лице ужас. Это старая, заслуженная тряпка. Мне подарили ее в клане Цзи. Имя ее… впрочем, оно вам ничего не скажет.

Так Аянга впервые увидел своего учителя Кун-цзы, и ему еще повезло. Тряпка, явно сделанная из шкуры дракона, с шипами на спине, огрызалась и извивалась, когда он пытался отжать ее. Но гораздо худшим способом с Учителем познакомился Юньлун. На вступительном экзамене Кун-цзы, доверительно перегнувшись к нему через подлокотник кресла и всем своим видом показывая, что готов слушать ответ по билету, представился:

- Учитель Кун Цю… Или Кун-цзы?.. Или Кун Фу-цзы… Извините, память уже не та.

- Как? Учитель Кун-цзы? - закашлялся Юньлун. - Но ведь вы…

- Я что? - быстро спросил Кун-цзы.

- Я слышал, будто с вами произошла… одна неприятная история.

- Всего одна? Вы мало слышали.

- Вы же пропали в горах во время своего путешествия… - Юньлун не мог оправиться от смущения. - Так это всё неправда?

- Ну, почему всё? Однажды я действительно исчезал ненадолго. Однако, чем меньше вы будете слушать досужие сплетни, Лунлун, дитя мое, тем более и более свет знания будет разливаться по темным закоулкам вашего разума, так что со временем дойдет и до самых пяток. Продолжайте.

Юньлуну только через три дня удалось узнать, что в школу он принят.

- Безобразие! - ворчливо говорил в тот же вечер Кун-цзы коллегам. - Вы знаете, впервые студент в ходе приемного экзамена намекает мне на то, что меня здесь быть не должно, потому что я исчез в каких-то там горах!

На деле же, сомневаться в присутствии Учителя не приходилось: он появлялся повсюду, лично вникая во многое. Когда кто-нибудь плохо себя вел, Кун-цзы никогда не ругал нарушителя: он скучающим тоном обещал усыновить его, и это каждый раз действовало безотказно. Ученики разбегались от него как от огня.

***

Горбоносый учитель Янь-ван, преподававший искусство забвения, сидел прямо посреди двора, задумчиво разглаживая складки своего судейского одеяния и печально глядя вдаль непроглядно черными глазами. Вокруг него сидел первый курс. Аянга жался к Юньлуну, пытаясь спрятаться за широкоплечим другом от холодного ветра.

Янь-ван не проводил академической границы между древней мудростью и современными представлениями о чем бы то ни было.

- Говорят, нефрит в старину с небес падал… - вздыхал он.

Или:

- Камни и теперь растут три дня в году. Но только те растут, которые никто не трогал, а если камень хоть пальцем тронешь, так он уж больше и не растет.

Все быстро привыкли к тому, что понимать все это следует буквально и, сдавая теорию, нужно без всяких предисловий, ничуть не стесняясь, говорить:

- Отчего зима на земле бывает? А с моря приходит такая овца - сама белая, уши длинные. Ходит эта овца по долинам, и где она пройдет, все замерзает. Так и зовется она - морозная овца, а где она ушами похлопает, там озеро до дна промерзнет.

Янь-ван удовлетворенно кивал. Книг по предмету учителя Янь-вана не было, и чувствовалось, что сам вопрос о том, почему их нет, неуместен.

***

…Аянга пристал к учителю Бянь Цао, как моллюск-блюдечко к скале, он целыми днями ходил за ним с вопросами, поджидал под дверью, и наконец Бянь Цао понял, что если этого Аянгу как-то не приблизить к себе, то скоро его будет просто не отодрать.

- Пойдемте ко мне в лабораторию, - сказал он однажды, и Аянга замер. - Я собираюсь кое-что сказать вам.

Аянга поднялся вслед за Бянь Цао по внутренней лестнице. В лаборатории учитель на минуту исчез за ширмой, явился оттуда одетый во все белое, пурпурное и оранжевое, и очень торжественно сказал:

- Аянга, если таково твое желание, с этой минуты ты становишься моим учеником и будешь терпеть все тяготы, ужасы и невзгоды, которые влечет за собою это положение.

- Я, правду сказать, хотел бы всего-навсего лечить овец… - пробормотал Аянга, остолбенев.

- Ничего. Мне тоже случалось иногда лечить овец, - усмехнулся Бянь Цао.

***

В один из первых школьных дней Кун-цзы суетливо созвал первый курс, стал повыше на лестничных ступенях, чтобы все его видели, и сказал:

- С сегодняшнего дня к вам будет приставлен куратор. Чтобы вы ко мне не приставали с ерундой, с мелочами не лезли чтобы ко мне… к личности такого масштаба!.. Что у кого-то там пуговица оторвалась… Половичок… уползает. Со всем этим прошу к куратору. Что у кого-то там резинка порвалась на штанах, тетрадь закончилась… Если кому нужно второе одеяло или еще что-нибудь… А на мне нечего виснуть, я тоже, знаете… живой человек!.. Другое дело - Чжужун. И липнуть к нему, и виснуть на нем - пожалуйста. Сколько угодно, - сказав это, Кун-цзы опасливо огляделся и хотел уже скрыться.

- А какой предмет он ведет? - спросили из толпы.

- У вас - никакой. Хвала небесам, - озабоченно ответил Кун-цзы. - А вообще он ведет на старших курсах… это… уйму различных дисциплин. Обратитесь к расписанию.

- А как он выглядит? - беспокоились первокурсники.

- А как он выглядит, вы скоро узнаете, - пригрозил Кун-цзы, подхватил полы своего ханьфу и припустил от них во всю прыть.

Трое или четверо простодушных первокурсников, попытавшихся на другой день отыскать по расписанию Чжужуна и подойти к нему с мелкими жалобами, вернулись бледные и испуганные. По их словам, страшнее этого они никогда ничего в жизни не видели. Едва засунув свои носы в щель массивной двери, за которой Чжужун вел свой предмет - восстановление из пепла, они забыли, зачем пришли, и зареклись впредь шляться по аудиториям старших курсов. На лекции происходило что-то неописуемое, и в эпицентре неописуемого располагался Чжужун.

- Там посередине темнота, и в воздухе - как будто метла метет…

- Нет, это сам воздух закручивался в спираль. Со свистом.

- Нет, это Вселенная закручивалась со свистом в спираль, а темно было, потому что вот эта вот воронка вобрала в себя весь свет.

- Там все по воздуху летело, колотилось об стены, и посреди аудитории сгущалась темнота, а в этой темноте…

- Нет, погодите, самое страшное там было не это… Там был звук, он шел как будто из-под пола…

- Это было такое кунфу, что меня чуть не расплющило!.

- Короче: там стоял Чжужун и растирал все кругом себя в порошок!

- Нет, он просто вел рукой по воздуху, и…

- И на месте воздуха оставались черные дыры.

- Он, кажется, хотел к нам обернуться!..

- Если бы он обернулся на нас, я бы умерла!

- А… какого он вида? – осторожно спросил кто-то.