— Не уходи, — прохрипел я. — Что угодно, только не уходи.

Снейп хмурился, а я боялся моргнуть, чтобы не потерять внезапно установившийся контакт. Будто он был здесь только, пока я смотрел. Как глуп я был, желая, чтобы он молча ушел, каким идиотом надо быть, чтобы даже подумать такое?

Глаза заслезились, и я со злостью сжал губы в тонкую полоску и уткнулся лбом обратно в колени. Я был жалок, и сломлен, и потерян, а еще совершенно ужасно устал.

Снейп подошел ближе. Шаг, два, а потом и вовсе приблизился вплотную и присел на одно колено около меня.

— Мистер Поттер, — мягко начал он, а я заскрипел зубами и сильнее сжал руки вокруг коленей. — Чем я вас напугал?

Я замотал головой, отказываясь говорить с ним, боясь того, что мог сказать. Мои чувства же все еще под запретом, да?

О Мерлин мой, я обнял его! Я нарушил, сам, добровольно нарушил свое слово, давая ему право нарушить свое. Ну что я за дурак, боже.

— Поттер, — снова позвал меня Снейп, и я снова проигнорировал его, прячась, жмурясь, мысленно затыкая себе уши.

— Гарри, — произнес он, и во мне будто всколыхнулось что-то, я поднял на него взгляд, чувствуя, как неистово бьётся сердце в груди. Неужели?..

— Что? — переспросил я, в первый раз в своей жизни очарованный звучанием своего имени.

— Гарри, — повторил он, и я судорожно выдохнул, глядя на него во все глаза, — я не уйду.

Никогда, ни разу, никому мне не хотелось так сильно поверить, как сейчас ему. Снейп раскрыл руки, приглашая меня к себе в объятия, я дернулся, бессознательно желая поддаться зову, но заставил себя остановиться, помня про запрет.

— Гарри, — в третий раз произнес он, и имя мое лечебным бальзамом покрыло все полученные раны, и я больше не сопротивлялся, когда он попросил: — Иди ко мне.

Я прильнул к нему с такой страстью, словно и не корил себя секундой ранее за глупость. А он в ответ прижимал меня к себе так мягко, так трепетно, будто и не было этих мучительных, жадных объятий в темноте.

— Вы так спокойны, — прошептал я в его шею, млея в его тепле, дрожа от облегчения.

Снейп усмехнулся сначала, а потом и вовсе легко рассмеялся, и смех его вибрацией отзывался у него в груди, и я чувствовал его так полно и так недостаточно одновременно; почему нельзя залезть в него, завернуться и больше никогда не покидать?

— У меня просто очень большой запас успокоительного.

— Тогда вы просто обязаны поделиться им со мной, — прошептал я и замолк, покоясь в его убаюкивающих объятиях. Он не уйдет, он обещал.

А на следующий день я стучал в его дверь вечером и точно знал, что мне откроют. И разве я мог мечтать о чем-то большем?

Но я, наверное, был ненасытен, раз мечтал. Почему я не мог просто довольствоваться тем, что имел сейчас? Почему мне переставало хватать практически сразу после того, как я получал желаемое? Не я ли еще месяц назад и думать не смел даже не о том, что Снейп ответит мне взаимностью, а просто что не вышвырнет из своей жизни, как только узнает о моих чувствах.

Но теперь же я, алчный до его внимания, жаждал касаний, объятий, поцелуев. И знал, уже с самого начала знал, что стоит Снейпу сдать эти позиции, как я начну просить о большем. Я становился чудовищем, игнорирующим его желания, выпрашивающим то, что он давать не хотел.

Это было бесчестно.

Я старался игнорировать это до последнего. Да, я не мог отказать себе в посещении его дома, но я держался от Снейпа на расстоянии. Я пил его чай, следя за тем, чтобы при передаче кружки наши пальцы не соприкоснулись. Я сидел на его диване, глядя на пляшущие в камине огоньки пламени, и не смотрел, изо всех сил не смотрел на него. Я спрашивал, как у него дела, долго и подробно рассказывал о своем дне: как Рон доказал, что он на самом деле достоин своего ордена Мерлина первой степени, как мы готовились к предстоящим соревнованиям, как я все еще боялся, что Волдеморт воскреснет и нам снова придется с ним сражаться, как Невилл сделал предложение Полумне, как Джинни взяли в команду по квиддичу — начинающую, ничего такого, — как я делал успехи в зельях… Я говорил тысячи слов, старался заполнить мысли совсем не важными вещами, чтобы вдруг случайно не сболтнуть, как мне хочется снова ощутить его тепло, не назвать случайно по имени, не рассказать, что тот вечер в его лаборатории не выходит у меня из головы, как я вспоминаю, фантазирую, мечтаю снова оказаться в его объятиях, ощутить его рядом так близко, как это возможно.

Но чем больше я старался, тем сильнее я чувствовал ток, курсирующий между нами. Стоило мне только отвести глаза от пламени, как я находил взглядом его. И замирал. Слова терялись, а Снейп словно напрягался, то ли сдерживаясь, то ли готовясь к чему-то, я резко выдыхал, снова глядя на камин, приходя в себя, пытаясь вспомнить, о чем говорил секундами ранее. И не вспоминал. Начинал рассказывать что-то совершенно другое, но это было неважно. Как и все, что могло прозвучать. Я знал, что долго не протяну, знал, что сорвусь хоть в чем-то, и, разумеется, оказался прав.

Девятого января я пришел к нему в девять. Это было ужасно поздно, но меня задержали последние проверки его подарка — я договорился с одним профессором, и он мог меня встретить только в этот день, так что на самом деле выбора не было, я даже не знал, ждал ли меня Снейп, так что просто пришел, как всегда — на удачу.

Он открыл мне дверь почти мгновенно, будто караулил у нее.

— Привет, — я улыбнулся, смущенно поправляя на голову шапку, а Снейп стоял напротив, смотря на меня почти как в тот, первый наш вечер, когда он мне подарил свой шарф.

— Добрый вечер, — спокойно сказал он и посторонился, пропуская меня внутрь. Я привычно снял верхнюю одежду и закинул на вешалку, а потом пошел на кухню — смотреть, как Снейп колдует над заварочным чайником. Это уже был почти ритуал — налить полную кружку чая и проверять, а дрогнет ли у кого-нибудь рука, потянутся ли пальцы за прикосновением. Этот миг почти касания, наверное, единственное, что он мог нам позволить, так что мое пристрастие к чаю только росло изо дня в день, с каждым мигом, когда нас разделяли считанные миллиметры.

— Как прошел день?

Снейп бросил на меня взгляд из-за плеча, наливая в чайничек кипяток.

— Спокойно.

— А… Ну хорошо, — я улыбнулся, опираясь локтями на стол. — Какие-нибудь новые заказы?

Он мотнул головой и обернулся, ожидая, пока чай заварится, чтобы разлить его нам.

— Сегодня повезло обойтись без идиотов. Вряд ли мне будет часто так везти, — я коротко рассмеялся обреченности в его тоне и вздохнул.

— Просто сегодня особенный день, — ответил я и покаялся: — Простите, что я так поздно. Меня задержали. Я… Я готовил вам кое-что в подарок, и мне надо было проверить, все ли верно я сделал, так что… Мне правда жаль, что я не смог прийти раньше.

Снейп усмехнулся и приподнял бровь в притворном удивлении.

— Поттер, даже вы не способны опоздать на встречу, которую никто не назначал.

— Глупости. Сегодня ваш день рождения, конечно, я пришел бы. Посмотрите мой подарок сейчас? — я занервничал, пока Снейп, напротив, оставался самим спокойствием. Неужели он снова выпил то зелье?

Но нет, он сглотнул и отвел глаза, а после и вовсе отвернулся проверять, готов ли наш чай.

— Позже, мистер Поттер. Идите в гостиную, я скоро к вам присоединюсь.

Я кивнул и, не удержавшись, задержал на нем взгляд, мысленно обнимая его и шепча поздравления. Глупо ли было соглашаться на его условия, держать этот никому не нужный барьер между нами? Глупо ли было идти на поводу у его принципов и упрямства? Глупо ли вот так стоять, смотреть на его спину и обмирать от желания коснуться?

Я тряхнул головой и побрел в гостиную, чтобы заниматься уже привычным в последние месяцы делом — ждать его.

Снейп вернулся с чаем ужасно быстро, будто у нас не было времени, будто наша волшебная карета могла рассыпаться с наступлением полуночи. Но… Но ведь я же был рядом все это время, и я точно не хотел никуда уходить. Не думаю, что я вообще когда-либо смог бы захотеть покинуть его дом. Его самого.