Это причиняло ему боль, но ребята здесь были ни при чём. Потому он старался не подавать виду, каждый раз напоминая себе: Монтгомери не был виноват в том, что Малфой отдалился; не было причины срывать на нём свою злость.

С другой стороны, если бы Гарри наслал на него какое-нибудь проклятие, это наверняка вынудило бы Малфоя выползти из своей норы.

Всё усложнялось ещё и тем, что теперь, переехав в дом на Гриммо-Плейс, он был целиком и полностью предоставлен сам себе. Последний раз Гарри чувствовал себя таким одиноким много лет назад, ещё до того, как узнал, что он волшебник и впервые отправился в Хогвартс: он жил тогда у Дурслей, и его единственными друзьями были миссис Фигг и пауки, обитавшие вместе с ним в чулане под лестницей. Несмотря на измену, для него Джинни по-прежнему оставалась лучшим другом, было странно не видеться с ней каждый день — странно и гораздо более неприятно, чем он когда-либо мог себе представить.

Он ведь и раньше знал, к чему всё это может привести, но какой теперь был смысл в размышлениях на тему «а что если бы». Всё самое плохое уже случилось.

Хуже всего обстояла ситуация с детьми. Джеймс и Альбус находились в школе, когда вышла в свет та злополучная статья, и Гарри мог только представить, что они устроили на вокзале, когда Джинни приехала забирать их оттуда без него. Не то чтобы дети не понимали, что происходит, но, кажется, они не до конца осознавали почему это происходит. Гарри знал, что Рождество планировалось отмечать у Рона и Гермионы, и хотя Гермиона заверила его, что он тоже приглашён, а Рон пообещал не швыряться в него проклятиями на время праздника, вместо этого он договорился провести с детьми последние два дня каникул, и уже отправил им рождественские подарки.

А вот Лили была слишком мала, чтобы понять происходящее. У Гарри едва сердце не разорвалось в тот момент, когда несколько недель назад она воспользовалась камином ради того, чтобы спросить: может, это она что-то сделала не так и поэтому он ушёл?

Но больше всего на свете он скучал по Малфою. Последние десять лет тот неизменно находился где-то рядом, и теперь Гарри не знал, что ему делать со свалившимся на него свободным временем. В основном работал и иногда встречался с Трейси, — когда Кингсли выгонял его из офиса на выходные. Он подумывал разузнать у Пьюси, играет ли до сих пор Малфой в квиддич: возможно, Гарри мог бы воспользоваться шансом, чтобы выпустить немного пара на поле. Но Пьюси был не его другом, а Малфоя, — как, впрочем, и половина команды, — а Флинт ещё и неплохо управлялся с битой.

Поэтому он был несказанно удивлён, когда в преддверии новогодней ночи с ним связался Виктор Крам.

— Димитри устраивает небольшую вечеринку, — объяснил он. — Чтобы отпраздновать Новый год. Я подумал, тебе не помешает развеяться.

Ему действительно не помешало бы. Гарри не считал, что он это заслужил, но Крам пообещал ему бочонок односолодового виски, которое по количеству лет выдержки было старше самого Гарри, и тогда он решил, что, возможно, из этой затеи и выйдет что-нибудь стоящее.

Уже к полуночи он напился в хлам и смеялся до упаду, наблюдая за двумя красивыми незнакомками, затеявшими спор о том, кому из них достанется поцелуй Виктора Крама, когда часы пробьют ровно двенадцать. Сам объект спора при этом выглядел встревоженным и, воспользовавшись помощью своих товарищей по команде — веселящихся и отпускающих остроты, но закрывающих его своими спинами, — ретировался прежде, чем успели объявить победителя.

— А почему было не поцеловать обеих сразу? — наконец отсмеявшись, полюбопытствовал Гарри.

— Это казалось мне веселее, когда я был помоложе. Сейчас я стараюсь держаться от большинства женщин подальше. Их интересуют моя слава и мои деньги, и сначала всё это выглядит забавным, но со временем начинает быстро надоедать.

Гарри кивнул, понемногу трезвея.

— Возможно. Хотя я не могу представить, что кому-то может надоесть трахаться каждую ночь.

— Ты бы удивился, — сказал Виктор. Что ж, Гарри и так был удивлён предостаточно. Однако у него, в отличие от Крама, никогда не было возможности исследовать эту сторону своей славы. А теперь уже было слишком поздно. — В любом случае, я кое с кем встречаюсь.

— Правда?

— Да, — Виктор немного застенчиво улыбнулся. — Эта девушка очень стеснительна, поэтому мы практически никому о нас не рассказываем. Её пугает чрезмерное внимание.

Гарри мог только посочувствовать.

— И как долго вы вместе?

— В марте будет два года.

— Вау. Значит, всё серьезно?

У Виктора на лице снова засияла улыбка.

— Надеюсь, что да. В марте станет ясно.

Мысленно Гарри вернулся в тот момент, когда он сам делал Джинни предложение: сейчас ему казалось, словно это было в другой жизни, в совершенно иной вселенной.

По-видимому догадавшись, о чём он думает, Виктор, нахмурившись, тут же принялся извиняться:

— Мне жаль Гарри, я не хотел…

— Всё нормально. — Он правда был рад за друга. — Ты её любишь?

— Я не уверен, что это то чувство, которое вы зовёте любовью. Видишь ли, в моей стране волшебники и волшебницы не приравнивают любовь к этим глупым романтическим штучкам, как делаете это вы, англичане. — Гарри показалось, что он перестал улавливать суть разговора, но, возможно, он просто был слишком для этого пьян. — Мои мама и папа… глядя на них, ты бы решил, что они терпеть друг друга не могут. Но любимый человек не тот, кто делает тебя счастливым, а тот, кто делает тебя чуточку менее несчастным. Так мой папа всегда говорит.

Поразмыслив над его словами, Гарри протянул свой опустевший стакан:

— Твой папа очень мудрый человек.

— Ему будет приятно услышать, что ты так о нём отзываешься. — Виктор разлил им обоим виски. — Но скажи мне, как ты сам поживаешь?

— Трудно сказать. То есть, я пытаюсь держаться, конечно. Кстати, поблагодари за меня Димитрова за приглашение.

— Димитри, — поправил его Виктор. — Одно я могу сказать тебе точно: ты намного сильнее, чем кажешься. Ты справишься. Придётся немного потерпеть, ну а до тех пор я всегда буду рад увидеться с тобой.

— Спасибо, — для Гарри было очень важно это услышать. — Мне бы просто хотелось, чтобы была хоть какая-то возможность всё исправить.

— Я не религиозный человек, однако я верю, что ничего не происходит без причины. Ты не всегда можешь определить эту причину, но в конце концов, всё обретёт смысл и принесёт тебе покой.

Гарри отсалютовал ему стаканом:

— Давай выпьем за это.

========== Часть 12 ==========

Год 2018

С тех пор каждый вечер воскресенья Гарри проводил в компании Виктора и его друзей, и понемногу, шаг за шагом, становилось чуточку легче. В середине февраля Малфой окончательно вернулся к работе, по-прежнему отказываясь даже смотреть в его сторону. Не то чтобы они теперь часто пересекались, особенно когда тот вновь вернулся к старой привычке — отправлять вместо себя интернов, даже когда дело вёл не Гарри, а другой аврор. Даже на совещания от своего имени он посылал Монтгомери.

Это обстоятельство не способствовало душевному спокойствию, но жаловаться Гарри не имел права. Трейси слегка беспокоило отсутствие интереса к чему бы то ни было с его стороны, но поднимать эту тему она не пыталась. Да и невозможно тут было подобрать нужных слов; Гарри знал, что все нити в итоге приведут к нему — это он был виноват во всех ужасных вещах, что случились с каждым из них, и даже если бы Малфой нашёл в себе смелости взглянуть ему в глаза, сам Гарри не представлял, что сказать, как начать разговор.

Так прошёл ещё месяц. На следующий день после вечеринки по случаю помолвки Виктора Джинни несказанно удивила его, нагрянув прямо к нему домой на Гриммо-Плейс.

— Я пыталась связаться с тобой через камин, но ты не отвечал, — объяснила она, очевидно сжалившись над Гарри — ошеломлённый и ничего не понимающий, он, открыв входную дверь, так и застыл в проеме. Они не виделись и не разговаривали вот так, с глазу на глаз, с тех самых пор, как завершился бракоразводный процесс: рядом всегда находились Рон, Гермиона, дети, но даже в тех случаях Джинни отделывалась лишь парой брошенных фраз. — Мне можно войти?