Гарри проигнорировал звонок служебного камина, поскольку в его распоряжении имелись два десятка команд, состоявших из сотрудников штата, и по меньшей мере половина из них находились сейчас на службе: на носу было Рождество, и возросшее число случаев бытового насилия вынуждало всех работать сверхурочно. Была и другая причина — Гарри пребывал в дурном расположении духа. К тому же, велика была вероятность столкнуться с Малфоем, а тот предельно ясно дал понять, что ему необходимо личное пространство. Не хотелось предоставлять репортерам Пророка лишнюю возможность следовать за ними по пятам за пределами Министерства в поисках очередного эксклюзива.

Когда Трейси распахнула дверь его офиса, Гарри как раз размышлял над тем, стоило ли ему этим утром заняться тренировкой самой многообещающей команды новобранцев. И под «тренировкой» он подразумевал отвести их в зал для спарринга и показать что к чему — только так ему удалось бы хоть немного выпустить пар.

— Эй, — позвал он, не глядя, — не хочешь попробовать сбить спесь с Целлер и Квирк сегодня?

Не получив ответа, Гарри поднял взгляд и тотчас же оставил шутливый тон: Трейси была белее мела и смогла выговорить лишь два слова:

— Это Малфой.

На ногах он оказался быстрее, чем успел об этом подумать.

— Кто принял вызов?

— Эдвардс и Ли.

Кивнув, Гарри направился к камину, на пути подхватив с вешалки мантию.

— Скажи им, что мы этим займёмся.

— Уже сказала.

Он остановился, оглянулся через плечо, позвав Трейси:

— Ты идёшь?

— Да. Мне только нужно… Я буду там через минуту.

Гарри не знал, что в данный момент может быть важнее этого, но был не в том состоянии, чтобы спрашивать. Ещё раз кивнув, он ступил в камин.

Ему не был известен адрес Малфоя, но этого и не требовалось: в чрезвычайных ситуациях устанавливалась специальная прямая линия между офисом авроров и местом происшествия. Гарри терпеливо дожидался, пока его трясло в зелёной круговерти незнакомых каминных сетей, выбросив наконец прямо на тёмный деревянный пол.

Он стоял у Малфоя в гостиной.

Чары, должно быть, передали сигнал тревоги и в больницу Святого Мунго, потому что на месте происшествия уже работала их команда колдомедиков. Они столпились у подножия широкой лестницы, переговариваясь полушепотом — заметив Гарри, дружно ему кивнули.

Это не сулило ничего хорошего: кого бы они ни прибыли сюда спасать, было совершенно ясно, что помочь этому человеку уже было невозможно.

Когда Гарри преодолел последнюю ступеньку, вопрос о том, куда идти дальше, отпал сам собой: весь коридор — за исключением одной комнаты, из дверного проёма которой лился яркий солнечный свет, — был погружён во мрак.

Эдвардс и Ли отыскались там же: они уже его ждали. Ли стоял как в воду опущенный, Эдвардс выглядела непривычно серьезной, — она перехватила Гарри за руку, не подпуская к распростертому на полу, прикрытому чьей-то мантией телу.

Взгляд Гарри словно приковало к одной точке.

— Что случилось?

Эдвардс открыла рот, но ответил за неё Ли:

— Суицид, я полагаю.

— Суицид? — В горле пересохло.

— Похоже, что так, — Эдвардс сильно побледнела; выглядела она неважно. — Нет никаких следов насилия, а для заклинания совершенно точно использовалась эта палочка.

Гарри проследил за её взглядом, и действительно: на полу, в нескольких футах от тела, оказалась брошена палочка — небольшая, с заострённым концом, изготовленная из ярко-красной древесины вишневого дерева.

— Она принадлежит не Малфою.

Ли посмотрел на Гарри странно, но ответить ничего не успел — к ним приблизилась Трейси и опередила его, подслушав, по-видимому, их разговор:

— Нет, не Малфою. Это палочка Астории.

Ох.

Прямо сейчас Гарри жизненно необходимо было присесть, или прилечь, или, по крайней мере, на что-нибудь опереться. Словно прочитав его мысли, Трейси прижалась плечом к плечу, и он с благодарностью этим воспользовался.

Это палочка Астории. Значит и под мантией на полу тоже лежала Астория — не Малфой, — и это было… нет, в этом не было ничего хорошего, но Гарри почувствовал облегчение.

— Гарри, — позвала Эдвардс, — ты хочешь…

— Нет. Простите, я не могу… Займитесь этим сами.

Эдвардс с напарником обменялись взглядами, а потом она кивнула, тут же по-деловому разворачиваясь к телу. Внезапно нашлось объяснение и отсутствию Трейси: она привела с собой Монтгомери, который, согнувшись в три погибели, уже приподнимал мантию, пока зависшее в воздухе рядом с ним быстропишущее перо готовилось помечать детали.

Оставив Монтгомери обследовать тело, Гарри обратился к Ли:

— Где Малфой?

Рука Трейси легла ему на локоть:

— Гарри, я не думаю, что…

— Где? — повторил он тем тоном, который ясно давал понять Ли, кто тут платит ему зарплату.

— Внизу, в зале. Но мы уже допросили его…

Дослушивать до конца он не стал: развернувшись на каблуках, вышел обратно в коридор. Трейси оказалась понятливой и за ним не последовала.

Найти зал оказалось непростой задачей, потому что, несмотря на скромное определение, которое Малфой дал своему жилищу — небольшой домик в Криклейде — этот дом был просто огромен. Настоящий особняк, хотя ему и недоставало многовековой истории Малфой-Мэнора.

В конце концов, добравшись до нужной двери и распахнув её настежь, он смог отыскать Малфоя: тот свернулся на диване, баюкая на коленях полупустую бутылку виски.

Он не повернул головы, даже когда Гарри прикрыл за собой дверь. Или когда преодолел разделявший их десяток шагов. Его взгляд был направлен в окно, которое выходило на небольшой участок, окружённый раскидистыми ивами.

— Малфой. Мне очень жаль.

Малфой не ответил — лишь поднёс бутылку к губам, заставляя Гарри наблюдать, как из горлышка янтарная жидкость вливается ему в рот. Его руки не дрожали, но пальцы с такой силой обхватывали стекло, что побелели костяшки. С этого ракурса невозможно было разглядеть его лица, но так было даже лучше: Гарри не был уверен, что смог бы сейчас смотреть ему в глаза.

Когда он, тяжело сглотнув, наконец заговорил, то произнёс всего пару слов:

— Её нашёл Скорп.

Гарри прикрыл глаза.

— Мне жаль.

— Да, ты уже сказал. Что ты здесь делаешь, Поттер?

Что он мог на это ответить? Каждая из миллионов причин, приходивших ему на ум, казалась неправильной, учитывая обстоятельства.

— Я хотел увидеть тебя. Хотел…

— Убедиться, что я в порядке? — Малфой отрывисто рассмеялся: этот смех был пропитан горечью. — Ну что ж, вот он я. Как по-твоему? Я в порядке?

Нет. Он выглядел как угодно, только не в порядке. Он выглядел так, словно тем трупом на полу был он сам: в льющемся из окна мягком утреннем свете его лицо казалось серым. Гарри промолчал, и Малфой снова поднёс бутылку ко рту, шмыгнув носом.

— Ты не работаешь над этим делом, Поттер.

— Я знаю.

— Тогда зачем ты здесь?

— Я просто… — Гарри чувствовал себя таким беспомощным. Ещё более беспомощным, чем в тот год, в лесу, когда искал частицы расколовшейся души Волдеморта. — Я подумал… Я просто хочу помочь.

— Помочь. — Снова этот горький смех. — Ты правда хочешь мне помочь, Поттер?

Он ответил не раздумывая:

— Я сделаю всё, что угодно.

— Тогда отправляйся домой. — Малфой так и не посмотрел на него. — И оставь меня одного.

***

Как бы Гарри ни хотелось обратного, он поступил именно так, как его просили.

Это решение далось ему нелегко, но страшно было представить, что мог сотворить Малфой, вздумай Гарри хотя бы просто заговорить с ним в последовавшие за тем страшным событием несколько месяцев. Малфой забрал Скорпиуса из школы, потребовал предоставить ему отпуск по личным обстоятельствам и ушёл, ни слова не сказав (насколько Трейси могла судить) о том, куда и как надолго он направляется. Гарри не был уверен, что когда-нибудь снова сможет увидеть его.

Не проболтайся однажды Трейси, он бы даже не узнал, что некоторое время спустя тот снова вернулся к работе — Малфой перестал появляться на местах происшествий. По крайней мере, он никогда больше не брал дела, с которыми был связан Гарри: просто тихо сидел в своей лаборатории, посылая на задания своих дурацких интернов, — только на этот раз Гарри находил в себе силы терпеть и не жаловаться.