В этом они тоже стали лучше — легко находили нужный ритм и научились продлевать удовольствие (по крайней мере, держались дольше, чем в первые несколько раз). Но, кажется, неопытность Гарри и вовсе не имела никакого значения, потому что прошло совсем немного времени, и Малфой выгнулся, пробормотал что-то неразборчивое и излился горячей струей прямо на их животы. Гарри впился ему в губы, протолкнул язык; целовать его вот так, когда он забывался и был непохож на самого себя, — возможно, самое возбуждающее из всего, что он когда-либо делал. Это редкое зрелище — то, как Малфой отпускал себя, стонал громко, не сдерживаясь — поэтому Гарри, словно умирающий от жажды, поглощал издаваемые им звуки.

— Тебе стоит делать так почаще, — выдавил Малфой, стараясь выровнять дыхание. — Например, при каждой встрече.

— Ммм, — Гарри целовал его шею, следовал губами по линии шрама — по метке, которую оставил он сам и от которой Малфой никогда не сможет избавиться — вниз, до самого пупка, слизывая языком белесые подтеки. Было горько, вязко, и, надо признать, слегка противно, — и Гарри не мог насытиться. Он едва успел сглотнуть и кончил сам, сперма запачкала пальцы, попала на бёдра Малфою. Гарри нагнулся, намереваясь вылизать и это тоже, — разве он мог упустить возможность пройтись языком по этим ногам.

— Это отвратительно, — проинформировал его Малфой, но на губах у него расцвела ухмылка. — Но это не значит, что ты должен останавливаться.

— Сволочь, — Гарри оставил длинный влажный след от его бедра до самого паха, добрался до члена, осторожно обхватил губами головку, слизывая остатки спермы, скользнул ртом дальше — к нежной коже мошонки.

Малфой развёл ноги шире, застонал.

— Дай мне хотя бы ещё пару минут.

Гарри отстранился, подтянулся выше и, перекинув через него ногу, уселся верхом:

— Слабак.

— А ты сексуальный маньяк, — парировал Малфой. — Ты ненасытный, знаешь об этом? Неудивительно, что у тебя появилась интрижка на стороне. Я поражён, что Уизли после такого вообще способна садиться на метлу.

— Она Поттер, — напомнил Гарри.

— Не напоминай. Знаешь, при других обстоятельствах, она могла бы мне даже понравиться.

Если бы не тот факт, что она была его женой. Да, Гарри об этом знал.

— Не будь засранцем. Она моя жена.

Малфой закатил глаза.

— И ты любишь мне об этом напоминать.

— Это ты постоянно поднимаешь эту тему.

— Ну, что ж, кто-то из нас должен придерживаться приоритетов.

— И что ты хочешь этим сказать?

— Я хочу сказать, — Малфой вновь возвёл глаза к потолку, — что я всегда был исключительно вежлив с твоей девицей.

— И кто теперь обзывается?

— Но не при ней же. Она находит меня очаровательным. Вообще-то, это даже забавно, учитывая… В любом случае, как у тебя ещё хватает наглости что-то мне выговаривать — при том, как ты сам относишься к Астории.

— Что за чушь ты несёшь?

— Перестань отвечать вопросом на вопрос, — потерял терпение Малфой. — Ты прекрасно понимаешь, о чём я. — Нет, Гарри правда не понимал. Малфой какое-то время разглядывал его, только тогда, кажется, осознав, что он не врет. — О, во имя Годрика! Ты действительно не понимаешь, да? Как ты на неё смотришь, как разговариваешь с ней? Господи, Поттер, да она думает, что ты ее ненавидишь.

Гарри ее ненавидел… Ну хорошо, по крайней мере, она ему очень сильно не нравилась.

— Я ее не ненавижу.

— Знаешь, — продолжил Малфой, — это весьма дурной тон — ревновать к кому-то.

— Я не ревную.

Малфой усмехнулся.

— Лжец.

Гарри сузил глаза, скользнул руками по голой груди, на которой почти нельзя было разглядеть волос, но он все равно мог ощущать их подушечками пальцев. Малфой выгнул спину, сердце у Гарри под ладонями забилось быстрее.

Правая рука осталась лежать на месте, левой Гарри пробежался вверх, до бледной шеи: пальцы очертили оставленные его зубами покрасневшие отметины — одну за другой — и двинулись дальше, обхватывая горло.

Малфой едва не подавился воздухом: вдохнул медленно, глубоко, но не сдвинулся с места. Он смотрел глазами, полуприкрытыми тяжелыми веками; когда Гарри наклонился, чуть сильнее сжав пальцы, дыхание стало прерывистым. Он ожидал, что Малфой вырвется из его хватки, скажет ему прекратить, но тот просто продолжал лежать, прямо вот так: грудь медленно подымалась и опускалась, член, который упирался Гарри в бедро, постепенно твердел.

— Я не ревную. — Свободной рукой Гарри поднял руки Малфоя вверх у него над головой — сначала одну, потом другую — и обхватив запястья, крепко сжал. — Ты ведь сам сказал, что это просто секс.

Малфой открыл рот, намереваясь что-то сказать, но Гарри ему не позволил: пальцы на горле сжались чуть сильнее, послышался хрип; Малфой глубоко вдохнул, грудь тяжело вздымалась.

Гарри слегка ослабил хватку, позволяя ему дышать свободнее, придавил к дивану сильнее:

— Я ее не ненавижу. — Это была правда, внезапно осознал Гарри, и отчего-то ему было важно, чтобы Малфой тоже об этом знал. — Просто… мне не нравится тот факт, что она может видеть тебя таким.

— Поверь мне, — сказал Малфой, уголок губ вздёрнулся вверх, голос не громче, чем шёпот, ведь Гарри все ещё обхватывал пальцами его шею, — она не видит меня таким. Никто не видит.

Склонившись, Гарри впился ему в губы, продолжая удерживать запястья и сжимать горло; целовал жестко и грубо, цепляя и покусывая нижнюю губу зубами. Малфой едва слышно выдохнул, застонал, его руки напряглись, член, зажатый меж их телами, дернулся.

Гарри отстранился, — но только для того, чтобы тихо прошептать:

— Пусть впредь так и остаётся.

========== Часть 9 ==========

Год 2014

Вскоре трахаться с Драко Малфоем вошло у Гарри в такой же список регулярных дел, как, скажем, завтрак по утрам.

Хорошо, может не настолько регулярных, но Гарри все ещё хотелось, чтобы это случалось почаще. Сам Малфой продолжал настаивать на том, чтобы все оставалось как есть: в конце концов, они неплохо приспособились — временами играли в квиддич, чтобы товарищи по команде не почуяли что-то неладное; проводили достаточно времени на работе и дома, дабы не вызвать лишних подозрений.

Так же как и Малфой, Гарри понимал, чем они рискуют, но не мог заставить себя об этом беспокоиться. Он хотел большего, о чем и сказал Малфою, в ответ услышав:

— Иногда мне кажется, что ты хочешь, чтобы нас поймали.

Гарри начинал подозревать, что, возможно, так оно и есть.

По прошествии времени он стал подмечать незначительные детали и всевозможные мелочи, что должно было вызвать в нем беспокойство, но — удивительно — лишь заставляло Гарри чувствовать себя чуточку счастливее. Например, он узнал, что после нескольких раундов жаркого секса, Малфой любил вздремнуть, при этом во сне с его губ срывалось едва различимое, тихое бормотание, но, проснувшись, он продолжал упрямо это отрицать. Когда Гарри ставил одну из старых магловских пластинок Сириуса, Малфой во весь голос возмущался на издаваемые проигрывателем звуки рок-н-ролла, но уже полчаса спустя негромко подпевал себе под нос. Даже самый умопомрачительный секс не мог ничего поделать с его легкой нервозностью; он пребывал в непрерывном движении, даже когда ничего не делал — менял положение тела, жестикулировал руками, барабанил пальцами по поверхности стола, подергивал ногой — словно находился постоянно под высокой дозой кофеина. Эти мелочи стали неотъемлемой частью его, Гарри, жизни — дважды в месяц, по воскресеньям, — и он не хотел с этим расставаться, даже если таким образом смог бы избавиться от чувства вины.

Вины, которая, даже пребывая где-то на границе сознания, все ещё оставалось для него большой проблемой. Раз за разом, без предупреждения, она поднимала свою уродливую голову, — когда Гарри проводил время с Джинни, или с детьми, — и напоминала ему о том, что было поставлено на карту.

Не в первый раз — и не в последний — он задавался вопросом: стоило ли так рисковать всем ради встреч с Малфоем, которые давали ему нечто, чему он и сам не мог дать точного определения. Однако к этому моменту Гарри уже знал, что ответ на этот вопрос всегда будет одним и тем же, даже если он не был уверен, что же такого чертовски важного было между ним и Малфоем.