Вот так обстояли дела. Секс определенно играл свою роль, но лишь отчасти.

Когда недели перетекли в месяц, месяц — в пару месяцев, снедающее его изнутри чувство вины стало проявляться все реже, а вскоре пропало и неудержимое желание во всем признаться; Гарри решил, что все это время беспокоился по пустякам. Их отношения с Джинни (и в домашних вопросах, и в постели) как будто бы только улучшились, и Гарри почти удалось убедить себя в том, что вся эта ситуация с Малфоем не такое уж и большое дело, как ему первоначально представлялось.

В конце концов, никто, кроме самого Малфоя, ни о чем не знал.

Чем больше проходило времени, тем меньше всплывало в голове дурных мыслей, но трепет от предстоящей встречи никуда не уходил. Спустя ровно год и один месяц с того момента, когда они впервые пересекли черту, Гарри вполне комфортно для себя втянулся в рутину, хотя все ещё оставался недоволен вынужденным двухнедельным ожиданием перед новым свиданием. Иногда они выпивали, особенно когда Малфой бывал в дурном расположении духа из-за Астории — он никогда не вдавался в подробности, лишь качал головой и просил не лезть в его дела — и ему нужно было расслабиться. А иногда Гарри едва успевал переступить порог дома: Малфой прижимал его к стене, или затаскивал на диван, или валил прямо на пол.

Они ни разу не занимались сексом в спальне, но не потому, что мысль о сексе в нормальной кровати чем-то претила, — просто им никогда не удавалось добраться даже до лестницы.

Это скорее напоминало неловкий секс двух подростков, нежели взрослых мужчин: они не тратили время на то, чтобы снять с себя одежду, чаще всего такая мелочь их просто не заботила. Пока у Гарри был доступ к шее Малфоя и к его члену, его все устраивало, хотя недавно у него появилась и ещё одна привычка — исследовать руками его обнаженную плоскую грудь. Реакция Малфоя только поощряла не останавливаться, да и самому Гарри слегка надоело толкаться в его рот, или бёдра, или руки, — хотелось изучить чужое тело полностью, вдоль и поперёк.

Когда он втолкнул Малфоя в гостиную, и тот схватился за молнию на брюках, Гарри лишь покачал головой:

— Нет. Сначала рубашку.

Малфой выгнул бровь, но послушно расстегнул верхние пуговицы и стянул рубашку через голову. В ярко-оранжевом свете камина сверкнула голая кожа, всполохи пламени вычерчивали линии шрама — от пупка вверх, до самой шеи. Уже не в первый раз Гарри задумался о том, не занимался ли Малфой, помимо квиддича, чем-то ещё: один на один, даже без помощи магии, он, вероятно, смог бы неплохо показать себя в драке.

Гарри опустился на колени — Малфой над ним резко втянул носом воздух, — расстегнул ремень и спустил штаны вниз. Под ними не оказалось нижнего белья, и Гарри знал, что это представление было устроено специально ради него: видеть Малфоя каждый день на работе и знать, что лишь тонкая ткань брюк отделяла его от возможности дотронуться до его члена — это была изощрённая пытка. Гарри заставил Малфоя переступить через сбившиеся у его ступней штанины и провёл ладонями вверх до самых бёдер, ощущая под пальцами тёплую кожу, покрытую

невидимыми глазу волосками.

Малфой не был возбуждён, член в обрамлении светлых платиновых волос оставался мягким; Гарри приник лицом к его бедру, вдыхая терпкий запах, и почувствовал, как, словно поощряя, чужие пальцы сжались в спутанных прядях. Этот запах — мягкое сочетание мыла и аромата кожи — пьянил, казался уникальным. Этот запах говорил Гарри лишь об одном: Малфой.

— Поттер…

— Сядь, — распорядился Гарри.

Малфой сомневался недолго: отодвинувшись, приземлился голой задницей на диван в паре метров от него. Гарри подполз на коленях ближе, до крови прикусил нижнюю губу, потянулся вперёд и провёл ладонями по мягкой коже бёдер, оглаживая:

— Хочу попробовать тебя на вкус.

Резкий выдох и расползающийся вниз по груди яркий румянец стали ему наградой.

— Ты когда-нибудь…

— Нет, — беззаботно ответил Гарри. Ответа не последовало, и ухмыльнувшись, он поднял голову, всматриваясь в лицо напротив: — Тебя это заводит?

— Сам Избранный говорит, что хочет мне отсосать, — протянул Малфой; его член, к этому моменту уже налившийся кровью, дернулся. — Как ты думаешь?

Хотя Гарри никогда и не делал этого раньше, он имел вполне неплохое представление о том, что Малфою может понравиться. И все же это была новая, неизведанная территория, и пусть ему хорошо удавалось удерживать маску спокойствия, стоило признать, что он чертовски нервничал.

Для начала он воспользовался руками — это было ему не в новинку — и тут же получил ответную реакцию: с каждым движением член Малфоя становился тверже, больше, горячее. Гарри до сих пор продолжал удивляться тому, насколько разными они были: сам он был низкорослым, тогда как Малфой был высоким; его кожа была на несколько оттенков темнее бледнокожего Малфоя, а волосы покрывали тело в тех местах, где Малфой был абсолютно гладким. Даже член, который он сейчас обхватывал пальцами, был так непохож на его собственный: у Гарри чуть короче, но толще, в возбужденном состоянии плоть становилась темно-красной с проступающими фиолетовыми венами; у Малфоя член длинный и более тонкий — как и он сам, — бледный вплоть до самой головки, откуда цвет, стоило лишь слегка оттянуть крайнюю плоть, перетекал в темно-розовый.

Гарри облизал губы и склонился вперёд, совершенно не представляя, чего следует ожидать. Ладно, кое-что он представить мог, но лишь отдаленно: например, тот привкус, который он ощущал, целуя Малфоя, да кое-что из воспоминаний о подростковых экспериментах, оставшихся в далеком прошлом. Вкус оказался гораздо более выраженным, чем его собственная сперма во рту у Малфоя — в основном, просто горьковатый, но с сильным, знакомым ароматом кожи: этот аромат сорвал с губ Гарри тихий стон и заставил сильнее втянуть щеки, обхватывая головку.

— Боже, — Малфой снова вцепился пальцами Гарри в волосы. — Я извиняюсь, но ты что, куда-то спешишь?

Гарри его проигнорировал, полностью сосредоточившись на деле: он останавливался, слегка отстранялся, и вновь двигался дальше, стараясь уместить во рту всю длину. Это было непросто; член Малфоя был слишком большим для этого, и Гарри чувствовал, что ещё немного, и он просто начнёт задыхаться.

Пальцы у него в волосах сжались сильнее (он уже почти начал забывать, какое это блаженство), бёдра дёрнулись вверх.

— Осторожнее, Поттер, — пробормотал Малфой, тень ухмылки скользнула по губам. — Не сделай себе больно.

Гарри сузил глаза, и ухмылка исчезла, лицо исказилось в совершенно иных эмоциях. Стоило ему втянуть щеки и пройтись языкам по стволу, как Малфой сжал свободную руку в кулак, поднёс ко рту, прикусив костяшки пальцев.

— Ох, дьявол…

Гарри никуда не спешил, действовал медленно, несмотря на угрозы Малфоя заставить его поторопиться: в таком положении, сидя на диване, у него не было особого выбора — Гарри с легкостью мог руками прижать его бёдра, не позволяя двигаться. Сам же он воспользовался подвернувшийся возможностью и просто экспериментировал, решив выяснить, что заставляло ругательства срываться с губ Малфоя; что вынуждало, издавая тихий стон, прикрывать глаза, изгибаться и сжимать пальцы у Гарри в волосах.

К тому моменту, когда он вспомнил, что следует уделить немного внимания и собственному члену, Малфой сдался и просто умолял дать ему кончить.

— Мерлин, да ты та еще сволочь, — огрызнулся он, когда Гарри отстранился, чтобы стянуть с себя футболку. Проигнорировав оскорбление, он поднялся на ноги, расстегнул штаны, отбросил в сторону туфли и толкнул Малфоя в грудь, заставляя откинуться на спинку дивана, и сам устраиваясь сверху. — А я думал, ты хотел попробовать меня на вкус?

— Хотел, — сказал Гарри и заткнул ему рот поцелуем. Пока что это был единственный способ, который действительно работал — если не считать те моменты, когда этот рот был занят его членом.

Гарри взял за привычку пользоваться заклинанием, которому его научил Малфой; для этого не требовалась палочка — он просто прошептал нужные слова ему в губы и обхватил скользкой от смазки рукой оба члена. Малфой приподнял бёдра, толкнулся в плотно сжатый кулак, создавая приятное трение.