Если он, Гарри, захочет все прекратить, Малфой не станет возражать. Несколько лет он вёл себя отчужденно, пытался отдалиться — ещё с той вечеринки в честь дня рождения Энн, — потому что, судя по всему, обладал большим самоконтролем, чем сам Гарри. Возможно, все это было к лучшему, они смогут вернуться к их прежнему расписанию, играть в квиддич каждое воскресенье и проводить вместе ровно столько времени, сколько того требовали их должностные обязанности.

Также это значило, что ему придётся смириться с теми гребаными бесполезными интернами, но здесь, вероятно, стоило вспомнить про принцип меньшего из двух зол.

***

Почти пять месяцев, проведённые без Малфоя, сделали своё дело: Гарри было гораздо проще, чем он ожидал, убедить себя в том, что все с самого начала было лишь плодом его разыгравшегося воображения. Если Малфой и скучал по нему во время его отпуска, то не сделал ничего, чтобы это продемонстрировать — он не отправлял сов с письмами и не связывался с ним по каминной сети. Было похоже, что он давно все для себя решил, но чем больше Гарри об этом размышлял, тем более противоречивыми казались ему сигналы. Он отказывался появляться в баре, избегал Гарри на работе — все это довольно четко говорило о том, что Малфой просил от него отвалить. Возможно, он таким способом пытался сказать, что Гарри все неправильно понял, что сам же все и придумал у себя в голове.

С этим он мог справиться. Это было похоже на ситуацию с Трейси до того момента, как Гарри узнал, что она предпочитает женщин и перестал беспокоиться о возможных проблемах в их взаимоотношениях. Если удалить из уравнения даже саму возможность соблазна, он быстро оставит это в прошлом и обо всем забудет. Все вернётся на круги своя.

В последнюю неделю отпуска Гарри связался с офисом и попросил переслать ему всю входящую корреспонденцию. Трейси проделала неплохую работу, но было кое-что, требовавшее его личного участия и прежде чем возвращаться к работе, следовало с этим разобраться.

Кингсли написал ему длинное письмо, в котором в основном благодарил за отлично выполненное задание (и напоминал о том, что Грейсон уже очень долгое время работает сверхурочно — черт, Гарри так и знал, что о чем-то забыл); несколько абзацев было посвящено Трейси и тому, как хорошо она справлялась с обязанностями Гарри в его отсутствие, и небольшой постскриптум внизу, сообщавший о том, что у инструктора Харрингтона имеются в распоряжении полдюжины новобранцев, готовых приступить к работе с испытательным сроком в полевых условиях, как только Гарри вернётся из отпуска.

Также Харрингтон интересовался, в каком статусе находится аттестация Малфоя, поскольку он допустил его к сдаче теста ещё в 2008, незадолго до того момента, как Гарри вступил в должность Главного Аврора.

Кингсли очень осторожно намекнул о том, что он уверен — у Гарри есть какие-то причины не допускать Малфоя к прохождению аттестации (и эти причины не настолько глупые, как, например, их взаимное прошлое), потому что в таком случае это будет крайне непрофессионально, а что ещё хуже — абсолютно незрело.

— Ты собираешься сегодня на игру? — спросила его Джинни на следующее утро за завтраком. — Не то чтобы мне не нравилось видеть тебя дома, — на пути к раковине с посудой в руках, все ещё двигаясь с осторожностью после прошедшего матча, она поцеловала Гарри в щёку, — но ты уже несколько дней едва не лезешь на стенку от скуки.

Гарри побарабанил пальцами по столешнице.

— Вообще-то, я не планировал.

— Почему?

Он пожал плечами.

Джинни прислонилась к краю стола, вопрошающе приподняв бровь:

— Есть что-то, о чем ты хочешь мне рассказать?

— Нет, ничего такого, — солгал Гарри. — Я ещё успею наиграться.

— То же самое ты говорил на прошлой неделе.

— Так ты хочешь, чтобы я пошёл?

— Я хочу, чтобы ты был счастлив, — ответила Джинни. — И если честно, всю прошедшую неделю ты выглядел подавленным. Я знаю, ты хочешь проводить больше времени со мной и детьми, но я скорее предпочту, чтобы ты работал допоздна и пропадал вне дома половину выходных, если таким образом ты будешь пребывать в хорошем настроении. — Она вздохнула, провела рукой по его волосам, слегка потянув за непослушные пряди, и продолжила: — Я все понимаю, ты же знаешь. Всю свою жизнь ты находился в постоянном напряжении и тебе трудно просто сидеть дома сложа руки. Работа немного помогает, и я считаю, что квиддич тоже пошёл тебе на пользу.

— Секс тоже помогает, — напомнил ей Гарри, слегка обиженно.

— Да, получи удар бладжером в низ живота и потом расскажи мне, как здорово для тебя звучит мысль о сексе, — Джинни взлохматила ему волосы. — Наш колдомедик сказала, что через пару недель все должно пройти.

Гарри едва не ляпнул, что в ее теле имеется не только один вход, который вполне годится для секса, но вовремя попридержал язык, выдавив из себя улыбку.

— Все нормально.

— Ты становишься таким ворчливым, когда твоя палочка остаётся без внимания, — пошутила Джинни, приглаживая челку назад и наклоняясь, чтобы легонько чмокнуть его в лоб. — А теперь пойди и немного выпусти пар, хорошо?

***

Когда Гарри прибыл в дом на Гриммо-Плейс, то был вынужден выйти на улицу, чтобы убедиться, что он оказался в нужном ему месте.

Первое, что бросалось в глаза — это яркий свет. Окна в гостиной всегда были покрыты таким толстым слоем грязи, что казалось, будто небо снаружи было затянуто грозовыми тучами. Но теперь стёкла стали такими прозрачными — можно было подумать, что их и нет вовсе, — и солнечный свет, огибая ряд домов на другой стороне улицы, пробивался внутрь. Вся комната была залита этим светом, и для Гарри она выглядела совсем чужой; тёмный ковёр и обои были новыми, на всех деревянных поверхностях в гостиной играли яркие солнечные блики. Мебель осталась прежней, но выглядела чистой и отреставрированной, так что казалась почти что новой.

Выглянув в коридор, он обнаружил, что все портреты исчезли со стен, вместе с ними исчезли и головы домовых эльфов, что длинным рядом тянулись вдоль лестницы. Гарри медленно, не отрывая взгляда, обходил комнату за комнатой, пока путь не привёл его в просторный зал, который подвергся тем же самым изменениям. Даже гобелен с фамильным древом Блэков был тщательно очищен и, как оказалось при более близком рассмотрении, восстановлен: имена Сириуса и Тонкс были возвращены назад, также как и имена всех остальных родственников, что когда-то были выжжены огнём.

— Тут ещё много работы, — раздался голос у Гарри из-за спины, — но, мне кажется, неплохо получается. Что думаешь?

Гарри ещё какое-то время разглядывал старинное фамильное древо, прежде чем развернуться лицом к своему собеседнику:

— Ты сам все это сделал?

— Ну, может прибегнул к помощи парочки домовых эльфов, — Малфой слегка ухмыльнулся, сознаваясь. На нем были темные брюки и белая рубашка, верхние пуговицы расстегнуты, обнажая горло. В этой одежде он казался не таким бледным, как обычно, его кожа приобрела краски; он отлично выглядел. — Домовики здорово разбираются в таких делах, а прямо сейчас, пока мы с тобой здесь разговариваем, они приводят в порядок кухню.

Гарри ещё раз кинул беглый взгляд на гобелен и снова посмотрел на Малфоя, медленно выговаривая каждое слово:

— Понятно. Но… зачем?

— А почему нет? — Он беззаботно пожал плечами. — Чем мне еще было заниматься, пока тебя не было?

— Играть в квиддич? — предложил Гарри, подозрительно прищурив глаза. — Или, не знаю, тренировать заклинание, с которым, как предполагалось, ты испытываешь большие трудности?

Должно быть, Малфой что-то почувствовал по тону его голоса, потому что он мигом побледнел и сделал шаг назад.

— Я полагаю, что благодарности от тебя ждать не стоит.

— Ты предлагаешь поблагодарить тебя за то, что ты попусту тратишь мое гребаное время?

— Это была твоя идея.

— Да, потому что ты мне солгал! — потерял терпение Гарри.

Малфой затряс головой.

— Я действительно не могу.