— И где сейчас этот перстень? — спросил эльф безмятежно, входя в отведенные ему комнаты на самом верхнем этаже.
— У меня, — Лисса хотела что-то добавить, но когда вошла внутрь обомлела: комнаты были определенно сделаны под королевских особ, а не под обычных смертных, они были огромные, богато обставленные вычурной мебелью, с высокими потолками, обрамленными белым гипсом с фреской на потолке. Лисса прошла через одну комнату и обратила внимание на окно, выходящее на крышу. Она подошла ближе и увидела огромный сад на крыше, словно небольшой живой лес разместился там, и только для одного единственного гостя. Лисса посмотрела нет ли еще выхода из других комнат на крышу, но ничего не обнаружила. Она и не знала, что такая живая красота есть в этом месте.
— Это бесподобно, — она уже открывала окно, которое было на уровне ее пояса и забиралась на него, чтобы вылезти.
Вал ее подтолкнул и вылез за ней.
— Неплохо, — проговорил он и протянул руку. К нему со всех сторон потянулись ветви и лианы. Они терлись об его руку, обвивали ее, словно приветствуя его.
— Они рады мне, — пояснил эльф. — Только с нами истинная природа оживает и может вести себя так, как хочет и, как мы ей позволяем. Неистинная природа, выращенная искусственно, откликнуться не может, собственно и вести себя, как хочет тоже. Поэтому она хоть и выглядит живой, может расти и цвести, но для нас она неживая.
Лисса отметила для себя, что действительно, часть деревьев и кустов стояли на месте, не пошевелившись.
— У тебя здесь шикарно, — выдала Лисса и прыгнула на большую кровать с периной, стоящую посреди комнаты с выходом на крышу и развалилась на ней.
— Ты можешь приходить, уходить и оставаться в любой момент, — удивил ее Вал.
— В смысле? — усмехнулась она.
— Я не против, если тебе захочется спать здесь. Во второй комнате есть диван, я могу поспать там, — просто сказал он.
— Спасибо. Мне, конечно, льстит твое предложение, но учителя будут ругаться, а ученики не то поймут.
Вал не стал настаивать, лишь кивнул.
Позднее Лисса поняла, почему он это предложил. На уроке по созданию талисманов силы, на который девушка пришла после официального обеда, сокурсники ей рассказали, что эльфу деканат дал зеленый свет на все его действия. Дословно: «хоть белену ешь», — рассказал ей довольный Влас, который заметил мужчину в капюшоне, заходящего в деканат, и на всякий случай, подослал гибкого пятикурсника подслушать, о чем те разговаривали, само собой за вознаграждение. И не прогадал. Теперь каждому за определенное вознаграждение он пересказывал эту историю, Лиссе пошел навстречу, так как она была его постоянным клиентом, а также являлась эпицентром самого рассказа.
— С самого начала подслушать не удалось, но выходило, что заморский советник приехал с какой-то миссией, которая требует его местонахождения именно в этом месте. Миссия нелегкая, поэтому он сюда надолго. Чтобы не бросаться в глаза изъявил желание преподавать, а в помощницы взял тебя.
Тут Лиссе стало ясно, почему он так легко ей предложил заглядывать к нему в блок и даже оставаться. Ее ему отдали с потрохами. Так и представила эту колонну учителей с ректором во главе, которые впихивают ее кандидатуру эльфу в помощницы, рассказывая какая она старательная, веселая, всезнающая и, как ему будет удобно гулять с ней, нежели с каким-нибудь более толковым провожатым.
Нет, конечно, она была рада, что стала его провожатой, но хотелось бы, чтобы ее сначала спросили, а не вот так: делай что хочешь, хоть белену ешь… Больше Влас не рассказал ничего интересного, да и Лисса витала в своих мыслях. А на Вала Лисса разозлилась, мог бы и сказать. Что еще он утаил от нее?
Часть 2
Вечером после всех уроков Лисса к Валу не пошла. Больно надо, у нее своих дел хватало. Нужно было найти уже подработку, денег было катастрофически мало. Но где? Обычно подработка находилась в близлежащих деревнях и селах, туда Лисса и направилась, забежав перед этим на кухню и выпросив кусочек не печенья, так булочки.
В конюшне ее встретил труп лошади: лежащая в неестественно-изогнутой позе на спине, вся в грязи и слепнях, при ее приближении и более детальном рассмотрении, вдруг открыла один глаз и уставилась на наглую рыжеволосую девицу, осмелившуюся потревожить ее сиятельство. Лисса помахала булочкой из стороны в сторону, показывая, что не просто так достопочтимую позволила себе потревожить, а ввиду принесенного ранее обещанного ею десерта. Глаз проводил десерт по той же траектории и, видимо пошел будить второй, потому что сначала он захлопнулся, а через секунду открылись уже оба. Лошадка начала принимать нормальную форму коня и через минуту той даже удалось отогнать всех мух и слепней и даже чуть-чуть почиститься о стенку стойла крупом. Скормив булочку, Лисса вывела ту наружу, почистила скребком и щеткой, понудев, что Одуванка могла бы и не зарываться в землю при необходимости. Почему-то имя Одуванка ей пришло на ум, когда она пришла к ней второй раз, но, будучи уверенной, что тот раз был последним, Лисса не стала ее так называть. В этот же раз казалось лошадка только ее и ждала, создавая впечатление для остальных нетранспортабельной лошади. На самом деле, она по факту была пободрее всех, на которых приходилось ездить девушке.
— Ну что, будешь Одуванкой? — спросила она у чистой лошадки.
Та пожевывала кусок земли с копыта и фыркнула. Видимо, это было согласием. Надев на нее спустя 15 минут уздечку, — та отказывалась открывать рот и на уговоры не поддавалась, пока Лисса не сообразила надавить пальцами на основание рта и тот сам приоткрылся, а она быстро впихнула железяку на место. Радуясь победе, она накрыла круп попоной, затем потником, все закрепила и накинула седло. Лиссе осталось всего ничего: продеть подпругу в петли попоны и обернуть закрепы вокруг ремней, а затем закрепить подпругу. Здесь она провозилась еще минут тридцать. Одуванка навстречу ей идти не хотела, все время норовила улизнуть, отходила, брыкалась, пару раз скинув тяжелое седло с потником. И вот, лошадь в конце концов оседлана и девушка счастливо забралась на нее и направилась к деревне Огричи.
Деревня так называлась не потому что огры ее раньше населяли, а потому что образовалась она на месте бывшего имения семьи Огричей, которая поселилась подальше от всех в глуши, в надежде скрыть у детей отличительные способности в виде длинных клыков. Тогда шла 3-летняя война людей с вампирами и король казнил каждого третьего за пособничество, достаточно было лишь доноса или слуха. Суды на тот момент уже не действовали, солдаты забирали всех несогласных на войну, остальные голодали, отдавая больше половины запасов в пользу армии. Людей совсем не хватало, но на мировую король идти не соглашался. Так бы и умерли все, если бы короля в итоге не убила бы собственная мать. Прекрасно понимая, что истребление человеческой расы на самом пике и вампиры одерживают верх, она совершила переворот, чтобы спасти тех, кто остался.
На одного вампира тогда приходилось до 5 человек на поле боя, и если изначально количество людей было с хорошим перевесом, то потом армии сравнялись, а через год вампиров стало больше. Причем вампиры сами неоднократно предлагали мировую на выгодных для них условиях, сами желая остановить это кровопролитие. Король Иоз Первый предпочитал остаться без армии и поданных, чем согласиться на чьи-либо условия. Он заявлял, что люди в этой войне идут до конца. Его мать, совершившая переворот и взошедшая сразу на трон, первым делом остановила эту войну, согласившись на все репарации. Только тогда люди вздохнули полной грудью. Только тогда началась новая жизнь у всех и образовалась новая деревенька Огричи на месте единственно выжившей в округе одной единственной семьи, которая впоследствии кого-то приютила, с кем-то породнилась, постепенно расширяя свои границы.
Доехав до деревни без происшествий, но как-то уж очень быстро, быстрее чем обычно, Лисса постучала в окно первой же избушки с вопросом о наличии какой-либо работенки. Седая сморщенная старуха проворно высунулась из окна и указала в конец деревни.
