Настя пыталась пробиться на свидания каждые два месяца. И каждый раз была разная причина для отказа: карантин, наказания, неправильно заполненные документы, отсутствие начальника, санитарный день. Пару раз её всё-таки пропустили в комнату для свиданий, где она сидела по часу, пока ей не говорили, что он отказался выходить к ней.

Морщинка между бровей Елены чуть заметно углубилась, но она быстро заняла светлую голову дочери более насущными делами – двумя параллельными образованиями, и времени на бесполезные поездки в тюрьму не осталось.

Но неприятный осадок от всей этой ситуации остался не только у девочки, не знающей, как работает система. Сергей не обсуждал это с Еленой, но взгляды, которые кидала на него жена, были слишком красноречивыми.

И этот телефонный звонок с таким искренним недоумением в тихом, знакомом голосе – «Я не сидел ни в какой тюрьме», поднял эти вопросы с новой силой.

Под внимательным, пристальным взглядом Елены все сомнения в его голове буквально взвились на новую высоту. Настолько, что он набрал незнакомый номер ещё раз, прямо при жене, которая намекнула, что её давно звала в гости однокурсница, судья одного из районных судов по уголовным делам.

- Ты хочешь сказать, что правда не сидел в тюрьме? – без предисловий спросил он, как только услышал знакомый голос на том конце провода.

- Не сидел…

Сергей нахмурился, поставив разговор на громкую связь, и нервно потянувшись за сигаретой.

- И не судили тебя за наркоту? – Недоверчиво спросил он, нервно теребя в руках зажигалку.

- Нет!

- И если я официально запрошу эту информацию в судебной системе, ответ будет такой же? – у Елены слёзы стояли в глазах, но вопрос был задан ровным, спокойным голосом.

- Мам… – Косте потребовалось какое-то время справиться с дыханием, но он ответил таким же негромким, но твёрдым голосом, – Конечно! Клянусь. Никаких судов не было. Господи. Это правда!

- Посмотрим, – Сергей одним движением завершил разговор и пошёл на балкон. Как Елена медленно поднялась на ноги и вышла из комнаты, он не видел.

*

В Санкт-Петербург они поехали вдвоём с женой. Насте решили ничего не говорить, пока не выяснят всё наверняка.

Да, открытие свалилось на них как снег на голову. Приличная такая лавина, сметающая столько опасений, проблем и страхов – судимость их сына оказалось просто строчкой в местной ментовской базе, не подтверждённой ни приговором, ни сведениями ИЦ, ни официальными списками заключённых той колонии, которую он впустую спонсировал четыре года. На вопросы о письмах и свиданиях Насти начальник колонии только неопределённо пожал плечами, пояснив, что он на своём месте только год, и почти весь штат подразделения, занимавшегося этими вопросами, сменился за последние два года.

Но другой вопрос поднимался ещё острее: где Костя мог пропадать все эти четыре года?

Сергей мрачно выругался и сплюнул в сторону, прикуривая сигарету. Ему очень не нравилось такое странное совпадение – таинственное исчезновение Трунова, как раз когда подходил срок для УДО, и появление самого Кости с такими новостями.

Он не хотел думать о своём сыне плохо, но после этой истории с наркотиками он больше не мог воспринимать его как невинного ребёнка. Даже признавая, что в реальности ни приговора, ни срока не было. Слишком подозрительно выглядело – Костя исчез без следа, и появился генерал МВД, который получил от него за четыре года сумму, за которую можно было купить какой-нибудь небольшой остров. А сейчас вдруг Костя так внезапно вернулся, и вроде бы, вполне чистый по всем достоверным базам.

Да ещё и с таким странным и нелогичным требованием – встретиться с ним можно было только в Санкт-Петербурге! Сергей долго возмущался, плевался ядом и предлагал им вообще не встречаться, если Костя не считает нужным объяснить своё поведение лично, как это полагается. Но под прямым, молчаливым взглядом жены быстро сдался, махнув рукой, и заказал билеты на ближайший «Сапсан».

*

Он пришёл точно ко времени, как договаривались. К шести вечера, к ним в номер гостиницы, недалеко от Московского вокзала. Сергей хмуро оглядел его с ног до головы – простая, скромная одежда – джинсы, свитер и тёмная куртка из синтетического материала. Ни следа былой вычурной, показательной роскоши – дизайнерскими вещами Костя здесь явно не увлекался.

Он стал немного выше, чем Сергей помнил, чуть шире в плечах, не таким тощим, как раньше – с нормальной спортивной фигурой. Только взгляд у него стал совсем другим. Серьёзным, повзрослевшим. Погасшим. Ни следа былой лёгкости и беззаботности. Взгляд человека, пережившего войну. Или тюрьму.

Костя переводил взгляд с него на мать, аккуратно присевшую на диван в зоне отдыха, и обратно, приоткрыв пересохшие губы, но так и не издав ни звука.

- Что, даже поздороваться с родителями язык не поворачивается? – презрительно скривился Сергей, отворачиваясь к окну и открывая форточку. Повезло, что в номере для курящих была пепельница и вытяжка.

- Мам, пап… – прошептал Костя чуть слышно, бессознательно прикрыв губы рукой и закрыв заблестевшие глаза. – Господи, я так рад вас видеть!

- Что же мешало тебе нас видеть все последние четыре года? – Ровно, спокойно спросила Елена, не сводя с него внимательного, пристального взгляда.

Костя издал какой-то неопределённый звук – полу-всхлип, полу-смешок, и быстрым движением стёр выступившие слёзы.

- Вы удивитесь.

*

Они и вправду удивились.

Если не сказать больше – они чуть в обморок не свалились, когда Костя взял и превратился в волка, прямо на их глазах.

- Не смотрели новости? – Смущённо улыбнулся Костя, натягивая сброшенную для превращения одежду.

- Мне было не до фантастики, – Сергей зажёг вторую сигарету, не в силах унять нервную дрожь в пальцах. Елена всё сидела на своём диване, прижав руку к губам, не шелохнувшись, пока сын демонстрировал им то, что они не могли ожидать увидеть в своей жизни. – То есть, ты хочешь сказать, что вот поэтому так резко взял и исчез без следа из нашей жизни? – Он мрачно изобразил рукой пространный жест и нахмурился, затягиваясь горьким дымом.

- Я не мог выйти на связь, – Костя тяжело вздохнул и устало провёл руками по лицу, присев на краешек ближайшего кресла. – Там были очень жёсткие правила и запреты.

- Ага, как в тюрьме, – презрительно скривился Сергей, – Там со всех новичков такие «паевые взносы» берут? Неплохо устроились, ребята. Интересно только, почему так рано закончили. Ещё два года можно было нас доить.

- Серёжа, – под мягким, но уверенным голосом жены Сергей молча сглотнул и прикрыл глаза. Повернуться и посмотреть на сына он так и не смог, слишком противоречивые эмоции вызывала у него вся эта ситуация.

- Сколько… сколько вы платили? – тихий, надтреснутый голос прозвучал слишком искренне, и Сергей недоверчиво обернулся.

- Хочешь сказать, ты был не в курсе? – Костя не отводил от отца прямого взгляда, и Сергей тяжело выдохнул, позволив себе хоть немного расслабиться. – Ты с этим Труновым вообще был знаком?

При звуке этой фамилии Костя мгновенно отвёл взгляд и как-то неуловимо поёжился.

- Ближе, чем вы думаете, – тихо ответил он. – Он был моим альфой… можно сказать, начальником. Во всём. Я не могу это объяснить, в человеческом мире нет сейчас такого эквивалента. Он принимал все решения в моей жизни.

- Это он запретил тебе общаться с родственниками? – нахмурилась Елена, не сводя с сына внимательного взгляда. – Это так принято у вас? Становишься оборотнем – исчезаешь без следа из всякого человеческого общества?

Костя болезненно улыбнулся, бросив на мать нечитаемый взгляд, и опустил глаза.

- Я не смогу объяснить вам всего. Есть очень жёсткая иерархия среди оборотней. Особенно в Москве, там были свои правила. Мне запретили любым образом выходить на контакт с прежним кругом общения. Многим из нас запрещали.