- Да что такого-то! – возмущённо прошипела она. – Подумаешь, увидел один старик! Может, он подумал, что ему померещилось – никто из учителей ничего не сказал даже!

Её саму не особо впечатлил тяжёлый разговор с Шурским, Давыденко и матерью. И показательное давление силы, на которое она привычно отвечала тем же. Да, неприятно, особенно когда основное давление, почему-то, приходилось на мать. Но ничего особо ужасного – физически у них в клане не наказывали. Ну, могли потрепать в драке – если вышестоящий альфа хотел напомнить о субординации. В исключительных случаях – запирали на полнолуние в серебряной клетке в подвале. Ощущения, как говорили, вполне вразумляющие и нарушать больше ничего никогда не хочется.

Но её саму, как несовершеннолетнюю, никто тронуть не мог – руководство клана само настояло на том, что все наказания подобного рода только после восемнадцати лет, а мать вызвать вместо неё на поединок не могли – она была альфой. Альфа за другого альфу ответить не может. Вот и оставалось им только впечатляюще давить на неё силой высших альф, и высказывать туманные обещания наказать за всё скопом – сразу после восемнадцатого дня рождения.

От единственного взгляда, которым наградил её Дима после уроков, Яне почему-то долго было неуютно. Она хотела уже сходить к близнецам, узнать, какая их всех муха укусила, но после этого взгляда так и не пошла. Вспомнила, как смотрел на неё Вячеслав Сотников после того позорного случая, когда она пришла к его Роме.

То ощущение, когда отдаешь приказ бете и чувствуешь, что он не может не подчиниться – соблазнительно, с одной стороны, и почему-то, очень стыдно. Неправильно.

Почему никто не хочет видеть, что она это не со зла? Ничего же плохого не произошло, почему тогда все так смотрят на неё… С разочарованием?

Дома её встретили непривычно молчаливые родители. С такими красноречивыми и жёсткими взглядами, что она невольно поёжилась.

- Ну что ещё? – Раздражённо пробурчала она, скидывая кроссовки. – Я всё поняла, осознала, раскаялась, – фыркнула она и попыталась проскользнуть в свою комнату, но её буквально сбило с ног волной ярости и подавляющей силой альф от обоих родителей. Даже дыхание перехватило.

- Ты при человеке. Сказала. Что пойдёшь к вампирам и попросишь стереть ему память? – судя по яростному шипению, мать была на грани трансформации, как и отец, с желтеющими глазами.

- Ты вообще понимаешь, что такое вампиры?! Как тебе в голову пришло вообще такое!

- Да что такого-то?! – взвилась она в ответ, отвечая силой на силу, на врождённом упрямстве. – Если все так пекутся о секретности, это нормальный выход! Подержали бы его там, а я бы за вампирами сбегала! Не узнал бы никто ничего! Если уж обращать нельзя, – она фыркнула, выразительно оглядев обоих родителей, – ну, то есть, без особого блата нельзя. А так и секретность ваша знаменитая не пострадала бы. Ну, нет так нет, ничего не произошло. Что за трагедию все устроили, не пойму!

Таких взглядов у своих родителей Яна никогда раньше не видела. Она ожидала какого-то срыва, такого привычно-яростного, пары подзатыльников, возможно. Но не того, что мать смертельно спокойным голосом скажет ей одеваться.

- Куда? – Яна ожидала какого-то домашнего ареста, возможно, лишения телефона. Но не того, что её так спокойно отконвоируют в загородный дом, где они с кланом собирались на полнолуния.

В эту часть подвала она раньше не ходила – за неприметной дверью располагалась мрачная каменная лестница на уровень ниже. И несколько помещений, огороженных серебряными решетками.

- Серьёзно? – полушутливо приподняла брови Яна. Она совсем не считала лишение свободы эффективным наказанием. Скорее наоборот – это только озлобляет людей. Она фыркнула и без лишних слов зашла в одну из камер, демонстративно сложив руки на груди.

- Телефон. – Закатив глаза, Яна вложила в требовательно протянутую руку матери пискнувший каким-то уведомлением айфон.

- Знаешь, какое наказание полагается за нарушение правил секретности, давление на чужого бету, нарушение приказа старших альф? – Ровным голосом спросила Кира, закрывая решётку на ключ.

- Колония строгого режима, – фыркнула Яна, отводя взгляд от подавляющих её силой родителей. – С серебряными решетками.

- Была бы ты совершеннолетней, тебя ждал бы поединок, с правом победителя наказать тебя по своему усмотрению, – мать совсем не разделила её полушутливого настроения и смотрела с такой же пугающей серьёзностью. – А после этого – несколько полнолуний вот в таких приятных условиях, раз ты не ценишь тех правил, которые создали для нас в клане.

- А чтобы тебе было здесь не скучно проводить время, – язвительно добавил отец, в сторону которого Яна старалась не смотреть – почему-то перед ним было как-то особенно стыдно, – можешь подумать о том, как ты походя подставила своего нового друга и всю его небольшую московскую компанию. Их приняли в клан Никитина под обязательство строго соблюдать все правила. И на Диме лично была ответственность за более слабых – бет и Арину, которая хоть и альфа, но ему не доминант. Он отвечал за них всех, и привёл их всех туда – за тобой. А потом ещё и соврал родителям, не сказав о твоём маленьком умном предложении обратиться к вампирам. Никитин тоже не практикует физических наказаний к несовершеннолетним, но у их родителей такой щепетильности нет. Если вы не понимаете по-хорошему, будет по-плохому.

- Ой, подумаешь, – проворчала Яна, скривившись, – толку-то, что сам не сказал. Герой, блин. Кто там проболтался, беты? – без особого интереса спросил она, устраиваясь в уголке на небольшом матрасе.

- Учитель ваш, – ровным голосом ответил отец, поворачиваясь к выходу.

====== 23. Нет пути назад ======

A friend in need

Is a friend indeed

Placebo – Pure morning

Марина не знала, что и думать, когда у Лены Селезнёвой случались такие периоды мрачной депрессии – сначала ей казалось, что это у неё индивидуальные особенности характера. Но не могут они так совпадать у нескольких людей – что у её брата, на год старше, что у других ребят, переехавших из Москвы – уже второй день подряд все эмоции буквально вылиняли.

Осталась какая-то болезненная безнадёжность и обречённость – в глазах, в устало опущенных плечах, в почти одинаковой черной одежде.

«Я вижу, что ты сама не своя, и не понимаю, что с тобой происходит. Мы можем поговорить? Поле занятий, где угодно?»

Лена ничего не ответила на это сообщение, едва мельком пробежала его глазами. И прошла мимо неё, после уроков, даже не взглянув.

Из школы они уходили всегда вместе – всей своей мрачной замкнутой компанией: Лена с Димой, Коля и Антон – близнецы из девятого класса, и их младшая сестра Арина.

«Я не могу молча оставаться в стороне. Я вижу, что тебе плохо. Я вижу, что тебе нужна помощь. Если ты не хочешь общаться со мной – я понимаю. Я передам школьному психологу, что тебе нужна профессиональная помощь. Она хороший специалист, вытащила меня из депрессии, и помогла маме принять меня после каминг-аута. Какие бы у тебя ни были проблемы в семье, она тебе поможет»

Марина глубоко вздохнула, отправив это сообщение, и пошла в сторону кабинета психолога. Она должна была что-то сделать. Да, это не её дело, но ей очень не нравился тот ореол таинственности и замкнутости, которой веяло от этого Димы в последнее время. И как Лена поспешно опускала глаза, когда он за ней заходил, и молча собирала вещи. Ни улыбки, ни слова. Что-то было нечисто в их семье, и если Лена не готова была довериться ей, посторонней девчонке, то профессиональный психолог должен был взять это на заметку.

Тихий сигнал входящего сообщения застал её прямо перед дверью психолога.

«НЕ СМЕЙ!!!»

«ПОЖАЛУЙСТА!»

«Я поговорю с тобой. Только никакого психолога»

«Пожалуйста!»

*

Поговорить, однако, оказалось не так просто. После уроков за Леной сразу заходил мрачный брат, а когда у него уроки кончались позже – Арина с братьями. Марина молча проглатывала возмущение от того, как безропотно Лена собиралась и уходила с ними, не пытаясь возражать ни словом.