Вячеслав тяжело вздохнул, опустив глаза, и затянулся горьким дымом.

- Есть нюансы, – мягко начал он, кинув быстрый взгляд на практически засыпающего за столом Сергея, – иерархия. Дисциплина. Это изменит её жизнь безвозвратно. Там много такого, что не объяснить словами. У неё не будет своих детей…

- Слав, – тихо оборвал его Виктор, пытливо вглядываясь в его глаза. – У неё безнадёжная стадия рака. Какие дети? У неё жизни никакой не будет, вообще. Это не лечится. Её выписали домой умирать. Я каждый день жду, что она не проснётся. Это может случиться в любую минуту. – Он провёл руками по лицу. – Какие, блядь, «нюансы», по-твоему, хуже смерти?

Он смущённо отвёл глаза.

- Не хуже. У нас – не хуже. В Москве, я уже говорил – беспредел. У нас – не так.

- Так за чем же дело стало? – Виктор не верил, что ему приходится говорить такое вслух. Казалось, всё более чем понятно.

- Это не так просто… – поморщился Сотников.

- Я понял, – жёстко усмехнулся Виктор. – Не дурак. Что мне сделать? С кем-то договориться?

- Господи, нет, – Вячеслав покачал головой, затушив сигарету в банке из-под шпрот, которая стояла на подоконнике вместо пепельницы. – Я должен поговорить с руководством клана.

- Серьёзно, Слав, – Виктор придержал его за руку, когда он повернулся в сторону выхода. – Я всё сделаю. Всё, что нужно. Если надо деньги, скажи…

- Господи, прекрати, пожалуйста, – он возмущённо сверкнул на него глазами, стряхнув его руку. – Ты не понимаешь, о чём говоришь. Дело не в деньгах. Это правила клана. Людей обращают только с разрешения руководства. Детей – вообще запрещено обращать…

- А Измайлова?!

- Это исключительный случай. Глава клана разрешил это. И сейчас я пойду к ним, обсуждать твою ситуацию. Если он даст разрешение, её обратят.

- А если нет – пусть умирает? – криво усмехнулся Виктор, бессильно отворачиваясь к окну.

- А если нет, – тихо сказал Слава, открывая дверь. – Тогда будем обсуждать другой вариант.

*

Звонок в дверь застал Виктора Терентьева уже в постели. Выпроводив брата, он как раз собрался поспать оставшиеся часа четыре до нового рабочего дня, и совсем не ждал гостей. Как понимать ту неоднозначную фразу Сотникова про «другой вариант» он еще не решил, и собирался развить эту тему завтра на работе.

- Денис Петрович, – представил Сотников щегольски одетого молодого парня, с идеально уложенными по последней моде волосами. Куртку из тонко выделанной кожи, часы, ремень и ботинки Терентьев оценил – спокойная роскошь, которой не нужно золотого блеска и показательной мишуры. И взгляд – спокойная, уверенная сила.

Гость приветливо поздоровался с замершим в замешательстве Терентьевым и по-хозяйски прошёл в квартиру, вместе с мрачным Сотниковым.

- Мы решили навестить вас сегодня, потому что состояние здоровья вашей дочери вызывает определенные опасения. Не хотелось бы столкнуться с чем-нибудь непредвиденным и непреодолимым. – Голос у Дениса Петровича оказался приятным – глубоким, ровным, без следа превосходства или снисходительности. – Вы готовы уделить нам время?

Терентьев тряхнул головой, сбрасывая остатки сонливости, и проводил гостей на кухню – в его комнате расположиться было негде, и все разговоры он обычно вёл на кухне.

- Простите за бардак, – поморщился Виктор, вытирая со стола крошки после застолья Серёги. – Не ждал гостей так быстро. И вообще… не ожидал, что вы придёте. Вот так. Спасибо.

- Как я понял со слов Вячеслава, ваша ситуация не терпит отлагательств, – мягко заметил Денис Петрович. – Я думаю, нам с вами нужно обсудить несколько важных моментов.

Виктор молча кивнул, присаживаясь на стул напротив гостя.

- Для нас всех непривычны подобные ситуации… Как вы понимаете, обычно мы подобные «собеседования» не проводим. Вопрос о приёме в клан решается руководством, для нас важно знать моральные и психологические качества конкретного человека. В вашем случае речь идёт о ребёнке, которая ещё не полностью сформировалась как личность и самостоятельно пообщаться с нами не сможет, я правильно понял?

- Она при смерти, – тяжело выдохнул Виктор, проведя руками по лицу, под прямым, спокойным взглядом человека, в руках которого находилась жизнь его дочери. – Я понимаю, что вы не привыкли кого попало к себе брать. Наверное, нужно какие-то должности занимать, или что-то из себя представлять, я понимаю, – он осёкся и сглотнул комок в горле. – Если нужно что-то сделать… если я что-то могу…

- Нам нужно выяснить несколько моментов, – Денис едва уловимо поморщился, обрывая неуклюжие попытки Виктора сформулировать беспорядочно бегущие в голове мысли. – Прежде всего, личные психологические качества вашей дочери. Какая она по характеру, по темпераменту?

Виктор моргнул, непонимающе глядя на спокойно сидящего на месте гостя.

- Господи, какое это имеет значение?... Да обычный ребенок, – нахмурился он, подавив всплеск раздражения, – хороший. У меня другого уже не будет…

- Виктор Сергеевич, – Денис Петрович глубоко вздохнул, сложив руки на столе. – Я спрашиваю не из праздного любопытства. Мы – не просто кружок по интересам. Обращение меняет многое в повседневной жизни человека. Да, теперь нет абсолютной секретности, благодаря необдуманным действиям наших не очень умных сородичей. Но многие аспекты нашей жизни мы не можем вынести на всеобщее обозрение. С человеческой точки зрения, какие-то вещи, обычные у нас, могут показаться… неприятными. И не все люди могут безболезненно привыкнуть к новому укладу жизни. Детей мы не обращали по нескольким причинам. Во-первых, из соображений секретности – для них сохранить в тайне новую жизнь совсем не просто. Во-вторых, не всегда они адекватно могут воспринять жёсткую дисциплину и иерархию клана. С Яной Измайловой мы получили более чем наглядную демонстрацию, – он усмехнулся, переглянувшись с Сотниковым. – Те способы, которыми мы ставим на место нежелающих подчиняться правилам сородичей, не совсем подходят для детей. Поэтому она чувствует безнаказанность и распаляется ещё больше. И получаются в итоге такие казусы, как сегодня в школе. Если бы общий покров секретности не был снят, последствия были бы очень серьёзными. Поэтому нам важно, чтобы для детей был какой-то сдерживающий фактор. Если по темпераменту эти дети – лидеры. Альфы. Как мы с вами. Как Яна. Как Кира Измайлова. Как Вячеслав. Думаю, вы можете выявить общие для всех нас качества личности. Если же человек по характеру спокойный, тихий и послушный, не бунтарь и не стремится к независимости – ситуация проще. Внутренний зверь отражает эти качества, и дисциплину в клане будет соблюдать самостоятельно. Так какая у вас дочь по характеру?

Виктор пару секунд переваривал в голове эту информацию. Получалось не очень, без привычной сигареты.

- Извините, голова совсем не работает ночью без никотина, – он тяжело вздохнул и подошёл к окну, затягиваясь щедрой порцией дыма. – Вы хотите сказать, что если есть какие-то… подростковые проблемы, – он поморщился, вспоминая последний заскок Иры, которая втихушку сделала себе татуировку на заднице и завесила всю комнату плакатами крашеных мужиков загробного вида с проколотыми губами и бровями, – тогда вы опасаетесь за соблюдение ваших правил и дисциплину? Ну, я могу вам гарантировать, что дисциплину я в ней поддерживать буду.

Он переглянулся с Сотниковым и глубоко вздохнул, покачав головой.

- Не думаю, что я смогу принять другое решение в вашей ситуации, – вздохнул Денис, поднимаясь на ноги. – Какие бы там ни были последствия. Будем решать проблемы по мере их поступления. Если вы согласны, мы можем пройти к вашей дочери и сделать, что нужно. Это не займет много времени.

*

- Ты на меня теперь весь день будешь дуться?

Яна уже не знала, как разговорить Диму. Весь вчерашний день после их авантюрной вылазки в спортзал он не отвечал на сообщения, даже не читал их. Ни он, ни его сестра, ни Арина, ни близнецы! На звонки тоже никто из них не отвечал. Вот и в школу на следующий день они пришли молчаливыми тенями самих себя – ни слова, ни звука. Молча смотрели прямо перед собой, на переменах собирались вместе и молча читали учебники, не реагируя на попытки Яны хоть словом с ними переброситься.