Антон досадливо выругался, сплюнув на пол, и подошёл к окну, прикуривая сигарету.

- Ни на секунду оставить нельзя, блядь. Детский сад! У нас что, раскрытия кончились, чтобы такой хернёй заниматься?! Что со 111-й? 162-я висела вчера почти готовая! Телефона два стрельнуло! Вас что, за ручку водить надо, чтобы готовые дела сделать?!

- Да на 51-й они сидят! 111-я и 162-я! Следаки карточки не дают, пока не расколются или пока дела не направят. Телефоны – это на два дня работы, сам знаешь. А нас вчера Палыч выебал всех на планёрке. Сказал, до вечера не будет карточек – выбирайте, кто у вас работать не умеет, будет показательное увольнение по статье. За невыполнение должностных обязанностей. У Витьки ипотека, двое детей и жена беременная, – Слава поморщился, подходя к своему начальнику и доставая пачку «Парламента». – Сорвало его. А стажёр его сопливый, за ним поплёлся, и какую-то херню в инстаграм выложил. Их там уже ОСБ-шники ждали, всё на видео засняли. Хер отопрёшься.

- Весело, – горько усмехнулся Антон. Витю действительно было жаль – неплохой работник. Но сделать в такой ситуации они ничего не могли. – Слав, я сейчас уеду, дня на два. На больничный. Ты за меня останешься. Работайте с телефонами и с нормальными делами. Не подставляйтесь по такой херне.

- Что случилось-то? Тебе вчера до ночи звонили, не могли дозвониться…

- Заболел, – рыкнул Антон. – Правда, я чуть ли не в коме провалялся сутки. Сейчас приехал срочные дела решить и обратно в больницу. Сказали, скоро отпустят, но пока – постельный режим. Потерпите только несколько дней, без историй…

Резко вошедший в кабинет помощник прокурора района прервал их занимательную беседу.

- Я не понял, вы здесь курите, что ли?! – Молодой парень, который занимался «полицейским надзором» выразительно поморщился и помахал рукой перед лицом, отгоняя витающий в воздухе запах дыма. – Слава, я у вас час назад просил отчёт по отказным! Он где? Материалы где? Нам уезжать уже надо…

- Ром, я говорил, по-человечески, ну не могу я сейчас тебе отчёт сделать! У нас в кабинетах вон какой шмон, всё вверх дном перевернули! Давай я завтра к утру завезу! – Сотников виновато поморщился, докуривая сигарету.

- У нас проверка сегодня. И мне сегодня надо отчёт сдать. Я дал вам час, неужели так сложно было…

- Слушай, ты сам не понимаешь, что нам сейчас не до отказных?! – Антон резко выкинул докуренную сигарету в окно и подошёл к замершему на месте прокурору. Они достаточно долго вместе работали, чтобы не утруждаться играми в субординацию, и свободно обращались друг к другу по имени. – У нас двух оперов задержали. Какие, блядь, отказные?! Напиши в своём отчёте, что у нас всё хорошо! Принесём тебе твои отказные завтра, налюбуешься на них… – Антон с каким-то отстранённым удивлением отметил, как сжался при его приближении Рома, опустив голову. Что-то внутри него довольно ощерилось, когда в ответ на его резкую отповедь, тот едва заметно пошатнулся, как от удара, и застыл, закусив губу. Когда он с трудом поднял голову, в его глазах плескалось какое-то неверящее, загнанное выражение.

Антон резко выдохнул, понимая, что не стоило так разговаривать с прокурором. Всё-таки, он вполне в состоянии испортить им жизнь разными проверками и представлениями… Но все слова застряли у него в горле, когда он уловил едва знакомый запах. Тёплого меха, леса… инстинктивно знакомый, уютный запах. Рома резко развернулся и выбежал из кабинета, оставив ошарашенных оперов молча переваривать произошедшее.

- Так не надо было делать. – Антон обвёл замерших оперов тяжёлым взглядом. Я пошёл извиняться, а вы хоть всю ночь сидите, но сдайте ему завтра к 8 утра все отказные и отчёт, который им надо.

*

Прокурора пришлось искать долго. На телефон он предсказуемо не отвечал, и Антон уже по второму кругу безрезультатно обежал все этажи. Пока не замер на месте, стукнув себя по лбу и обозвав мысленно полным придурком. Запах. Стоило только сосредоточиться, прикрыв глаза, и знакомый запах привёл его к туалетам на втором этаже.

- Ром… – он аккуратно постучал по запертой двери, – Открой…

К его удивлению, замок щёлкнул почти сразу. Сгорбившаяся фигура у окна вызывала какую-то странную растерянность – ну были же у них и раньше всякие ситуации по работе! И никогда, никакие резкие разговоры не вызывали у молодого помощника прокурора такой реакции.

- Не знал, что ты теперь… из наших. – Тусклым голосом проговорил Рома. – И не думал, что ты станешь использовать это по работе. Но ты в своём праве, альфа. – Он резко развернулся, подняв на Антона подозрительно блестящие глаза. – Ещё будут приказы, или мне можно уйти?

- Постой, ты о чём? – прошептал Антон, примирительно подняв руки. – Какие приказы?. Я извиниться пришёл. Я не должен был так разговаривать, ещё и в присутствии моих оперов. Они сделают тебе отчёт к утру, к восьми часам. Прости, раньше мы физически не успеем. Скажи прокурору, что в кабинетах обыски, отчёт сделать не смогли… Пожалуйста. Я ничего не… у меня просто вырвалось там! Это не приказ был! И… Я не понимаю… ты тоже из моих… родственников? Как ты меня назвал? «Альфа»?

Рома смерил его недоверчивым взглядом и отвернулся к окну, с горькой усмешкой.

- Родственник… Да уж. Можно и так сказать. Младший родственник. Когда тебя обратили? Я не видел тебя в полнолуние… Недавно? Тебе правда ничего не рассказывали еще про структуру клана?

- Позавчера… – тихо ответил Антон, не сводя с него настороженного взгляда. – Мне обещали после первого полнолуния всё рассказать. Но при чём здесь работа-то? О каких приказах ты говоришь? Мы же и раньше закусывались, бывало, но ты так не… сбегал. Что случилось?

- Случилось… – невесело усмехнулся Рома, не поворачиваясь к нему. – Пока ты был человеком, я мог с тобой спорить, не соглашаться, возражать… А сейчас ты – альфа моего клана. Я – бета. Я не могу не подчиниться. Что бы ты ни приказал. Я не думал, что ты станешь этим пользоваться на проверках…

- Что?! – Антон почти прорычал этот вопрос, ощущая, как волна злости буквально бьёт по застывшему у окна парню. Вздрогнув, тот рухнул на колени, как подкошенный, чуть слышно всхлипнув и склонив голову.

Антон прикрыл рот рукой, медленно опускаясь на пол рядом с застывшим на месте Ромой.

- Господи, – севшим голосом прошептал Антон, – пожалуйста, скажи мне, что происходит. И что ты… делаешь.

- Позвони своему… куратору. Кто тебя обратил. – чуть слышно ответил Рома, не поднимая головы. – Это твоя злость… она требует подчинения. Я не могу этому сопротивляться. Спасибо, что не при всех. Было бы непросто придумать объяснение для твоих оперов.

- Злость… – Антон сделал глубокий вдох и выдох, прикрывая глаза, мысленно выравнивая свой эмоциональный фон, и представив прочную стену между собой и застывшим на полу прокурором. – Так лучше?

С выдохом облегчения, Рома поднялся на ноги и плеснул на лицо холодной воды из раковины.

- Да, спасибо. Если можно, держи такой барьер в общественных местах. Наедине или в присутствии наших – можешь наказывать, как хочешь. Это твоё право. Но на людях… Мы так не делаем. Это сложно объяснить обычным людям.

- Господи, какое «наказывать»?! – почти прошипел Антон, внимательно следя не просто за барьером – за внушительной бетонной стеной в его мыслях, намертво отсекающей все эмоции. – Пожалуйста, забудь всё, что у меня вырвалось в том кабинете. У нас Витьку арестовали и стажёра молодого. Мы немного на взводе были! И я не рассчитал немного. Что говорю и кому. Ещё в голове всё перемешалось от этого… обращения. – Он старательно не смотрел на склонившегося над раковиной Рому, – Я бы никогда в жизни всерьёз не стал… таким… пользоваться. Ни по работе, ни по жизни. Твоя проверка… Ты можешь написать представление что мы не вовремя представили тебе материалы… Это не приказ! Правда… Мы со Славой сделаем всё за ночь, к восьми утра всё будет. Прости меня пожалуйста… за это всё. Могу я… что-нибудь ещё сделать?