- Лиса, – ворчливо ответил генерал. – Есть ещё волки. Но они запрещают своим работать в органах. Только на гражданке. Сейчас королева лис, Елизавета Петровна, запретила им принимать новых людей, независимо ни от каких обстоятельств. Я её очень понимаю, но как начальник ФСБ, не могу допустить повторения той истории… когда наш «родственник» столкнулся с угрозой тюрьмы. Нам нельзя, сам понимаешь. Первое полнолуние в тюрьме – и пиздец всей нашей таинственности. Так что свой человек в каждом райотделе нам критически важен вот прям сейчас.

- Поздравляю, – хрипло проговорил Дорошенко, так же плавно возвращаясь в человеческую форму и грациозным движением поднимаясь на ноги. – С началом новой жизни. Тебе неделю нужно будет прожить с кем-нибудь из наших родственников. Завтра скинешь мне на телефон адрес, где ты будешь и с кем.

- Для чего это? – Антон с каким-то удивлением разглядывал заживающий на глазах след от укуса. Не то, чтобы он собирался и дальше нарываться, провоцируя этих людей, но такой резкий переход всех личных границ был слишком неожиданным, чтобы остаться без внимания.

Дорошенко и генерал выразительно переглянулись и почти идентично усмехнулись.

- Первое правило «семейных взаимоотношений», братец, – Дорошенко присел на стол, сложив руки на груди, и склонил голову к плечу. – Есть определённая структура и иерархия в каждой из семей. Кланов. Чтобы никто не терялся и все были… учтены. – Он усмехнулся, – Сам догадаешься, почему?

Антон встретил его взгляд, неосознанно потерев рукой переносицу – слегка закружилась голова.

- Чтобы по городу не бродили неучтённые оборотни? – он вернул лёгкую усмешку. – Шифруетесь-то вы понятно почему. А про структуру и иерархию поподробнее можно?

- После полнолуния. Там очень подробно всё расскажут и покажут. Пока наслаждайся последними десятью днями обычной жизни. – Дорошенко покровительственно похлопал его по плечу. – Только это будут довольно трудные дни. Сегодня доделай самые срочные дела и не позднее семи часов приезжай домой. На сутки ты выпадешь из реальной жизни. Желательно, чтобы с тобой был кто-то из наших. Если сможешь пожить со своей лисицей – чудесно. Если нет – скажи мне, я провожу тебя в дом, которым мы пользуемся для таких случаев и для сборов в полнолуние. Я за тебя отвечаю, по крайней мере в течение этих десяти дней, поэтому я должен знать, где ты будешь.

- Ага… а потом я вдруг проснусь и получу письмо что меня уволили за прогул…

- Ну конечно, с такими-то родственниками – рассмеялся Дорошенко. – Нам всем дают больничные при необходимости. Если на полнолуния ставят дежурство и не получается подмениться, и на такой вот первоначальный переходный период. Болеть тебе больше не придётся, – с улыбкой продолжил он, – но с больничными проблем никогда не будет. Во всех больницах есть наши. В основном волки – это их сфера. Раз они запрещают своим работать во всех силовых структурах, самому многочисленному клану приходится организовать достаточно рабочих мест. Мы не враждуем друг с другом, как ты уже понял, по виду зверей. В этом городе, по крайней мере. Больничный тебе дадут, независимо от того, что ты из леопардов, а врачи – волки.

*

– Настя, это я, открой. – Освободиться Антону удалось только в восемь вечера, и он на себе ощутил справедливость и правильность настойчивого желания Дорошенко отправить его в надёжное место под чьим-нибудь присмотром – на ногах он держался только каким-то чудом. Голова кружилась всё сильнее, все кости ломило, и он с существенным трудом добрался до квартиры своей бывшей девушки.

- Антон?... Ты чего?... – От позорного падения на пол перед дверью его спасли только руки Насти, которая сумела его удержать, и без какого-либо труда почти занесла в квартиру.

- Господи, Антон! – Настя радостно рассмеялась и крепко обняла безнадёжно теряющего сознание Антона, который с улыбкой обмяк в её объятиях.

====== 10. Неожиданные нюансы ======

Когда-то у нас было время – теперь у нас есть дела

Доказывать, что сильный жрёт слабых

Доказывать, что сажа бела

Мы все потеряли что-то на этой безумной войне

Кстати, где твои крылья, которые нравились мне?

Наутилус Помпилиус – Крылья

- Степанов, я не понял, ты куда пропал?! – Антон поморщился, допивая большую кружку воды – после тройной порции слабо прожаренного мяса, едва пригасившей зверский в буквальном смысле аппетит, первым делом после его пробуждения в обновлённом состоянии он столкнулся с тридцатью пропущенными звонками.

- Я заболел что-то, Сергей Павлович… – пришлось приложить серьёзные усилия, чтобы голос звучал не так радостно – всё тело после сытного обеда просто звенело от переполняющей энергии и желания чем-нибудь заняться. Настя, к сожалению, смылась на работу, оставив ему записку и много-много еды, которая почти не успела остыть к его пробуждению.

- ОСБ с прокуратурой сейчас проводят обыски в кабинетах твоих оперов. Если ты уверен, что тебе поболеть сейчас надо, болей. – Антон на секунду впал в ступор, не сразу опустив пикнувший от сброшенного вызова телефон – начальник отдела не стал утруждать себя приветствиями и прощаниями.

Набирал номер Дорошенко он уже по дороге, спешно накидывая куртку прямо на футболку – заезжать в свою квартиру переодеваться в форму он не собирался.

- Не понял, а что за история с обысками у меня в отделении? Мы же вроде с вами все решили?

- Какие обыски? Ты поел? Пока не поешь, не высовывайся из квартиры никуда! – От искреннего беспокойства в голосе Дорошенко стало даже приятно.

- Да понял я, – поморщился Антон, выруливая со стоянки на дорогу. – Настя оставила очень подробную записку и целую духовку мяса. Позвонил начальник отдела, что у меня там обыски ОСБ и прокуратура проводит, я туда поехал, пока ничего подробнее не знаю. Не ваша работа?

- Ага, чтобы тебя сейчас посадили, в первое же полнолуние, – Дорошенко выругался и тяжело выдохнул. – Узнай, кто из ОСБ и прокуратуры там приехал. И чего хотят. Пока вмешаться напрямую мы не можем. Но если будет экстренная ситуация – звони. Примем меры.

- Понял. Спасибо. И извини за такой наезд… Не сразу разобрался, что это не обязательно вы. У нас и по своей внутренней линии «грешков» хватает, сам понимаешь. – Антон прикурил сигарету, открыв в машине окно. – Позвоню, когда узнаю подробнее.

Костёр эмоций Антон постарался пригасить перед входом в райотдел. Непривычная досада и злость поднимались внутри: ну предупреждал же, всех своих оперов! Кто что не спрятал?!

- Капитан Степанов, что за внешний вид?! – Заместитель начальника ОСБ выразительно оглядел его помятую футболку, позавчерашние джинсы, в которых он, похоже, около суток провалялся в беспамятстве, и взъерошенные со сна волосы. – Объяснительную в Управление кадров ГУВД, сегодня же!

- Извините, товарищ полковник, – Антон заставил себя проглотить агрессивный наезд и ответить с виноватой улыбкой, – Я на больничном. Приехал посмотреть, что тут за обыски проходят… Но как только выйду с больничного, напишу всё, что скажете! – Он спокойно обошёл закипающего на глазах полковника и буквально вдавил взглядом своих переминающихся с ноги на ногу оперов в ближайший свободный кабинет.

- Мы думали ФСБ-шники все проверили и уехали! А сегодня ОСБ так внезапно нагрянуло, вместе с прокурорскими…

- Слав, нахер мне эти причитания, ты можешь нормально сказать, что нашли и у кого?! – От неуклюжих попыток оперов оправдаться, Антон почувствовал, как внутри у него поднимается волна злости. Один из его замов – Слава Сотников, опустил голову и тяжело сглотнул, перед тем, как тихо ответить.

- Витю и стажера его взяли вчера вечером. На передаче поднадзорникам наркоты. ОСБ сказали, если не будут рыпаться, получат злоупотребление, увольнение и условку. Наркота потеряется потихоньку. Если нет – сядут за сбыт. У нас шмон в кабинетах наводят, ещё наркоту ищут. У нас нету больше ничего. Только материалы просроченные, – он криво усмехнулся, поморщившись.