У Саныча просматривалась скрытая дифференцированная методика подхода. Любителей покачать права он не ломал любой ценой, а методично задалбывал. Терпил же старался довести до нормальной реакции на прессинг и заставить показать зубы в ответ на намёки на несправедливость или предвзятость. Талант сочетать крайнюю жёсткость без срыва в беспредел и не унижая с индивидуальным подходом со временем выковывали у курса тот стойкий и сплочённый дух большой семьи, о котором на гражданке слышал Андрюха. Пройдя после выпуска этого своего курса многие круги ада, поучаствовав добровольно во всех военных конфликтах девяностых и начала нулевых, потеряв двух своих сыновей, Саныч ни разу не проявил намёка на сломленность духа и неоднократно давал понять, что именно его бабковцы давали ощущение достойно прожитой жизни, и что, потеряв двух сыновей, он ещё сохранил сотню остальных. Пока же всё только начиналось.
Новейшее Краснодарское Высшее Военное Командно-Инженерное Училище Ракетных Войск Стратегического Назначения располагалось рядом с центром города и во времена до шопинго-торгово-центрового и кабацко-тусовочно-оттягочного безумия фактически являлось неким центром общественной активности и визитной карточкой города. В 84-м проект возведения корпусов и хозпостроек был реализован на 10 %. И в том, как это делалось, ещё чётко не просматривался масштаб и внушительность архитектуры. Лишь спустя год, и после возведения первой из пяти частей главного учебного корпуса, улавливалась задумка и величие будущего строения, в архитектуре которого сочетались монументальность и хай-тек. Пока же из нововозведённых зданий была лишь современная казарма, в которой размещались далеко не все из уже набранных за три года и на трёх факультетах курсов. И бабковцам в первый год был выделен первый этаж этой казармы.
Время пары дней перед курсом молодого бойца тянулось медленно, и в основном вся деятельность сводилась к ожиданию, пока выполнялись хозяйственные и организационные мероприятия. Часы между построениями бабковцы проводили на лавках в летнем кинотеатре, и тратились они на более близкое знакомство и кучкование. Приунывающих салаг приободряли немногие пришедшие в училище из войск. «Ничего, скоро будет некогда скучать и время полетит», – уверял Ефим приунывшего Андрюху с компанией. Всегда улыбающийся Ефим одним своим видом и внутренним позитивом в трудные моменты давящей армейской повседневности вселял надежду, что скоро «и это пройдёт», и служил неявным свидетельством того, что мир не замкнут вокруг казармы. Пусть не всё у него всегда гладко шло со службой и учёбой, но петь, смеяться и заряжать надеждой на лучшее он умел как никто.
Ефимовы песни навевали одни из ярких воспоминаний в сочетании со светлой тоской и надеждой. Ефима просили петь в любой располагающий к лирике или давящий усталостью момент. Замученные после муторной возни в наряде по столовой с тоннами квашеной капусты в овощехранилище, ещё не отошедшие от первого летнего отпуска и ошалевшие от факта возвращения в казарму, распластавшись в кузове грузовика, везущего из овощехранилища в столовую, и уговорившие Ефима спеть трое слушателей готовы были взвыть от тоски, услышав в его исполнении «Скоро-скоро на луга лягут белые снега… Вот как бывает». Когда при этом у Ефима в руках была и гитара, шедевры в его исполнении, казалось, напрочь затмевали оригиналы, будь то Саруханов или Джордж Майкл. И, конечно же, свадьбы! Их потом были десятки. Ефим добирался до микрофона ближе к «занавесу», и Сарухановское «И я тогда зову гостей…» в его исполнении было одним из гвоздей программы вечера, который ещё только собирался перейти в пьяный разгул будущих офицеров.
С Ефимом же у Андрюхи потом ассоциировался один из весомых «камней на душе», при воспоминании о котором он стучал себя по голове, не обращая на реакцию окружающих (и таких воспоминаний было немало). Он так и не смог забыть проявлений своей грёбаной принципиальности и злобности, заставившей его, как вселившийся в душу мерзкий бес, единственного из четырёх сержантов проголосовать за высшую меру наказания – отчисление Ефима из училища. К счастью, этого не произошло. Но факт события так и остался торчать как очередной осиновый кол, прибивший к земле упряжку бесов, рвущихся из души, и не давший им в будущем творить более гадкие дела. Пока же всё только начиналось, и молодые бойцы слушали оптимистические рассказы об армии восседавшего рядом бывалого Ефима.
КМБ начался, и время на сопли вышло. Величайшим счастьем для первокурсника в первые месяцы первого года в училище являлся ежедневно вожделенный момент отбоя, а самым уютным на земле и реально райским местом являлась кровать в казарме. Реализацию возможности испытать кайф «впадания в отключку» не затягивал никто. Хрен его знает, что будет завтра. Может, и этой возможности не будет, а придётся дневалить на тумбочке и вздрагивать от ночных глюков, самым страшным из которых был привидевшийся майор Бабков.
Позже и уже в другой казарме Саныч реально практиковал методику тайного влезания в окно казармы непосредственно перед подъёмом. И горе было и курсу, и дежурному, и сержантам, если подъём был задержан хоть на полминуты, а ещё страшнее – не дай Бог если курс вставал вяло и потягиваясь, а не проявлял рвение дрессированных барбосов с горящими с первой секунды после команды «подъём» глазами, выстроенных по линейке и виляющих хвостами, которых, к счастью, не было. Из самых ласковых фраз, исходивших из уст Бабкова, частыми были: «Не заставляйте меня шашку вынимать!» и «Если вам что-то не нравится, пишите рапорт – и вас отчислят!»
Дни КМБ были заполнены плотно. Немало базовой информации необходимо было загрузить в мозг гражданского полуфабриката до доведения его до промышленного военного образца. Много внимания уделялось строевой подготовке. Дни, проведённые на плацу, приносили первоначально требуемый результат, но до слаженной коробки было ещё далеко. Бабковцы с благоговением смотрели на то, что вытворяли полноценные «коробки» старших курсов, которые уже начали приводить в это состояние ступора и открытых ртов жителей Краснодара, когда проходили по улице даже в городскую баню и с исполнением строевых песен, возведённым в степень искусства. Это уже не был «Щорс», который Андрюха услышал от замученных марш-броском можайцев. Это уже гремело!
И гремело так, что бабковцы абсолютно не в состоянии были поверить, что они когда-либо смогут вытворять что-то подобное и так же смогут собирать толпы опешивших зевак на улицах Краснодара. Но время показало, что звонкие голоса Игоря Ефимцева, Юрки Ящинского и ещё нескольких запевал, к коим, естественно, пробовал подключиться и вездесущий Чук, были способны на не менее яркие шедевры, а процент с неотдавленными медведями ушами остальных горластых обеспечивал эффект лёгкого потрясения для неподготовленных слушателей и немалую аудиторию истинных ценителей.
Все курсы в училище были в состоянии удивить и действовали завораживающе на зрителей. Но была и пара курсов, чьим уделом было назначено стать истинным шедевром и истинной визитной карточкой училища. Дополнительные уже не часы и даже не дни, а месяцы, проведённые на плацу этими коробками, поначалу вызывали только сочувствие у бабковцев и остальных курсантов. Но то, что они выдавали в результате, не могло сравниться ни с чем, что потом довелось видеть Андрюхе ни в престижных столичных полках, ни в других частях. Хоть затея и была сродни вырезанию шедевров изо льда, которые неминуемо должны были растаять, в неё вложили душу начальники факультета, курса, курсовые и сами курсанты. Кроме того, существовал ещё один персонаж, служивший ещё одной визитной карточкой КВВКИУРВ. Курсанты звали его просто «Дед».
Дед был преподавателем кафедры механики в училище, а по совместительству – знаменитым Алексеем Алексеевичем Кадочниковым – автором «Русского стиля» и уникальных методик рукопашного боя, подопечными которого были не только курсанты молодого КВВКИУРВ, но и спецподразделения и другие структуры ВС. Часть программы выступления парадных коробок была в ведении Деда. После чётких и красивых, временами удивительных, с элементами фокусов перестроений на плацу и исполнения прочих трюков начиналась демонстрация более изысканных и уникальных приёмов. В результате упорных тренировок под контролем Деда массовое исполнение его авторских приёмов обращения с автоматами шокировало зрителей. После чего шла демонстрация приёмов рукопашного боя от традиционных из общевойсковых методик с плавным переходом в шедевры от Кадочникова. Через много лет, уже во времена процветания Ютьюба, Андрюха упорно пытался найти хоть какие-то записи демонстрационного выступления коробок КВВКИУРВ, но так и не смог этого сделать. Очень жаль!
