Юлька – дочка однокурсника. Они переехали в Москву не так давно. Ещё с четырёхлетнего возраста она ловила забредшего к ним в гости Лёху и пыталась превратить в ручного единорога, на котором можно кататься верхом. Тому приходилось терпеть и обещать, что, как только ей исполнится 7, Лёха в отместку займётся с ней строевой подготовкой. Он даже пытался начертить в её комнате разметку как на плацу в училище. Но после того, как Юльке исполнилось 7, уделом Лёхи стало ходить под уздцы ведомым Юлькой уже у себя дома, так как на спине у Лёхи уже сидела его 4-летняя Машка. Они дружили лет 20, пока лет 7 назад те не переехали в Москву. Но никто и помыслить не мог, что при каждом посещении Москвы Лёха в принципе способен проигнорировать визит к старому другу.
– Какого… лешего ты здесь делаешь?
– Ой, дядь Лёш, я вам всё потом объясню! Только не говорите отцу! Он меня прибьёт, вы же знаете!
– Я знаю, что я тебя сейчас прибью! Мало того, что я здесь не в своей тарелке, так и за тебя теперь переживать весь день?!
– Не надо! Я не одна! Я со своим другом и его друзьями. Мы будем мирно! Мы просто не могли не прийти! Но мы не буйные, вы же знаете!
– Вот …! Блин …! Я чуял, что всё вверх ногами сегодня… Какие, на фиг, тихо? Если начнётся – не спрячешься. Что за дурачки?
– Всё будет хорошо! Дядь Лёш, не говорите отцу только!
– Ладно, блин! Ты меня тоже не видела! Ни бабковцы, ни чуриковцы не должны знать, что я был здесь. Буду присматривать за тобой.
– Хорошо! Спасибо!
Юлька растворилась в толпе. Лёха понял, что сегодняшний день для него абсолютно убит. Предчувствия стали оправдываться. Уже некогда было искать своих обормотов. Все бортовые системы по команде извне были переключены на мониторинг обстановки вокруг объекта «Юлька», находящегося по приблизительному азимуту, и на готовность вступить в бой по его защите. Уже некогда было смотреть на облака и предаваться сопливым воспоминаниям о несбывшихся мечтах. Всё как сказал Марк, Аврелий который: «Всегда найдётся с кем воевать».
Традиционно свободного места за рамками до трибуны оставалось много. Но не в этот раз. Казалось, толпа начиналась уже за рамками. Лёха стал пробираться в сторону трибуны, куда, по его соображению, перемещается и Юлька с друзьями. Народу было так много, что даже «Эшники» растворились, и им явно нужна была подмога. Также это создавало препятствие для работы журналистов. Но главным препятствием было полное отсутствие связи. «Эшники» общались по радиосвязи. Значит, «Красухи» тут ни при чём. Просто отрубили мобильных операторов. Не может же красуха не трогать отдельные диапазоны? А там кто его знает… Некоторые каналы сообразили и решили хоть каким-то образом эту ситуацию обернуть на благо. Раз нет возможности работать в прямом эфире, можно прислать на митинг три или четыре группы, а курьеры периодически должны мотаться с отснятым материалом в студию. «Снег», я вижу, так и поступил. Но данное обстоятельство отсутствия связи, видимо, сильно взбесило независимые СМИ и подлило очередную порцию масла в огонь.
Количество полицейских, как и народа, было беспрецедентно. Как и настрой толпы. И это ощущалось сильно. Где-то уже близко была черта, за которой уровень обнищания и оскорблённости народа превысит порог страха репрессий. И уже появились открытые проповедники свободы, вещающие о том, что мирным путём проблему уже не решить. Да и, по сути, давно и многим стало ясно, что эта власть без большой крови не уйдёт. Всё – как всегда много раз было в России. Ситуацию пока спасал только один факт: Москва и Россия – это разные страны. Два разных народа. Так уж устроен современный мир, что всё наиболее прогрессивное всегда стекается к центрам цивилизации, а от них – к большим центрам.
Столетиями всё, что жаждало перемен и было одержимо стремлением к лучшей жизни, вымывалось из провинции в Москву, а оттуда – дальше в Европу и Америку. И потому вещалы, типа Навольного и Ходоровского, вещали не на частоте, на которой их могли услышать все в регионах. Резонанс они поднимали только в крупных городах или за рубежом, потому как все эти коррупционные расследования и обличительные материалы требовали соответствующего среднего интеллекта народа. А самый ужас ситуации заключался в том, что для регионов ещё не нашёлся вождь, который заговорит с ними на их частоте. Но придёт время, когда деградировавшему столетиями народу опять укажут врага и придумают новый лозунг, созвучный с «Отобрать и поделить». И громить народ пойдёт не далёких, обобравших страну упырей из расследований Навольного, а по традиции тех, кто рядом, но живёт лучше. И иди докажи этому народу, что ты заработал на свой «Лэнд-Крузер» десятками лет бессонных ночей в труде, а не прилипнув к заднице власти, грабившей народ. Так было не раз. Так будет. И мало никому не покажется. «Грёбаные политиканы! Как же я ненавижу здесь находиться!»
В течение часа блуждания по толпе в поле зрения Лёхи несколько раз попадалась Юлькина шапочка. И после этого он мог немного отвлечься на суть происходящего. Они уже сильно приблизились к трибуне, с которой продолжали звучать всё более и более резкие выступления. Это стало сильно беспокоить Лёху. Того и гляди очередной оратор в порыве страсти призовёт всех немедленно идти на кремль и взять власть в свои руки. Если толпа и не последует этому призыву, то вот полиция начнёт реагировать точно. И об этом свидетельствовало всё. Несколько сотен «космонавтов» уже сосредоточены за трибуной и ждут команды. «Надо срочно хватать Юльку и эвакуироваться отсюда». Наметив направление возможного местонахождения объекта, Лёха стал пробираться в толпе к левому краю трибуны.
В это время явно доведённый до отчаянья оратор, как под копирку, начал цитировать его недавние мысли: «Эта власть без большой крови не уйдёт! Хватит бояться! Хватит терпеть! Нам уже нечего терять! Мы унижены и на положении скотов! Это их законы, которые они придумали, чтобы держать нас на уровне скотов! Это их псы стоят сейчас за этой трибуной и ждут команды “фас”, чтобы они начали рвать нас как раньше. И чего вы намерены делать? Опять терпеть эти позорные суды? Проявлять толерантность и законопослушность? Наши дети и внуки проклянут нас за нашу трусость! Зачем вы пришли на этот митинг? Постоять, покричать, вернуться домой и жить далее? Жить как скоты? Я процитирую мысль из одного старого фильма, который люблю: “Да! Вы можете вернуться сейчас домой и жить! Но через много лет, умирая в своих постелях дряхлыми и больными, не будете ли вы готовы отдать всё, чтобы поменять всю свою жизнь от этого момента до смерти только на возможность вернуться сюда? В этот день! На это место!”»
Толпа взревела. Лёха уже был близок к ограждению и видел Юльку. Также он видел ряды полиции в шлемах и офицеров без шлемов, быстро проходящих перед ними и озвучивающих инструкции без тени сомнений и в полной готовности обрушить всю мощь полицейской машины на обнаглевших либералов. «Боже мой! Откуда они все такие? Как мог человек, носящий звание “офицер”, в наше время опуститься до такого? Да у кого может язык повернуться назвать это офицерами?»
Внимание Лёхи неожиданно привлёк старлей. В нём было что-то не такое, как у бегавших вдоль строя майоров и капитанов. Лёха не сразу понял, что необычное было в старлее. «Если только моложе? Да всё вроде такое же. Такие же чёткие приказы. Такая же вроде уверенность и сухость во взгляде. А! Понял!» Бегавшие майоры и капитаны не смотрели в толпу. Им было всё ясно. За ограждениями для них находились не люди. Просто скот. Так какой смысл был смотреть на скот? Смотреть в глаза баранам? Что за дурость? Но вот старлей, видно, так не считал. Лёха заметил, что время от времени старлей смотрит в толпу. И смотрит не как на стадо. Останавливаясь на том или другом индивидууме, старлей, казалось, оценивал и ещё пытался понять что-то для себя, чего майоры с капитанами уже не делали. Лёха с удивлением остановил взгляд на старлее. И тот встретил Лёхин взгляд. В этот момент и пришла команда.
Вероятно, задача была поставлена одному подразделению оцепить трибуну, а другим – начать аресты тех, кто будет этому препятствовать. Лёха ринулся к Юльке, но толпа уже пришла в движение. Поняв, что легко оцепить трибуну не удастся, цепочки полиции стали вклиниваться в толпу у трибуны, разделять на части и уводить нейтрализованных. Вопли и крики проклятий не давали ни единого шанса докричаться до Юльки. А на том месте, где она должна была находиться, происходило что-то ужасное. Взмахивание вверх полицейских дубинок, с десяток орущих матюгальников призывали не мешать проведению полицейской операции и о том, что митинг прекращён и всем следует идти на выход с проспекта. Как Лёха ни надеялся на торжество разума, дебил, давший приказ, всё-таки нашёлся. «Ну дай ты толпе рассредоточиться и действуй за пределами проспекта! Хоть всех арестуй! Идиоты!» Последняя надежда на мирное завершение дня иссякла.
