Впервые Андрюха услышал «голос курса». Голос, который остался в памяти на всю жизнь. Безмолвные и очень усталые, но они продолжали быть одним целым. Той одной семьёй и всей вытекающей из этого скрытой силой. Полным антиподом толпы. Единым организмом, иммунная система которого вычищала из него все индивидуальные закидоны и слабости, как душевные, так и физические, как минимум на время нахождения в строю. И эта скрытая сила подсознательно улавливалась опешившими абитуриентами, застывшими в безмолвном уважении. Казалось, возникни перед курсом сейчас стена из бетона – они бы прошли её насквозь и не обратили внимания на падающие обломки. Какая мечта могла бы быть достойнее для подростка, чем оказаться в этом строю?
«Курс!» – прозвучала команда. Гул перешёл в более чёткий синхронный ритм более пары сотен сапог по грунтовке, и, казалось, земля слегка задрожала, и даже солнце выглянуло посмотреть на красоту хоть не парадной коробки, но всё же произведения упорного труда целого года, заставившего разношёрстных обезьян, коими был лагерь абитуры, эволюционировать в людей. «Запе-вай!» «Песня о Щорсе» не совсем походила под строевую, но, вероятно, она была заготовлена у них именно на этот случай убитости после многокилометрового марш-броска. Начала пара звонких голосов: «Шёл отряд по берегу, шёл издалека». И загремел голос всего курса: «Шёл под красным знаменем командир полка…»
Казалось, после команды «марш» Андрюха взлетел тогда на этот холм и уложился в норматив. Но ему ещё не верилось, что когда-либо он в принципе тоже сможет стать человеком и приедет в этот лагерь в составе своего курса перед первым своим летним отпуском. Теперь же мечта его сбылась. Ему даже захотелось сходить на то место, где он видел курс, и вновь вспомнить те ощущения, и почувствовать всё по-новому, в незабываемых красках счастья, когда мечта превратилась в реальность.
«Интересно, как там Чук с его четвёрками? Всё зависит от проходного балла по результатам всех остальных». Получив поздравление от курсового, Андрюха направился к своей палатке в поисках Чука. Вероятно, улыбка счастья всё ещё не сходила с его лица. И именно в этот момент перед ним возник Денис. Издевательская наглая ухмылка и почти шёпот, так, чтобы слышал только Андрюха:
– Ты что, дятел, думаешь, что прошёл? С пятёрками? Забудь, чучело! Я прошёл с тройками, а ты можешь паковаться и валить!
– Да пошёл ты… – огрызнулся Андрюха и направился далее.
Но через пару метров его взял за руку Сашка – один из палатки Дениса, который его недолюбливал, как, вероятно, и вся его палатка. Сашка придвинулся и выдал информацию так же полушёпотом:
– Ты поостерегись! Он – сын генерала!
– Спасибо, Саш, но я уже мандатку прошёл и зачислен.
– А, ну, тогда ладно… Поздравляю!
Чук улыбался, но уже по этой улыбке было ясно, что он не прошёл. Это слегка опечалило Андрюху, ведь как-то сблизились за этот месяц. Но эйфорию напрочь не убило. Да и Чук, казалось, не унывал и уже просчитывал какие-то свои ходы, переключившись на идеи, о которых Андрюхе было нереально догадаться. Приятные мысли толпами шатались в Андрюхиной голове: о том, как напишет домой; о том, как все узнают; и прочее, и прочее; и о том, как приедет в первый отпуск, и все обомрут.
Пара часов абсолютного блаженства и счастья после мандатки проплыла в счастливом полузабытьи. Наступало время обеда. И тут Андрюху вызвал сержант. «Тебя вызывают на повторную мандатную комиссию. Не знаю, что там, но такое у нас впервые». Та же палатка, тот же полковник, но выражение его лица уже не такое приветливое. «Я вынужден вам сообщить, что в силу некоторых обстоятельств мы пересмотрели ваше дело. У вас были проблемы с физической подготовкой и с дисциплиной. Поэтому было пересмотрено решение о вашем зачислении. Мне жаль! Мы будем рады видеть вас среди наших абитуриентов через год».
Как вышел из палатки, Андрюха не помнит. Солнце всё ещё светило. Трава и деревья были ещё зелёные. Но образ «курса» в голове уже скрылся в пыли за холмом и больше не был слышен. Пытаясь убедить себя, что это всё реально, но не в состоянии выйти из прострации, Андрюха сел на теплотрассу и какое-то время сидел, никем не замеченный, с ошалелым выражением лица. Заметив сидящего в полном бессилии Андрюху, первым подошёл курсовой. Андрюха выдавил несколько слов, описывающих случившееся, чем на немного озадачил курсового. Потом тот, догадавшись, протянул: «А-а-а-а! Денис не проходил со своими тройками. Кого-то надо было подвинуть. Тут ничего не поделать. Извини! Но я тебе этого не говорил!»
Сколько ещё времени прошло, Андрюха не помнит. Он так и сидел в отрешении на теплотрассе, абсолютно никому не нужный и в отсутствие всяческих сил думать «что дальше?». Бегавший вдалеке и явно чем-то озабоченный Чук не сразу его заметил. Наконец Чуковы заботы позволили ему отлучиться, и он воссел рядом на трубе, уставившись на тёзку с открытым недоумением и всем видом вопрошая. «Так… и так…» – рассказал кратко Андрюха Чуку. Крайнее ошаление Чука от произошедшего длилось недолго. Он сразу предложил идти к курсовому и выше и искать помощи и правды. Услышав, что курсовой уже в курсе и заявил, что ничего не поделать, Чук ещё немного попыхтел и с явным подтекстом спросил, что Андрюха думает делать дальше. «Понятия не имею, – ответил Андрюха и заявил: – Домой я не поеду. Ещё не знаю куда, но не домой».
Казалось, Чук именно такого ответа и ожидал, и незамедлительно озвучил возможный план дальнейших действий, подробности которого Андрюха помнил смутно, так как слушал без интереса. Главное, что уловил, – домой возвращаться не надо. В общем, дело обстояло так. В Краснодаре пару лет назад было создано новое Военное Училище РВСН. Да, это уже был не космос, но близко к нему. Речь шла о новейших мобильных межконтинентальных ракетных комплексах «Тополь» и о новейшем специально созданном училище, куда собиралось всё самое передовое: от перспективных и неординарных офицеров в преподавательский состав до перспективных курсантов, которые по тем или иным причинам были отвергнуты Можайкой, но набрали не совсем плохие баллы на экзаменах. Именно с этой целью и в этот момент в Можайку и была направлена команда «покупателей» с целым полковником во главе, имевшим под два метра ростом, 47 размер обуви, весело спрыгивающим по лестнице с кипой личных дел под мышкой и простодушной улыбкой, придающим своим видом живости всей закостенелой обстановке вознёсшихся выше небес обитателей Можайки. Чук заявил, что если его берут туда без экзаменов, то Андрюхой не погнушаются уж точно с его пятёрками.
Не особо воспрявши духом, Андрюха под конвоем Чука забрал свои документы и сдал их представителям КРЯКа (Краснодарский ракетно-ядерный колледж), как между собой его называли курсанты иногда. Как и предвидел Чук, Андрюхе было сразу заявлено, что его берут. Но Андрюхина инстинктивная улыбка говорила не о радости от свершившегося события, а скорее была издевательской ухмылкой из глубины души: «Где-то я уже это слышал сегодня».
Два дня до отправки тянулись долго. Пребывание в лагере Можайки начинало сильно тяготить, как просыпающаяся после наркоза боль от зашитой раны. Почувствовав небывалое облегчение в момент погрузки в машины, Андрюха первый раз уловил позитив в душе и слабый намёк на возрождающее предчувствие чего-то интересного, хотя и абсолютно неведомого. Избавиться от тяжести ситуации полностью в ближайшие дни, а может, и месяцы надежды особо не было. Грузовики привезли будущих стратегов на Московский вокзал, с которого начиналась и на котором закончилась Андрюхина «дорога в космос». Впереди – два дня поезда. Потом – абсолютно неизведанное.
После первого десятка часов пути позитивные мысли так и не спешили возвращаться в голову. К тому же из-за того, что они должны были проезжать Брянск, предательская тоска по дому начала гложить и бередить недавнюю рану. Под хруст поедаемого сухпайка вспоминалась мамкина картошка и помидоры. Но осознание того, что детство прошло и уже не вернуться в компанию шумных одноклассников и шум дискотек, рейды по цветметовским свалкам, к возне с двигателем на велике в сарае, мерению весенних луж в сапогах, ожиданию очередного беззаботного лета и всему тому, что вдруг засияло манящим светом сожаления и тоски, – держало разум под контролем. Все уже далеко, и у всех своя жизнь. Велик с мотором давно угнали, и очередное лето уже настало. Но оно далеко не беззаботное.
