— Сделай это сам. У тебя руки легче.
Может быть, и так, подумал Иэн, сообразив, что процесс его одевания дошел до подвязок и Оуэн опасался нарваться на неприятности. Было одно удовольствие смотреть, как Джеффри нерешительно потянул за алые шнурки, увидеть, как быстро, но доверчиво моргнули его глаза, когда он предупредил:
— Скажите, если будет больно, господин. «Все правильно, — решил Иэн. — Он любит меня, я — его, и мы оба любим Джоанну. Надо бы как-то Элинор убедить, насколько ценной была бы такая крепкая кровная связь».
— Позвольте мне помочь вам встать, господин, — попросил Оуэн.
— Господи ты Боже мой! — воскликнул Иэн, когда Джеффри подал его верхнюю тунику. — Мне осталось только окружить голову нимбом, и я стану похож на одну из тех картинок, которыми завешаны все церкви на Святой Земле.
Наряд был действительно великолепен: алый бархат, вышитый золотом и украшенный — Иэн поднес кайму поближе к глазам — жемчугом, который — он готов был поклясться — был добавлен позднее. Тут ему в голову пришла мысль, от которой губы уже сложились, чтобы снова присвистнуть, но звук не сорвался с его уст, потому что в этот момент в комнату вошла Элинор.
— Два сапога пара, — оценивающе произнес он, уста-вясь на нее.
Элинор улыбнулась его быстрой реакции. Она действительно так и рассчитывала создать впечатление, словно они были зеркальным отражением друг друга. Платье Элинор вполне соответствовало тунике и штанам Иэна, а ее туника подходила к его верхней одежде. Вышивка на обоих костюмах имела одинаковый рисунок, а ряды жемчужин на ее платье — свадебный подарок Иэна — были родными сестрами жемчугу, сверкавшему на воротнике и кайме наряда Иэна.
— Быстренько, — сказала она, открывая сундук, — возьми эту золотую цепь с топазом и надень ее. Это будет последний штрих. Подожди. Посмотри еще, нет ли здесь колец, которые подойдут к твоим пальцам.
— Чьи они? — грустно спросил Иэн.
Те немногие драгоценности и золото, которые он имел, остались в его северном замке. А все, что было у него при себе, ушло в уплату за жемчуг для Элинор.
— Кто знает, — ответила Элинор. — Мои, наверное, если ты спрашиваешь, кто ими владеет сейчас. Я подозреваю, что они остались от моего отца. Дед вообще никогда не носил такого, и Саймон тоже. И они были совершенно правы, конечно — кольца шли им как корове седло. Хотя я всегда считала большим расточительством то, что они лежат здесь без движения. Как приятно видеть их на тебе, Иэн. Ты оказываешь им честь.
— Но Элинор, — возразил Иэн, — одевать меня в заимствованные перья…
— Заимствованные, у кого? Они твои, пока мы с тобой живы. Когда мы умрем, их поделят между собой наши дети.
Иэн открыл было рот для дальнейших возражений, но был прерван голосом Джоанны, попросившей из-за двери разрешения войти.
— Да, входи, — сказал он и тут же воскликнул: — Святая Мария! Джоанна, какая ты красавица!
При всей ее незрелости легко было представить женщину, какой она станет. Она была одета в такое же темно-красное платье, как и ее мать, и Иэн изумился, как хорошо шел им обеим этот цвет. Темные волосы Элинор были скрыты под золотистым платком; и мать, и дочь имели одинаково белую кожу, но темно-красный цвет, казалось, придавал глазам Элинор золотой оттенок, а серые глаза Джоанны оживлял до ярко-синих.
Девочка импульсивно подбежала к Иэну, и он обнял и поцеловал ее. Пока она была в его объятиях, весь его пыл насчет ее помолвки совершенно угас. Ему уже стало казаться, что ни один мужчина не может быть достоин Джоанны.
Он уже был готов произнести вслух подобную глупость, но его спас гордый голос Адама, тоже потребовавшего внимания к себе. Иэн отпустил Джоанну, которая отправилась к матери, чтобы та подправила складки ее платья. Наряд Адама был уменьшенной копией костюма его отчима, правда, без драгоценностей, которые нацепил на себя Иэн. В самом деле, с темной шевелюрой и изменчивыми глазами его легче было принять за сына Иэна, нежели Саймона. Иэн не стал Тратить время на восхищение нарядом мальчика. Адам был прекрасен, как попугай, и сам знал это.
— Стой! — приказал Иэн. — Теперь повернись. Да. Поверни этот меч немного вперед, так чтобы рукой было легче ухватиться за рукоятку. Покажи мне, как ты будешь выхватывать его. Быстрее. Держи ножны левой рукой. Выше. Так. Тяни. Так. Теперь давай посмотрим…
— Иэн, — вмешалась Элинор. — Ты же не собираешься стать на колени? Он рассмеялся.
— Я и забыл. Оуэн, ты повыше. Стань на колени перед Адамом вместо меня. Так. Покажи мне, как ты касаешься его острием, Адам. Аккуратнее. Очень хорошо. Ножны. Спасибо, Оуэн. Теперь вы с Джеффри идите и одевайтесь побыстрее. Я хочу посмотреть на вас прежде, чем начнется церемония. Адам, иди сюда.
— Вниз не идите, — сказала Элинор оруженосцам. — Для вас приготовлены новые наряды в комнате напротив, и Гертруда с Этельбургой помогут вам одеться. Скажите Гертруде, где ваше оружие, и она пошлет за ним слугу.
Иэн, который в этот момент показывал Адаму, как нужно носить плащ, чтобы он не закрывал рукоятку меча, изумленно повернулся.
— Для моих оруженосцев тоже? — беспокойно спросил он.
— Они будут стоять за твоей спиной. Я хочу, чтобы все гармонировало. Ты же не оставил мне вещи мальчиков, и, даже если их одежда была когда-то достаточно приличной, я могу представить, в каком состоянии она сейчас. Легче сшить новую, чем чистить и латать то, в чем они были среди гостей.
— Очень хорошо, но их отцы вполне способны обеспечить их обновками. Я скажу, чтобы они возместили расходы.
— Ох, Иэн, пусть это будет моим подарком. Ведь они так добры к Адаму. Правда, Адам?
— Да, — ответил неугомонный Адам. — Но если ты хочешь сделать им подарок, мама, я знаю, чего им хотелось бы больше, чем красивой одежды.
— Правда, дорогуша? Какой ты умница. Расскажи мне.
— Оуэн хочет украшенный драгоценностями нож для еды, такой, как был у Иэна, когда он носил зеленый костюм. А Джеффри безумно хочет иметь лютню. Он играет очень хорошо. Он брал ее взаймы у менестрелей. — Адам понизил голос. — У него была лютня, но королева отобрала ее. Она сказала, что это неприлично. Иэн, разве неприлично играть на лютне? Мама рассказывала мне, что король Ричард тоже играл и пел.
— Вот же глупый мальчишка! — воскликнул Иэн. — Почему же он мне не рассказал об этом? — Затем он обратился к Адаму: — Ну конечно, это прилично. Если бы у меня было хоть чуть-чуть способностей, я бы сам играл и пел. Может, Джеффри просто не понял, что имела в виду королева Изабелла? Может быть, он играл не тогда и не там, где положено.
Но глаза Иэна горели бешенством, когда он встретил взгляд Элинор поверх головы Адама, и она поняла, что он пытался оправдать королеву только для того, чтобы Адам не слышал того, для чего еще был слишком мал.
— Ты умеешь хранить секреты, Адам? — прошептала Элинор. Мальчик взволнованно кивнул. — Очень хорошо. Может быть, Оуэн получит свой нож, а Джеффри — свою лютню в качестве подарков на Двенадцатый день. Только не рассказывай им об этом, иначе испортишь им удовольствие. А это нехорошо после всего, что они для тебя делают. А вот и наши долгожданные джентльмены. Ну как, Иэн? Как они выглядят?
Иэн пробормотал что-то вроде одобрения, более интересуясь тем, как они носят оружие, нежели их внешним видом. Элинор расправила складки туники на спине Оуэна и выровняла край туники у Джеффри. Иэн сразу же испортил старания Элинор, поправив на них обоих поясные ремни, и удовлетворенно отступил на шаг. Оуэн был со вкусом одет в два оттенка синего цвета, а Джеффри — в зеленое. Оба выглядели прекрасно и вполне гармонировали с нарядами главных действующих лиц.
— Спасибо вам, господин, — сказал Джеффри, став на колено и поцеловав руку Иэна.
Оуэн эхом повторил тот же жест и те же слова.
— Не мне спасибо, — заметил Иэн, ласково потрепав их головы. — К моему стыду, я даже не подумал, что вашу одежду нужно привезти в замок и почистить. Благодарите леди Элинор за заботу и старания.
