«Ды-дынь!» – клямкнула калитка. А потом – ещё и ещё: «Дынь! Дынь!»

– Кого там нелёгкая принесла?! – заорал в окно я, взбешённый.

Ответа не было. Только продолжала ляпать калитка. Пришлось бросать выдыхающееся пиво и остывающие пельмени, совать ноги в ботинки и выходить на улицу.

У калитки стояла Май – прекрасная и элегантная.

– Гера… – начала она. – Некрасиво так поступать с девушкой… Как джентльмен, после всего, что между нами было, вы обязаны…

– Руссо туристо, – сказал я, – облико морале.

– Скотина, – прошипела она, и вдруг – ДАЦ! Влепила мне пощёчину. – Так и знай Белозор, тебе это так просто не пройдёт!

Я ошарашенно наблюдал, как она скрывается за поворотом, а потом оттуда выезжает машина такси. Видимо, наученная горьким опытом, попросила водителя за денюжку малую подождать некоторое время… Дурная баба. Я плюнул под ноги и пошёл есть пельмени.

– Гера? Ну, что ты как этот! Залезай в будку! – этот чубатый хохол был мне знаком и не знаком одновременно.

Волевой подбородок, ироничный разлёт бровей, ехидные голубые глаза и – роскошная шевелюра! Деда я помнил с замечательной лысиной, слегка располневшего, но ещё крепкого, мощного мужика – до тех пор, пока последствия работы по ликвидации аварии в Зоне отчуждения ЧАЭС не дали о себе знать и страшная болезнь не забрала его в течение пары месяцев… И вот теперь – поджарый молодой энергетик лет сорока машет мне из «газона» аварийной службы ЛЭП.

– Осип Викторович?

– Да, да! Не стой как ёлупень, залезай! Нам под Вышемир ехать… – он протянул мне крепкую руку, и я, ухватившись за неё, запрыгнул в дверь будки.

Ночной дозор из фильма по книге известного фантаста – вот кого они напоминали. Такие же ватники, каски, симпатичные простые лица – небритые и помятые. Ну, и машина – в тему. Не «ГОРСВЕТ», конечно, но тоже – не хухры-мухры.

– Давай, Вася, поехали! – дед постучал в окошечко кабины, и газон сорвался с места.

– Викторович, так что там за дела? Чего тебя с нами понесло? – спросил один из электромонтёров, пожилой тёртый мужик. – Ты же теперь нача-а-альство, можешь в кабинете сидеть и в потолок плевать!

– А на вот, почитай, чего мне Кукин написал.

– Эт чего?

– Эт объяснительная евоная. Читай уже.

Тот углубился в изучение листика в клеточку а потом загоготал. Чуйко (нужно было заставлять себя звать его так, всё же для Геры Белозора он – никакой не дед) спросил:

– Ну?

– «… по словам местного населения, ущерб ЛЭП был нанесён машиной типа КРАЗ, которая повредила опору и, как сказали очевидцы, скрылась в неизвестном направлении». Хы-хы-хы. Кукин вообще там был? Какой, к едрени матери, КРАЗ?

– А ты, Петрович, не хыхыкай. Что нам теперь с этим дурнем делать? – Осип Викторович цыкнул зубом. – Уволить, может? Или выдать премию лещами?

– А можно – воблой? – встрепенулся вдруг дремлющий в углу смуглый полный монтёр.

Он говорил, тщательно окая, но на жителя Поволжья никак не походил. Скорее – на румына или цыгана.

– А ну-ка тихо, Иван! – шикнул на него Чуйко. – Чтоб до Вышемира протрезвел. Понятно?

– Понятно, – сказал Иван абсолютно трезвым голосом. И тут же запрокинул голову: – Хр-р-р-р!

Один из электромонтёров дал ему подзатыльник, голова переместилась на грудь, и храп прекратился. Однако спать сей персонаж продолжил.

– Я так думаю: приедем – посмотрим. Если сами линию восстановим – тогда и докладывать Цыцуре не будем. Скажем – стихия виновата. Временные водные потоки. А если и вправду что-то серьёзное – тогда Кукину будет больно.

Осип Викторович повернулся ко мне:

– Гера, я надеюсь, вы понимаете, что писать нужно, а что – не очень?

– Я тоже надеюсь, – откликнулся я. – Но давайте так: я как-нибудь напишу, а потом мы с вами встретимся, и текст вы проверите.

– Вот! Учитесь, хлопцы. Человек понимает, как работать надо! Посоветовался бы Кукин со мной – сделали бы всё культурно, а сейчас…

А сейчас «газон» трясся по полесским грунтовым дорогам, размытым осенними дождями. Хлопцы дремали – и я тоже.

Обильные дожди последних недель наполнили вышемирские речушки, болота и мелиоративные каналы водой. Некоторые из них даже вышли из берегов, превращаясь в те самые временные водные потоки. Локальное мутное море заполнило собой низину недалеко от деревни, и под порывами сырого промозглого ветра шло рябью. Одиноко посреди него стояла деревянная опора.

Линия электропередач была отключена, так что плещущиеся в воде оборванные провода монтёров особенно не пугали.

– Ну, понятно. Хреново закопал! – Чуйко похлопал по покосившемуся столбу – брату-близнецу того, который кренился посреди воды.

Стоящая под углом опора, послужившая причиной обрыва, явно была на совести неизвестного Кукина. Электромонтёры мрачно смотрели на результат халатности коллеги, прикидывая – справляться самим или всё-таки слить бездельника начальству.

– Ладно, – махнул рукой Осип Викторович, – работаем. Людям в Вышемире свет нужен… А пока мы Цыцуре сообщим, пока технику пришлют – стемнеет. Что мы – столб не поправим? Лебёдка есть, инструмент есть – справимся!

Я сделал несколько фото в стиле «американцы поднимают флаг над Иводзимой». В роли американцев – аварийная бригада ЛЭП, в роли звёздно-полосатого флага – огромное бревно опоры, пропитанное неизвестной дрянью. А потом – отложил фотоаппарат, надел такие же, как и у монтёров, ватник и рукавицы и впрягся в работу.

Столб выровняли, укрепили подпорками, заодно – поправили керамические изоляторы. Петрович с надетыми на ноги крюками–«кошками» как раз находился наверху и налаживал провода, когда из «газона» появился заспанный Иван, зевнул, сладко потянулся и сказал, опять «окая»:

– О! А вы что – уже всё сделали? Молодцы!

– Ну, едрёный корень! – сокрушённо покачал головой Викторович. – Хлопцы, я знаю, кто поплывёт к той опоре!

Хлопцы заулыбались. Они уже предвкушали незабываемое зрелище.

Лодка – обычный деревянный «човен» – нашлась довольно быстро. Её предоставил местный рыбак, который, однако, участвовать в ремонте ЛЭП и перевозке Ивана категорически отказался.

– Электричество убьёт! – сказал он. – Я что – кина не бачил? Гребитесь сами как хотите!

Пришлось Ивану грузить в лодку «кошки», страховочный пояс, инструмент и всё прочее, садиться на весла и грести по мутной водичке к опоре. Привязав судно к столбу, он полез наверх, что-то бубня и приговаривая. Фото, кстати, тоже получились отличные: водная гладь, одинокий столб и эпичный монтёр в оранжевой каске и всей амуниции, который с очень серьёзным с похмелья лицом крутит что-то там, на самой вершине.

– Чорт! Чо-о-о-орт! – внезапно заорал Иван и замахал руками, отбиваясь от неведомой напасти.

Монтёры, которые курили тут же, сидя на корточках или опершись на борт «газона», повскакивали в испуге.

– А-а-а-а-а! – продолжал вопить Иван. – Спасите, хлопцы, чо-о-о-орт!

– Тьфу, ёлупень! – закричал Чуйко. – Какой же это чёрт? Это мышь! Летучая! Слезай оттуда, что ты как этот?! Монтёры потешались над Иваном и ржали до слёз. А тот наконец успокоился и принялся слезать со столба. Проявляя чудеса ловкости и эквилибристики, он снял с себя пояс, потом – «кошки» и принялся отвязывать лодку. Ветер усиливался, лодку помаленьку относило всё дальше и дальше по течению. Как так вышло, что Иван повис, зацепившись за корму своего судна ногами, а за опору руками – вопрос непраздный, но ситуация стала безвыходная. Подтянуть «човен» обратно к столбу сил у него не хватало, лицо покраснело от натуги, пузо уже касалось воды, и он снова закричал:

– Спасайте, хлопцы!

– Ива-а-ан! – кричали хлопцы. – Бросай шхуну, плыви сам!