Молитва Оправдай меня, Боже, словом И молчанием оправдай. Чтобы стал я ангелом новым, Крылья лёгкие мне подай. Дай мне, Боже, не быть счастливым И несчастным не дай мне быть. Дай мне то, что приму по силам, Дай мне то, что смогу любить. На земле этой чёрной, Боже, С каждым годом всё тяжелей Прятать душу под мёртвой кожей И шататься без костылей. Дай мне, Боже, такие крылья, Чтобы смог я хотя б на миг Оторваться от снов бессилья, Откреститься от страшных книг. Не летать бы, играя силой, Не парить от огня до льда — Дай мне, Боже, чтоб я, бескрылый, Падал в небо Твоё всегда… Вечеринка Ночь как ночь, и нож как нож, Всякий одинаков. Я на кухне режу ложь: Кушай, дядя Яков. Тишина мостит проезд Между временами. Бог не выдаст, враг не съест, И Москва за нами. Выпьем, дядя, по одной Или по четвёртой. Я в жену дыхну войной, Как водою мёртвой. Наливай, жена-война, Фронтовую пайку. Я с утра надел сызна Ситцевую майку. Чую, в поле помирать Выпало пьянчугам. Поздно, дядя, выбирать Меж ружьём и плугом. Время Сомкнись само с собой, как сумерки с зарёй, Как две воды смыкаются навеки, Как с хлебом хлеб, как облако с землёй, Как с океаном медленные реки. Я, путник и пловец, приветствую твой ход Во тьме и в пустоте, в пространстве безначальном, Но там, где нет тебя, я знаю наперёд О будущем для всех и о своём, печальном. И ты, молю тебя, сомкнись, как с плотью плоть, Стань выбитой травой меж волчьим и овечьим. Лишь там, где нет тебя, способствует Господь Империям земным и семьям человечьим. Путь железный Луна в окошке мутном, Чаёк в стакане синем. Легко в вагоне утлом Нырять в волнах России. То проводница плачет, То тётя режет сало, То дядя с полки скачет — Ему стакана мало. Дрожу под одеялом, Как бабочка в пробирке. Прохладно за Уралом, Зато тепло – в Бутырке. А мимо – звёзды, звоны, Гудки товарных, скорых… Вон там, за лесом, – зоны И хариус в озёрах… Вагон-то наш купейный, И путь-то наш – железный… Летим во тьме кофейной Над родиной, над бездной. Пятьсот весёлый поезд, В котором плохо спится… Уже не мучит совесть, Но плачет проводница. Чего ей так неймётся, Чего ей надо, бедной? Чего ей не поётся Над родиной, над бездной? Ведь так стучат колёса! Мелькают километры, Свистят, летя с откоса, Таинственные ветры! Не плачь, душа родная, Вернётся твой любезный. Споёте с ним, рыдая, Над родиной, над бездной. Добавил дядя триста, И тётя полстакана — За ночь, за машиниста, За Таню, за Ивана… И я хлебнул того же За ночь, где проводница Всё плачет, святый боже, Как раненая птица, За поезд наш нескорый, За родину над бездной, За узкий путь, который Воистину железный… Ночь
Куда мои глядели очи, Там не увидел я тебя. Я обернулся к тёмной ночи И пожалел её, любя За одиночество без края, За звёзды в дымчатых шелках, За то, что жил я, умирая В её невидимых руках. «Полюбилась мне странная эта страна…» Полюбилась мне странная эта страна, Где теням, словно тварям, дают имена И дела заменяют словами. Не ищите меня, я ушёл в интернет, Говорят, там ни смерти, ни времени нет. Мы не встретимся с вами. Может быть, и найдётся какой-нибудь чат, Где угрюмые люди ночами молчат, Не тревожа ни мышек, ни клавиш. Не вините меня, я не мог не уйти — Христа ради прошу в социальной сети: «Полайкай мне, товарищ…» Красота в пустоте, красота in the Space, Мир спасает она, а меня – интерфейс От разлук, именин и поминок. Жизнь даётся, конечно, но это обман, А у смерти – пронзительно синий экран, Как сказал один инок… Рождество Христово Двор крестьянский, небогатый, хлев простой, народ простой: пастухи и дипломаты, генералы, депутаты, конь в попоне золотой, ангел тихий, Дух Святой, гусь, телёнок, кот и квочка, ослик – добрая душа. Хоть бы краешком глазочка посмотреть на малыша. Не сквозит ли из окошка? Где соломку подстелить? Зачадила вроде плошка, масла надо бы долить… Ничего не нужно, звери, птицы, дети, пастухи, вам открыты окна, двери, вам отмерено по вере, вам доступны все верхи; спит Младенец синеокий, от рожденья тих и свят, спит, прощая мир жестокий, спит, спасая мир жестокий, освящая мир жестокий и жалея всех подряд. Расходитесь понемногу, снег метёт, трудна дорога, и звезда всего одна, но тому, кто видел Бога, светит вечностью она. |
