Марыля (радостно). Значит все впереди!
Каролина (сердито). Не!
Марыля (не замечая сердитого фырканья). Представляешь, приходишь домой, а он неожиданно ждет тебя там с… э-э… конфетами, пирожными.
Украинский мальчик (звонко и требовательно). Исты хочу!
Старушка (степенно). Этот невыносимый украинский мальчишка, если бы ему дали волю, сварил бы нас всех в большом котле, съел и не поперхнулся.
Украинский мальчик (с вызовом). Зъил бы!
Старушка. Хам!
Украинский мальчик. Вылиталы орлы
З-за крутой горы,
Вылиталы, гуркоталы,
Роскоши шукалы.
Старушка (поморщившись). Сидел бы на своей территории, где русских полно, нет, к нам прется. Гайдамак!
Украинский мальчик (ничуть не смутившись, ткнул себя рукой). Ось!
Старушка. Русский выкормыш.
Марыля (махнув рукой). Не буду больше о еде! (Воодушевленно.) Вот приходишь и видишь его. А он весь такой спокойный, сдержанный, а ты, наоборот, порхаешь как бабочка! И знаешь, что он придет, а – все равно сюрприз. Представляете? (Оглядывает всех.) И глупо все, и неумно. Но столько радости! (Смеется.) Жалеть буду… Ведь знаю, что буду! Бесполезно.
Старушка. Точно, деточка, точно.
Марыля (почувствовав поддержку). А он, знаете, какой? (Собирается с духом.) Такой… он все делает неправильно.
Януш (тихо, усмехаясь). Если вы знаете жизнь, дайте мне свой адрес.
Марыля. Я его не боюсь!
Старушка. Я тоже думала когда-то, что боюсь только мышей.
Марыля. Придет, а нам и говорить не о чем.
Старушка. Точно, слова тут лишние.
Марыля. Но все равно говорим!
Старушка (с жаром). Зря! Я вот тоже…
Марыля (перебивает). Он постоянно вспоминает свою маму. Прямо, как маленький!
Януш (задумчиво). Детство – это свобода. Сел на ковер-самолет и улетел куда надо; надел шапку-невидимку – и никто больше не видит тебя.
Марыля. Его мама очень красивая! Она не стеснялась своего сына и часто ходила перед ним обнаженная. Вот так! Считала, что не надо делать тайну там, где ее нет!
И не нужно искать ответы на естественные вопросы в подворотнях.
Каролина. Ужас!
Старушка. Ненормальная, право. (Шепотом.) В подворотнях ничего такого и нет.
Марыля. Во Франции когда-то давно жил один поэт. Очень известный! Забыла его имя… (Горячо.) Он был своенравным и странным. Его никто-никто не понимал! И случилось так, что он нашел приют в объятиях падшей женщины. А потом невероятно к ней привязался! (Загадочно.) Как-то раз поэт решил привести падшую женщину в собор, где она никогда не была. Но, едва переступив порог, его возлюбленная принялась без конца оглядываться и хихикать. Она увидела на фресках обнаженные фигуры и нашла это стыдным. А красоту тел женщина не заметила…
Януш. Шарль Бодлер.
Марыля. Что?
Януш. Этим поэтом был Шарль Бодлер.
Марыля. Кажется да… Не помню.
Януш. Он написал знаменитые «Цветы зла».
Марыля. Он не любит фотоснимков.
Януш. Бодлер?
Марыля (смущенно). Нет, не Бодлер. (Быстро.) И карточки матери у него нет! А рассказывает скупо… Однажды упал с велосипеда! Расквасил нос и посадил себе синяк во всю щеку. Домой идти мать пугать? Она слишком впечатлительная натура. Он оставил записку «Я у дяди…э-э… Марека. Меня не теряй». А сам жил у своего друга, пока ссадины не прошли. Вернулся потом.
Старушка. Да неужели она ничего не заподозрила?
Марыля (махнув рукой). Сразу поняла, что мухлюет. Догадалась, где он прячется и даже почему.
Старушка. Нашла бы, привела домой и дала взбучку! Вот я своему…
Марыля (перебивает). Не хотела его расстраивать.
Каролина. Ужас!
Марыля. Когда он поехал воевать, она потеряла самообладание, рыдала, как сумасшедшая и все повторяла: «Я тебя переживу, я тебя переживу». Эшелон тронулся, провожающие побежали за вагонами. А она – нет. Так и осталась на одном месте. (Улыбнулась.) Он не видел. Он просто знал: она стоит и думает о нем. Она не такая, как все. (Тихо, но горячо.) Я буду хорошей матерью!
В подвал входят немецкий офицер Курт и солдаты. Все резко замолкают и встают. Офицер подходит к замотанному тряпьем юноше, хватает его за шиворот и сильно трясет. Затем срывает с его головы тряпье.
Курт (удовлетворенно). Еврей!
Повисла гнетущая, давящая тишина.
Юноша от отчаяния начинает по-детски хныкать. Немцев это забавляет, они похохатывают.
Узники напряженно молчат, никак не реагируя.
Курт (наигранно). Утю-тю!
Юноша неожиданно принимает громко, со звериными нотками в голосе выть, чем приводит в экстаз немцев. Они хохочут еще сильнее.
