— Это все мои вещи. — На удивленные уверенным тоном сорвала я, и тот, поверив мне, кивнул и закрыл дверь самолета. Из иллюминатора я увидела растерянное лицо девушки, и не менее растерянное лицо моего отца. Когда самолет стал отъезжать, я видела, как та стала яростно жестикулировать руками и что-то кричать. Мартин, тот самый стюард, хотел было отворить дверь, но я не позволила.

— Мартин, она так прощается!

— Очень эмоциональная девушка, — заметил молодой человек и сел на место для персонала, не забыл при этом пристегнуться.

Наблюдая за беспомощным барахтаньем и возмущением Элизабет, у которой в самое неподходящее для нее время от ветра слетела шляпа, я не смогла сдержать победную улыбку. Я непринужденно помахала ей рукой, будучи не совсем уверенной в том, видела ли мое довльное лицо миссис Россини. Вскоре эта улыбка превратилась в смех, который я подхватила от нескончаемого хохота подруги. Стюард, который все это время наблюдал за нами, лишь недоуменно пожимал плечами, удивляясь, мол каких только пассажиров не встретишь за свою летную карьеру.

Я уже предвкушала ругань Россини на меня, но это никак не омрачало мое настроение. Я должна была как-то уделать эту пустышку.

Америка встретила нас знойным воздухом и грязью. Я поморщилась. Моника, вышедшая из аэропорта сразу после меня, тоже сморщила свой прямой формы носик и недовольно пробурчала:

— И что в этом городе такого?

Я лишь пожала плечами, соглашаясь с ней. Я тоже не видела ничего хорошего в Нью-Йоркской атмосфере. Да, в этом городе я родилась и выросла. Да, еще год назад мне безумно хотелось вернутся в этот город к своим друзьям и улочкам. Только сейчас, спустившись с трапа на землю, я понимала, что это не мой дом. Я гостья в городе, в котором выросла. Я гостья, хоть и знала наизусть самые популярные уголки этого места. Я гостья и на этом точка.

— Не знаю. Не поверишь, но я скучаю по Милану. — Ответила я подруге и услышала ее вздох. Моя милая девочка тоже прикипела к узким итальянским улочкам, громким спорам на улице и нескончаемому солнцу, даже когда над городом заходили тучи. — Но есть и свои плюсы. — Я лукаво улыбнулась. — Помнишь Майка Стоуна и Стефани Джордан?

— Эта та самая сладкая парочка школы? — Почувствовав мой игривый настрой, поддержала меня подруга. — Конечно! Что ты задумала?

— Пока ничего плохого.

— Ты никогда ничего плохого не думаешь! — Фыркнула подруга и рассмеялась, когда я ткнула пальцем её в бок. — А я предлагаю их навестить!

Наш разговор прервал вибрирующий телефон, что находился у меня в сумке. Он так долго и настырно трезвонил, что мне пришлось обратить на него внимание. Вытащив его, я увидела знакомые буквы. Стефано Россини.

— Солнышко, — елейным голосом проговорил он. — Как долетела?

Я буквально слышала иронию в его голосе, которая пробивалась сквозь толщу безразличия. Он изо всех сил старался то ли не засмеяться, то ли не накричать на меня.

— Только вышли из аэропорта, — беспечно ответила я и почувствовала, как от пристального взгляда подруги у меня краснели щеки. С ума сойти! Год назад я подумать не могла, что буду так любезничать с этим человеком. Да что там! Я вообще предположить не могла, что мы когда-нибудь встретимся.

— Как долетели?

— С ветерком, — отшутилась я.

— Элизабет проводит вас до нашей квартиры. Скажу сразу — это подарок моих родителей на нашу свадьбу. Её только купили, и там нужно ещё все обставить. — Он на секунду замолчал, а потом тихо добавил. — Я не предполагал, что ты так рано переедешь туда.

— Элизабет? — Холодок пробежался по моей спине, и я перевела взгляд, полный ужаса на Мелани. Та уже бесшумно хохотала. — Она спрашивает, какой адрес.

— Не уж то. — Саркастично рассмеявшись, Стефано проговорил. — А не потому ли она спрашивает адрес, что вы оставили ее за бортом самолета догонять свою шляпку? — Я не выдержала и рассмеялась. — Какие же вы еще дети. — Раздраженно бросил он.

— А ты думал, я полечу с этой выскочкой в одном самолете? — Вспылила я. — Скажи спасибо, что я ее в воздухе не сбросила!

— Думаю, тебе бы мой брат сказал большое спасибо, — совершенно искренне ответил он, от чего мои брови взметнулись вверх от удивления. — В общем так, мне осталось тут доделать кое-какие дела. Я уговорил агента освободить меня раньше на недельку. Адрес я тебе, конечно, скажу, но ключи от нее были у Элизабет. — Теперь смеялся он. — Две малолетки в большом городе. Я даже не знаю, чего начинать бояться!

— Разве у управляющего нет запасного ключа?

— Есть. У меня. — Я простонала на непонятном для себя и остальных языке ругательство. — 2 West 67th Street. Скажешь Фамилию Россини, и тебя впустят.

Я широко улыбнулась и была готова расцеловать его в трубку.

— Спасибо!

— Ты меня порой удивляешь, — усмехнулся он и отключился.

В нашем распоряжении были несколько дней безрассудства и свободы. Мы с Моникой, вспоминая наши школьные годы, навестили практически всех своих друзей и практически каждый удивлялся новости о моей скорой свадьбе с Россини. Но больше их удивляло не то, что я выхожу замуж в восемнадцать лет, а то, кто являлся моим женихом. Анджела даже залилась смехом, не поверив мне, пока я не сделала видео-звонок в Вашингтон. Стефано был жутко не доволен, но промолчал.

Моника отрывалась хлеще меня — она посетила почти все клубы Нью-Йорка, и в каждом из них она находила себе кавалера. Я беспокоилась о подруге. Её тотальная любовь к Лео не могла так быстро пропасть. Видимо, что-то произошло за все то время, пока я купалась в собственной жалости.

— Моника, — я подкараулила девушку, выходящую шатающейся из очередного клуба, — Моника! Стой же ты!

Она оттолкнула меня и побрела в сторону парка. Неспешно бродя, едва переставляя ноги, она дошла до ближайшей лавочки и упала на нее, запрокидывая голову назад. Я села рядом с ней.

— Что происходит, Мон? Почему наше веселье превратилось в запой?

Она подняла на меня свои мутные глаза и криво улыбнулась. Её ресницы подрагивали, а грудь едва вздымалась, словно на нее положили груду камней. Запах алкоголя резко вонзился мне в нос, но я старалась не морщиться.

— Почему? — Заплетавшимся языком переспросила она и засмеялась. — А ты не понимаешь?

— Не понимаю, — тихо ответила я и протянула руку, чтобы приобнять подругу, но та впервые отказалась от телесного контакта со мной. Моя рука так и осталась поднятой. — Что с тобой?

— Ничего. Просто моя подруга выходит через два дня замуж, мой брат, который по ней сохнет, натворил дел, а мой парень, без которого я не представляю жизни, предпочитает своего хозяина мне. Он, как цепной пес, вьется возле Луиджи. Вечно говорит о том, что нам нельзя раскрывать свои отношения. Как мне веселиться на твоей свадьбе, когда я буду знать, что он где-то рядом, но я не могу к нему подойти?

Поток слов полился из её рта. Девушка стала чаще всхлипывать и под конец своей речи вовсе разрыдалась. Я положила голову подруги себе на колени (в этот раз она не сопротивлялась) и стала медленно гладить её по голове.

— Пусть я и выхожу замуж, Мон-Мон, но все так же буду оставаться твоей подругой. Леонардо… — я протяжно вздохнула, — твой Лео просто не может по-другому, понимаешь? Если бы ты видела то, что видела я, ты бы не стала беспокоиться о том, что он не разрешает тебе быть с ним чаще, чем он может. Это мафия. А мафия — синоним смерти. Она их неотъемлемая часть, от которой не убежать.

— Почему он тогда против знакомства с родителями? — она резко вскинула голову, но я положила её обратно на колени.

— А как Луиза и твой брат воспримут члена мафии? — Я усмехнулась. — Боюсь даже, что будет с твоим отцом, если он узнает, что его через чур любопытная дочурка вляпалась в такое.

— Ты разложила все по полочкам, — она обняла мои колени. — Что насчет Хосе?

— Твой брат — дурак. — Я слегка дернула её за локон, и девушка тихо рассмеялась. — Он профукал такую крепкую дружбу.

— Если он смог её профукать, значит, не такой уж сильной эта дружба была.