Спустившись вниз, Хельга остолбенела. На кресле в гостиной сидел Арнульф, заросший щетиной и пил папин коньяк прямо из бутылки. У него же есть ключ, мелькнула мысль. Больше всего ее поразило, что он положил ноги в грязных ботинках на атласную обивку антикварного стула. Немыслимо!

- Что ты тут делаешь? – сказала Хельга дрогнувшим голосом. – Убирайся отсюда!

- А если не уберусь? – лениво спросил Арнульф. Он был уже пьян. – Ну, что ты сделаешь, принцесска? А? Ничего? Вот и заткнись!

- Что тебе тут нужно? – спросила Хельга. Сердце колотилось, как сумасшедшее и хотело выпрыгнуть из груди. Ей стало по-настоящему страшно.

- За получкой пришел. Вы же мне не заплатили за прошлый месяц.

- Ты папину машину украл, забыл? – с ноткой презрения спросила Хельга.

- Забирай, вон она стоит, бензина все равно нигде нет, - небрежно бросил Арнульф. – Детей высадил у границы, а сам вернулся. Бронеходы расстреливают всех, кто хочет нашу благословенную страну покинуть. А все из-за короля и папаши твоего.

- Не смей! – взвизгнула Хельга. – Не смей моего отца вспоминать. Ты – предатель! Мы к тебе так относились! Как к родному!

- Как к родному? – усмехнулся Арнульф. – Как моих детей зовут, а?

Хельга смутилась. Она, конечно же, знала, что у их водителя есть дети, но ни как их зовут, ни даже, сколько их, он не имела ни малейшего представления. Ее этот вопрос никогда не интересовал, ведь это же прислуга.

- Не знаешь? – удовлетворенно спросил Арнульф. – А то, что у меня мать лежачая, знаешь? Ногу в том году сломала, а на операцию денег нет. Знаешь, что папаша твой мне сказал, когда я денег у него попросил? Он сказал, чтобы я в благотворительную организацию обратился. Там, мол, неимущим помогают. Я на вас, суки, двадцать лет горбатился, а вы меня за мебель держали.

Хельга растерянно моргала глазами, ей было невыносимо стыдно. Она, в общем-то, была неплохой девчонкой, но чужие проблемы до нее никогда не доходили, а ее собственные успешно решал папа. Но вот сейчас папы нет, брат пропал, а мама при смерти. И на нее с усмешкой смотрит здоровый пьяный мужик, которого она знала с рождения, но как оказалось, не знала совсем.

- Ну, что глазами хлопаешь, кукла фарфоровая? Не знаешь, что сказать? – зло сказал Арнульф.

- Я не знала, - промямлила Хельга. – Если бы ты сказал мне, я бы попросила папу… Уверена, он бы мне не отказал…

- Да не мели чушь! – Арни глотнул из бутылки обжигающий напиток. – Он меня за такое сразу бы вышиб на улицу. Ненавижу вас всех, всю вашу поганую, зажравшуюся семейку. Закончилось ваше время, и деньги ваши ничего не стоят! Вот ты мне сейчас и ответишь за все!

- Я? – испуганно спросила Хельга. – Прошу, не делай мне ничего! У меня мама при смерти, у нее инсулин закончился…Не надо! - Хельга лепетала и с ужасом смотрела, как пьяный в дым Арнульф встал и пошел к ней.

- На колени! – хлестнул ее голос.

- Что? – залепетала она. – Зачем? Пожалуйста, Арни…

Легкая затрещина здорового мужика сбила ее с ног.

- Я сказал, на колени, сучка! – заорал он, расстегивая штаны.

Хельга заплакала в ужасе и засучила ногами, отодвигаясь от такого знакомого, и совершенно неизвестного ей человека. Тот хватил ее за ворот и приподнял, почти не напрягаясь.

- Ты, кажется, не поняла, стерва, - сказал он, - обдавая ее запахом алкоголя. – Если ты начнешь кобениться, я сначала выбью тебе зубы, а потом все кости переломаю. Узнаешь, каково это, со сломанной ногой без врача. Как мать моя. Ты поняла?

Хельга не поняла ничего, но оказалась на коленях, и неумело давясь, делала то, что от нее хотел Арнульф. Не так, ох не так она представляла себе первое знакомство с интимной жизнью. Она слышала об этом от подруг, которые, хихикая, сплетничали друг о друге, но сама такого опыта не имела. Она ведь девушка из хорошей семьи. Как можно! И теперь такое!

- Ни хрена не умеешь, сучка, - сказал Арнульф, и быстро развернул ее задом, разорвав невесомые кружевные трусики.

Хельга закричала, ей стало очень больно.

- Да ты у нас целочка, - сказал сопящий сзади водитель. – Ну, кто бы мог подумать. Что ж, дядя Арни научит тебя жизни.

Дальше все было, как в тумане. Арнульф был пьян, и закончить начатое не мог очень долго. Когда, наконец, он ушел, истерзанная Хельга лежала на полу в забытьи. Она даже плакать не могла. У нее болел весь низ, но хуже всего было осознание себя тряпкой, которой только что вымыли грязный пол. Хельге было так плохо, что она даже о маме забыла. Она поплелась в бойлерную, чтобы смыть с себя эту грязь. Но та не хотела уходить, и чем больше Хельга мылась, тем грязнее казалась самой себе. Мама! Хельга, с трудом переставляя ноги, поднялась наверх. Ей даже идти было больно. Мама уже не дышала. Хельга зарыдала вновь. И откуда же у нее еще берутся слезы? Сколько она так просидела, Хельга потом так и не могла вспомнить. Из состояния прострации ее вывел голос брата, стоявшего в двери.

- Хельга, сестренка, что тут произошло? Что с тобой?

- Тут много всего произошло, братец, - ответила Хельга, смотря на него потухшим взглядом. – А со мной все хорошо, со мной ничего не случилось. Совершенно ничего…

Майор Эль-Суфи старательно привел себя в порядок, и теперь смотрелся в зеркальце с легким отвращением. Он был довольно красив, и именно поэтому на него положила глаз страшненькая дочка одного из вельмож Империи. Сейчас ему было противно смотреть на себя, но деваться некуда. Второй лейтенант был кругом прав, он вынужден был это признать. Местные жители, все как один, выглядели бродягами и оборванцами. Его аккуратный внешний вид резал бы глаз. Он вышел из подъезда и свернул за угол. Тут его ждали проводники, обещанные лейтенантом Биличем. А вот и они. Парень и девушка. Невысокие, худые, с правильными чертами лица, даром, что оборваны и изрядно пованивают. Майор скривил нос. Девчонка, если отмыть, была очень хороша, и майор сверлил ее плотоядным взглядом.

- Если не перестанешь на меня пялиться, то я пущу тебе кровь и оставлю на улице, - бесцветным голосом сказал девчонка. – Брату пригодятся твои ботинки.

Эль-Суфи вздрогнул, почуяв то, что вложила девчонка в эти слова, сказанные нежным голоском. Равнодушие к нему и его возможной смерти он почуял. Она, действительно, была способна пырнуть его ножом, разуть, скормить собакам и спокойно лечь спать, как будто ничего не случилось. Именно это он и прочел в ее огромных прекрасных глазах, опушённых густыми ресницами.

- Каков план на сегодня? - спросил майор у парня, отводя глаза от девушки. Вот демоница!

- Сначала по району проведем, собакам покажем. Они на тебя глаз положили еще тогда, когда ты сюда шел, да Хельга их уняла.

- Да? – сказанное стало неприятным сюрпризом для майора. Так он этой оборванке еще и жизнью обязан. Может, врет парень? А, с другой стороны, зачем? Не просит же за это ничего.

- За подозрительных чужаков награда обещана. За живых, - ответил ему парень на незаданный вопрос. – Так-то нам на тебя насрать. Хотя ботинки да, козырные. Как надумаешь продать, скажи, я куплю.

- Пока не планирую, - хмуро ответил майор.

- Ну, может, на тот берег прогуляться решишь, - пожал плечами парень. – Или в пригород, где сектанты. Предупреди по-братски. Тебе тогда уже все равно будет, а мне пригодятся.

Эль-Суфи покоробило такое отношение к его возможной смерти, но он смолчал. Видимо, эти ребята видели такое, что возможная смерть была далеко не худшей участью. Они пошли по району, остановившись по движению руки Хью. Через пару секунд из-за угла появился пес, и парень проговорил:

- Это свой, это не добыча.

Майор мог поклясться светлым Богом, что в глазах пса мелькнуло понимание, и он, отвернувшись, потрусил дальше по улице. Демоны! Да что же это такое? Его пробил пот.

- Стой, - внезапно сказал Хью. – Ты пахнешь страхом, дальше нельзя идти. Успокойся.