Где-то играли музыканты. Звучала игра на флейтах, дудках, арфе и лирах. Гости стояли группами вдоль стен. Они любовались выступающими танцорами. Некоторые разговаривали друг с другом, но не громко. Сильного гула, как на рынке, не было.

Рабыня, проводившая ее, терпеливо дождалась, когда она рассмотрит все вокруг. После пригласила следовать дальше. Они прошли за колоннами, с правой стороны, и приблизились к площадке на возвышенности. Тут уже стояли префект Рима с женой и дочерями. Он ее заметил.

— Атилия, вот и вы, — сказал он с улыбкой, — Подойдите, пожалуйста, ближе. Я хочу познакомить вас со своей семьей.

Городской префект видел ее всего дважды и смог запомнить. Все же она угадала с выбором наряда, и он уже приносил свои плода.

Атилия приблизилась и поклонилась. Она вспомнила советы матери: «Когда не знаешь, как себя вести с малознакомыми людьми — будь скромна и приветлива, но ненавязчива».

Она улыбнулась, глядя на супругу префекта и двух дочерей, когда он представил их пред ней.

Атилия немного нервничала и от того стала теребить пальцы на руках.

«Если не знаешь, куда деть свои руки — держи их перед собой спокойно, и не крути пальцы», — вспомнились еще слова матери. После этого она успокоилась и мысленно послала благодарность маме.

— Божественный Адриан скоро должен выйти, — префект Рима взглядом показал на ступени, которые вели к колоннам, рядом с ними, — Он обратится к гостям с речью, потом начнется пиршество.

— Атилия, а вы уже бывали на императорском пиру? — задала ей вопрос одна из дочерей префекта.

В ее голосе чувствовались ее переживания. Наверное, она самая младшая в семье.

— Нет, сегодня впервые, — ответила она с улыбкой.

— Ой, мы с сестрой тоже первый раз, — затараторила та, — Во дворце уже бывали, и не раз. Но на таком празднике еще никогда. А как вам эти танцоры? Папа говорит, что они танцуют по греческому обычаю. Мне кажется, я бы со стыда сгорела, окажись в таком наряде среди людей. А папа рассказывал, что в Элладе они вообще голые танцуют. И атлеты там выступают обнаженными.

Девушка нервно хихикнула и закрыла ладонью рот. Ее сестра также отреагировала.

— Дочери, ведите себя скромней, — приказала им мать, когда отец кинул строгий взгляд, — не докучайте Атилии. Вы ее смущаете.

Она, действительно, не знала как на подобное реагировать. Поэтому улыбнулась, в благодарность, жене префекта. Оглядевшись по сторонам, она убедилась, что рабыня стоит за ней. Поняла, что должна ждать дальнейших событий тут.

Вскоре объявили выход императора, и музыка затихла, а танцоры удалились. Зазвучали военные трубы, среди колонн показался Адриан в окружении свиты и преторианцев. Он остановился на площадке, которая немного возвышалась над всем залом. Рядом с ним стали августа Сабина и Антиной. Остальная свита стояла сзади, среди колонн.

Гости стали скандировать: «Аве Цезарь!».

Адриан, улыбаясь, стал разглядывать всех собравшихся. Он выдержал паузу, после поднял руку. В зале наступила полнейшая тишина.

— Мы приветствуем вас, дорогие гости, сенаторы и римский народ. Пусть боги ниспошлют нам всем благополучие и радость.

Все присутствующие вновь взорвались в едином возгласе: «Аве Цезарь!».

Выждав тишину, Адриан продолжил:

— Как вы уже знаете, императрица Вибия Сабина, была провозглашена сенатом Рима божественной Августой.

Он повернулся к своей жене и указал на нее раскрытой ладонью. Она сделала полшага вперед.

Гости стали кричать: «Аве августа Сабина!». И так трижды. После этого супруга императора отступила на свое место.

— Сенат оказался настолько благодушным, — продолжил Адриан, — Что объявил меня, за все старания и заслуги, Отцом Отечества.

Толпа вновь взорвалась криками: «Отец Отечества! Отец Отечества! Отец Отечества!». Атилия вторила вместе со всеми.

— Благодарю тебя, сенат и весь народ Рима, за оказанную мне честь. Мы и дальше, совместно, будем заботиться о процветании нашей Республики и всех провинций. Да помогут нам в этом Юпитер, Юнона и все боги. Я собираюсь лично объехать наши провинции. И для этого, завтра же, выдвигаюсь в большое путешествие. Вместе со мной отбывают моя супруга августа Вибия Сабина. А также мой любимый друг Антиной.

Адриан приобнял за плечо юношу, и выдвинул немного вперед.

— Теперь, я хочу объявить о скорой женитьбе нашего милого Антиноя. Он достиг того возраста, когда по обычаю его родной земли, должен взять женщину в свой дом. И я хочу вам представить его невесту — прекраснейшую Атилию.

Император повернулся в ее сторону. Она почувствовала на себе тысячи глаз. От этого ноги подкосились, а сердце ушло в пятки.

Префект Рима подошел и взял Атилию за руку. Он подвел ее к Адриану и, буквально, передал ее ему. Она почувствовала, как к щекам прилила кровь — они стали сильно горячими. Опустив голову, решила смотреть в пол перед собой.

Огромная ладонь императора обхватила ее ладошку. Он, почувствовав ее трепет, с отеческой улыбкой произнес.

— Она трясется, как испуганная лань. Это простительно девушке. Не будьте к ней строги, ведь она воспитана в семье истинных римских патрициев из древнего рода Атилиев. Ну же, милая, подойди к своему жениху.

Адриан протянул ее руку и руку Антиноя, объединив их. Толпа стала кричать: «Аве!».

Она почувствовала себя крайне нелепо, так же, как тогда, в ее доме. Но теперь зрителей было намного больше. Ее с любопытством разглядывали представители знатнейших семейств всего Рима.

* * *

Приличную таверну, как показалось Германусу, он нашел на центральной улице Остии. На входе даже стол охранник — здоровенный амбал с огромными волосатыми ручищами. Он то и не впустил Германуса во внутрь. Пришлось показать деньги, т самые четыре сестерция, заработанные за погрузку корабля.

Внутри оказалось немного посетителей. Запах чего-то жаренного удали в нос. Он присел за пустующий длинный стол. Вскоре к нему подошла рабыня средних лет и поставила перед ним кружку воды подкрашенную вином. Он думал заказать кашу — хотел сэкономить. Служанка улыбнулась и сказал, что такого они не готовят. Предложила жареную морскую рыбу с зеленью и чесночным соусом. Пришлось согласиться.

Пока ждал свой заказ — стал разглядывать посетителей, пытаясь угадать, кто из них может быть купцом. За ближайшим к нему столом сидели двое. Они, своей одеждой и видом, очень походили на старшего команды того корабля, на котором он прибыл. В углу одиноко сидел мужчина в белой тоге. Посередине помещения, за таким же длинным столом, как у Германуса, сидело четверо гостей. Их стол был полностью уставлен разного рода посудой.

Вели себя они шумно — бурно обсуждали что-то и спорили. Их обслуживал сам хозяин. Всем видом и услужливостью он старался показать, как дорожит такими посетителями.

Германус спокойно дождался свой заказ. Рыба хоть и была немного подгорелой — показалась ему самой вкусной из всех, что он ел. Наверное, все решал сметано-чесночный соус.

Он рассчитался, неприятно узнав, что такое блюдо здесь стоит целый сестерций. Еще дал два аса рабыне и поинтересовался у нее:

«Скажи, эти шумные гости, случаем не купцы?».

«Они самые», — ответила женщина, — «Частенько у нас едят».

Он выждал подходящий момент и подошел к ним.

«Салют, достопочтенные граждане», — начал он, и вся компания повернула к нему головы.

«Я бывший гладиатор, завоевал свободу от императора и выступал как рударий на арене Флавиев. Хочу наняться охранять караван, идущий в Панонию. Ну, или хотя бы в Долмацию».

Один из них, с обвисшими щеками, сразу сказал:

«А я тебя знаю — ты Германус. Месяц назад ты подрезал моего нубийца на арене. Я кучу денег отвалил на его лечение. Ты мой должник — бывший гладиатор. Знаешь об этом?».

Момент для Атилии был ужасным, к тому же очень затянувшийся, так ей показалось. Стоя на тех ступенях в императорском дворце, перед огромной массой гостей, хотелось убежать и спрятаться.