«Сколько есть времени?».

«Думаю немного, но если постараться — бой можно закончить».

Германус подозвал товарищей к себе. Все они выглядели напряженными.

«Слушайте сюда, парни, сейчас действуем так…».

* * *

Эктор торопился к Луцию за деньгами. Уже стояла глубокая ночь. Он ехал верхом. Рядом бежал раб. Одной рукой он держался за ремень подпруги на лошади, второй придерживал кинжал, в ножнах на поясе. Охранник у Эктора был только один. Высокий, широкоплечий, смуглый парень. Он привез его когда-то из Антиохии. Ездил туда за рабами. Покупал на перепродажу подростков, этого оставил себе и не прогадал. За несколько лет он вымахал на голову выше Эктора.

Охрана в эту ночь ему была крайне нужна. Сейчас он повезет через полгорода весьма много денег. Его могут выследить. Надо будет у Луция потребовать телохранителей, для подстраховки.

Сумма, запрошенная нужным человеком, оказалась значительно выше, чем та, что он ставил на бой.

Сначала Эктор обозлился на такую наглость. После понял — Луцию некуда деваться. Он все равно выдаст нужное. Сейчас у казначея на кону все. Он может потерять не только шикарный особняк в Риме и жену красавицу-патрицианку. Само будущее ускользало из рук его компаньона.

В Киликии он чужак. К тому же там, с недавнего времени, у многих есть желание добраться до его горла, за аудиты. Кому как не Эктору было знать, что в Малой Азии все правители связаны между собой родством или торговлей. Луций там очень быстро мог исчезнуть.

Значит, от партнера отвернулась Фортуна. Обозлилась за весталку. Наверное, не только она — может уже все боги против него. Пришло время расстаться с таким приятелем. Боги могут и на него самого обозлиться, за дружбу с Луцием.

Эктор уже потерял все накопления. Команда, на проигрыш которой он поставил — выиграла. Даже если этот гладиатор умрет, он сам ничего не получит. Есть, конечно, рабы и хорошее на прибыль место в термах. Деньги, которые он проиграл, копились почти десять лет.

К тому же если заговор раскроют — то вообще останется без головы. Нужен запасной план.

Лучше это золото забрать себе, и спрятаться на время. Например, на Сардинии. Там его не найдут. К тому же там есть хороший знакомый, он приглашал Эктора в гости.

Луция вышлют далеко и навсегда. Через год все забудется и затихнет. Тогда можно и на свое место вернуться.

Что он получит, если поможет казначею остаться в выигрыше? Немного серебра за купленных рабов. Может еще что выпросит. Это все мелочи. Да, и зачем, если золото сейчас само придет в руки.

Все, решено! Он заберет деньги и потребует телохранителей. Это убедит Луция в том, что он придерживается изначального плана. Добравшись до своих терм, он отпустит охрану назад, сам же даже входить не будет. Проберется через парк и домой. От туда сразу к Остии, морскому порту Рима. Там наймет небольшой корабль и со своими рабами уплывет. У Луция даже не будет времени на его поиски.

Каков план — отличнейший. Эктор всех переиграет.

* * *

Атилия лежала на кровати мужа. Руки и ноги больно сдавливали веревки. Еще сильнее боль она чувствовала в разочаровании от предательства. Как Сира могла так с ней поступить? Она же считай, спасла жизнь этой не благодарной рабыне. Такая вот плата за доброту и заботу.

Слезы отчаяния и злобы душили ее. Казалось, на горле тоже тугая веревка. Ну попадись ты мне, подлая предательница!

— Госпожа, вы тут? — тихий знакомый голос позвал ее.

В комнате было темно, Атилия не видела, зато слышала, кто к ней приближался. Это как раз та самая рабыня, в горло которой она сейчас готова вцепиться.

— Это я, Сира, — снова полушепотом прозвучали слова.

— Я узнаю твой подлый голосок из всех голосов Рима. — Атилия и не думала с ней шептаться.

— Тише, тише, госпожа. Они могут услышать. Пока господин и Азий заняты — я украла тот нож, что вы обронили. Сейчас разрежу веревки. Вам надо убегать и прятаться.

— Если ты думаешь так искупить свое предательство — то знай, я тебя не прощу.

— Вы были очень добры ко мне. В благодарность я хочу помочь вам сбежать.

— Да, если бы ты не разболтала, чего не стоило, Луцию — я бы тут не лежала.

— Может когда-нибудь, я вам все объясню. Сейчас на это нет времени. Эктор — мой прошлый хозяин приказал все рассказать. Я не могла ослушаться.

— Эктор, банщик? — Атилия окончательно запуталась.

Какая выгода этому тюфяку донести Луцию о гладиаторах. Вот если бы он стал снова ее шантажировать, было бы ясно — он хотел ее поиметь. Вонючее ничтожество! Но как он заставил Сиру предать заботливую хозяйку — это вопрос явно не может иметь простого ответа.

Пока Атилия об этом думала — рабыня перерезала веревки на ее руках и ногах. Попыталась встать, но тело затекло. Она снова рухнула на кровать.

— Сейчас, госпожа Атилия, я помогу, — Сира стала растирать ей ноги. От этого по коже, словно сотня игл прошлась.

Атилия почувствовала ноги и снова пыталась встать. Рабыня положила ее руку себе на плечи и, придерживая, помогла подняться. Так вместе, в обнимку, они двинулись к выходу.

Вдруг дверь открылась, в проеме появился Луций, а следом шел Азий, он нес зажженную масляную лампу.

— Предки мои, да вы посмотрите, как они спелись, — ухмылка мужа блеснула зубами в полутьме, — И далеко наши пташки собрались? В теплые края?

Он вошел в спальню, отшвырнул Сиру в сторону. Атилия почувствовала, как он сзади схватил ее за волосы. От резкой боли она вскрикнула.

— Есть пара вопросов, моя родная, — Луций тащил ее к кровати, — Ответь, прежде чем я тебя начну жестко драть. Ты сговорилась с императором и гладиатором. Иначе, зачем Адриан, потребовал поставить на кон тебя?

— Я видела императора в той ложе первый раз в жизни.

— Тогда, ты через кого-то сговорилась с ним. Отвечай — кто это был? Иначе тобой займется моя дубинка.

После этих слов он ударил ее между лопаток чем-то тяжелым.

— Это была Серселия, эта стерва?

— Можешь меня хоть убить, но я не сговаривалась ни с кем на счет этого боя. Клянусь прахом своих предков. Ни с Серселией, ни с кем бы то ни было.

Атилия буквально сквозь зубы говорила в ответ. Сильная боль сковала все ее тело.

— На счет боя не сговаривалась, тогда на счет чего?

Он швырнул ее на кровать и ударил дубинкой по лодыжке. Слезы от резкой боли брызнули из глаз.

— Азий, держи эту сирийку. А я пока выполню, как следует, свой супружеский долг.

Луций стал рвать на ней шелковое платье. Сама ткань выдержала, но швы с треском разошлись в нескольких местах. Он стащил ее ноги с кровати и поставил коленями на мраморный пол. Лицо ее он упер в постель. После, окончательно разорвал подол платья.

Германус лежал все в том же помещении. Со временем он догадался — это, скорее всего термы. На полу мозаика изображавшая море, рыб и морских гадов. Со стены на него грозно смотрел Посейдон, в руке он держал свой трезубец.

Было неясно — сколько времени он здесь провел. Частый сон менялся полудремотой, бодрость длилась коротко. Его такое вполне устраивало, во сне уходила боль. Невидимый железный обруч, сдавливающий голову, исчезал.

Лекарь заходил еще несколько раз. Он давал пить травяной отвар. Германус смог распознать только запах перечной мяты. Первый раз пытался отказаться, но врач сказал: «Я за твое здоровье отвечаю перед самим императором Адрианом. Если не будешь пить лекарство — не выживешь. Тогда и меня лишат жизни».

Тошнота отступила. Он точно не знал, помогло ли лечение, или просто сон. Сейчас для него это не казалось таким важным, как присутствие друга, например.

Дакус все не приходил. Он спрашивал у врача, тот отвечал, что еще ищут, и когда найдут, обещали сразу привести сюда.

Время шло, а друг не появлялся. Тревожные мысли роем носились, и от этого голова гудела.

После очередного короткого сна всплыла еще одна важная вещь: Атилия в опасности. Эта мысль просто возникла сама собой, и заполнила полностью его внимание. Он силился вспомнить кто она такая. Много потребовалось приложить усилий, пока из глубины памяти не появился ответ.