— Н-не видела, — запнулась я в ответе, стараясь взять себя в руки.

Скорее всего это просто оптическая иллюзия. Да, такое часто встречается в старинных домах, когда части декора лишь визуально расширяют пространство.

— Можешь выбирать любые стеллажи для себя. А ещё лучше — обустроить свой уголок для комфортной атмосферы, — мягко отозвался Радион, приобнимая меня рукой за плечи и помогая сделать первые шаги внутрь, а заодно прийти в себя.

Его кожа была такой горячей, что тонкая, но плотная ткань лонгслива словно вообще перестала существовать. При этом я чувствовала и силу руки, с которой он меня вёл, в пальцах, обхвативших моё плечо, но не причиняющих боль. Что уж говорить о твёрдости и жаре тела, к боку которого меня прижало.

— Верно! — подхватил мысль брата Ян. — Лучше будет сделать себе уютненькое местечко, в котором приятнее и спокойнее всего будет погружаться в истории. Можешь выбрать дальний угол или вовсе середину библиотеки, отгородиться стеллажами, как стенами, поставить кресла и столики. Или будет лучше сразу диван, вдруг спать потянет после нового приключения! — и весело рассмеялся.

— Да, думаю, так и сделаем, — кивнул предложенному Эдуард, остановившийся у странной для этого места мебельной композиции.

Но, наверное, для меня, не видевшей подобного, это казалось странным. Для них часть помещения, выглядевшая как дорогая гостиная с камином, была обычным делом. Длинный диван и два кресла вокруг журнального столика перед домиком для огня смотрелись очень колоритно на фоне полностью отданного для книг пространства. И, в то же время, очень уютно.

— Выбирай место, — уверенно заявил Радион, отпуская меня и слегка подталкивая в сторону параллельных рядов широких дубовых стеллажей. — А мы пока найдём ещё книги, которые тебе бы понравилась, — и похлопал по корешкам тех, что были до сих пор в его руках.

Но одну меня точно не отпустили, Эдуард следовал за мной среди этих почти трёхметровых гигантов. И его шаги, его присутствие за спиной заставляли сердце замирать в предчувствии чего-то, мне пока неизвестного. Но предчувствие было тягуче-сладким, словно мёд, заставляющим бабочек в животе напрячь крылышки и забиться о его стенки и органы.

Кажется, у меня даже ладошки вспотели от всего. Я даже притормозила и сделала шаги спокойнее, мягче, чтобы не выдать своего состояния. И это стало ошибкой, ведь мужчина шёл точно за мной на той же скорости, что заставило его врезаться в меня.

Это словно в тебя влетает огромный горячий монолит, только улететь вперёд по инерции не даёт, обхватив за талию и прижав к себе.

— Осторожнее, Иса, — глубокий голос раздался над ухом, едва мужчина склонился ниже. И странная хрипотца проскользнула в словах, заставляя всю кожу покрыться мурашками, и все волоски на ней приподняться. Но самое постыдное, что только от этого у меня затвердели соски, а в низу живота так приятно дрогнуло!

Реакция собственного тела озадачивала меня всё больше и больше. Я не знала, как их объяснить в первую очередь самой себе. И чем дольше этот контакт телами продолжался, тем сильнее становились эти ощущения, быстрее туманилась голова.

Не хорошо. Это неправильно. Так не должно быть!

Это всё тот сон и следом за ним зациклившийся на деталях мозг виноваты. Да, так и есть. И раз ответ найден, нужно прекратить воздействие триггеров. Скинуть с себя руки мужчины, отойти, продолжить путь, а потом просто меньше давать себе замечать их действия и слова. Это было бы прекрасным выходом.

Полная уверенности в правильности плана действий, дёрнулась в его руках, но получилось так, что меня просто развернуло к нему лицом, едва он перехватил покрепче и вернул назад. И теперь мы были лицом друг к другу. Взгляд глаза в глаза.

«Они у него фиолетовые!» — вдруг поняла я. — «Точно такие же, как во сне».

От открытия пересохли губы, и я их облизала, что было второй ошибкой. Его взгляд метнулся к ним, и радужка словно загорелась, засветилась изнутри, но разглядеть мне этого не дали, в мгновение накрыв губы своими.

Поцелуй был жадным, сильным, подавляющим. Меня пили, откровенно и наслаждаясь. Я же могла только успевать глотать воздух, слишком быстро уходящим из лёгких, и хвататься за плечи мужчины, потому что ноги вдруг ослабели.

Никогда в моей жизни меня никто так не целовал. Ни один из парней, с которыми я осмеливалась начинать что-то большее, чем дружба, ни в какое сравнение не шли своими неловким движениями и, если задуматься, откровенно убогими умениями.

Я сама не заметила, как меня подвели к одному из стеллажей спиной, а затем в одно движение, подхватив под попу, подняли и прижали к нему, почти не оставляя выбора, как обнять крепкое тело ногами, чтоб не съехать и удержаться. Только держали крепко, пили сладко, почти вливали весь свой жар в меня, заставляя загораться в ответ.

Поцелуй прекратился так же быстро и неожиданно, как начался. Губы припухли и горели, горло слегка саднило от попытки быстрее привести дыхание в порядок, а перед глазами бегали чёрные мушки, пришлось их прикрыть.

Ко лбу прикоснулся лоб мужчины, также пытающегося отдышаться. Держал он по-прежнему крепко, прижимая скорее к себе, чем к стеллажу.

— Сладкая. Прости, не удержался, — прохрипел Эд, гулко сглатывая, тут же прижимаясь очень твёрдым бугром в паху к моей развилке. — Но как бы ни хотелось бы украсть не только поцелуй… сейчас не время, — сказал и сразу же отпустит.

И хорошо, что его руки продолжали поддерживать меня, иначе сползла бы на пол. Ноги напрочь отказывались держать, коленки подгибались от слабости. Из-за шкафов были слышны голоса его братьев, они всё на том же месте, если слух меня не обманывает. Но сложно быть уверенной в этом, ведь в ушах всё ещё громко стучало сердце.

— Пойдём, — потянул за собой старший, утаскивая вглубь. — Я знаю хорошее место, что очень понравится тебе. Очень хорошее, как раз подойдёт для укромного личного уголка. Сегодня посмотришь, а завтра уже всё будет готово.

— Завтра? — сил удивляться не было.

— В этом нет ничего сложного, — подмигнул он мне. — Если слуги Радиона особо постараются шустрее, то можно будет вернуться и отдохнуть сюда уже после ужина.

— Слуги Радиона, — повторила число на автомате, а мужчина принялся объяснять дальше:

— Все, кто работают в наших домах, — это подчинённые Радиону восст… наёмные рабочие, — очень странно оборвал себя и тут же исправился. — Но к этому дому он лично подбирал самых умелых и послушных. Им можно доверить даже свою жизнь, ведь они служат нашей семье уже третье поколение.

Услышанное не удивило, как ни посмотри. Всё же эти их показные богатства явно собирались не один год, не в течение только их жизни. Тут прикладывали руку их родители, родители их родителей и так далее. Да, дом выглядел относительно новым на первый взгляд, но при хороших деньгах и ремонтах прожитое им время легко скрыть.

Вопрос был в другом:

— Подчинённые Радиона… Охрана, что сопровождала нас с мамой вчера, тоже из них?

— Верно подмечено. О, вот мы и пришли.

Мы дошли, кажется, до самого конца помещения, но у его угла было углубление в стене — альков. Там стояло три широких стеллажи и кресло с торшером. По мне, так всё вполне удобно обустроено для укромного местечка для чтения, о чём и сказала.

— Да? — озадачился Эдуард, осматривая содержимое алькова. — Мы могли бы убрать один из стеллажей, установить диван, журнальный столик к нему. А оставшиеся полки шкафов освободим под те книги, что больше всего тебе приглянутся. Что скажешь?

— Ну… если только так, — пожала плечами.

Честно, сейчас уже ничего не хотелось. В комнату бы вернутся. В тоже время я понимала, что мужчины просто хотят сблизится, хоть иногда и переходят границы дозволенного. Точнее, я бы сочла их сопершичающими, если бы они ни были так спокойны в своём соревновании «кто станет мужем». Все трое, с их же слов, — мои женихи, а значит, выбрать мне нужно одного, вот и стараются.

Исходя из этого выходит, что меньше всего очков у Радиона. Значит ли это, что он будет навёрстывать упущенное, коль так отстал от братьев? Наверное, да. Тогда… стоил ли мне быть с ним начеку? Стоит ли позволить вырваться вперёд, если младший и старший уже так далеко зашли?